Ужас Дикого Леса (СИ) - Горъ Василий - Страница 2

— Представляю, как на вас обижаются… — желчно усмехнулась Лада.

Я доел бутерброд, запил его чаем и пожал плечами:

— Тут, в Новоалексеевском поместье рода, нас с Радославой называют жлобами, а в Горно-Алтайском — рвачами. Правда, исключительно за глаза. Ибо я, как-никак, внук главы и занимаю аж двадцать первое место в очереди наследования, а матушка — не только самая сильная, но и самая мстительная целительница в роду…

До конца завтрака матушка успела выдать еще пару-тройку столь же жутких семейных тайн, затем проводила нас до двери, пожелала удачи, по очереди обняла и вернулась в дом. А я, мысленно вздохнув, повернулся к Рыжей и по какому-то наитию вместо привычной пространной лекции выдал предельно короткий монолог:

— С этого мгновения считаешь себя в Диком Лесу. Покров не снимаешь вообще, а под отвод глаз уходишь прямо сейчас и скидываешь его только по моей команде. Далее, отсюда до условной границы первого круга немногим больше полутора километров. На этом отрезке пути твоя единственная задача — идти след в след, стараясь успевать ставить ногу до того, как разогнется трава. На этом все — остальные инструкции получишь на берегу Ледянки…

Как я и предполагал, Ладе хватило за глаза и этого минимума: всю дорогу от заимки до естественной границы между ареалами обитания людей и зверей-Дичков она работала, как часы. То есть, на любое изменение направления движения реагировала практически мгновенно, не заступала за пределы отпечатков моих ботинок, не сбивала дыхание и молчала. Поэтому я еще сильнее зауважал ее отца, не забившего на дочь даже после потери Дара, и счел возможным обойтись без дополнительных тренировок. Так что сходу подошел к нужному кустарнику, убрал маскировочную сеть, докатил до воды салазки с гидроциклом, разрешил девушке снять отвод и продолжил лекцию:

— На том берегу начинается Дикий Лес. Полоса вдоль реки шириной в семь-десять километров считается условно безопасной — плотность магофона в этой области относительно невелика, так что высокоранговому зверью тут некомфортно, и оно сюда почти не забредает. Тем не менее, расслабляться я бы не советовал: в отличие от обычных лесов, здесь практически у каждого животного или птицы имеется хоть какой-нибудь боевой навык, и нарваться можно по полной программе. Так что на этом участке пути мы будем забивать в подсознание реакцию на мои команды. Подавать их я буду самым обычным щелчком, используя навык в непосредственной близости от тебя. Слышишь один щелчок — замираешь в абсолютной неподвижности и не шевелишься, что бы вокруг не происходило. Два — продолжаешь движение. Три — падаешь и лежишь. Все остальное тебя не касается. Договорились?

Девушка порадовала и в этот раз — вместо того, чтобы взорваться вопросами из серии «А что, если…» или начать убеждать в своем нереальном уровне владения боевыми навыками, коротко кивнула и так же безмолвно дала понять, что готова двигаться дальше.

Я забрался на старенький «Катран», жестом предложил ей усаживаться сзади и завел движок. Затем огляделся обнаружением жизни, не нашел в радиусе трехсот сорока метров ни одного крупного силуэта и плавно подал гидроцикл вперед. Как обычно, на этом этапе никуда не торопился, поэтому Ледянку пересек минут за шесть-семь, заплыл под здоровенную иву, высадил пассажирку на берег и «припарковался». А после того, как закончил прятать средство передвижения от двуногого зверья и дал команду накрываться отводом, начал злобствовать — щелкал, менял направление и темп движения чуть ли не каждые сто метров, при этом отслеживая все подряд, начиная от скорости реакции на щелчок и заканчивая изменениями ритма дыхания.

Развлекался порядка полутора часов, а когда понял, что эта девчонка расслабляться не собирается, сменил гнев на милость и стал разнообразить монотонность пути демонстрацией жизни Дичков в естественных условиях. С подветренной стороны и метров с двадцати пяти показал Ладе пасущегося марала. Подвел к горностаю, бурундуку, зайцу-беляку и нескольким белкам. Дал возможность полюбоваться на росомаху, семейство кабанов и десяток видов птиц. А через три с небольшим часа поднял на вершину небольшой горки с лысой вершиной и прервал затянувшееся молчание:

— Это последнее открытое место, на котором теоретически можно снять отвод глаз. Дальше это делать крайне нежелательно — можно попасться на глаза хищным птицам типа беркутов и соколов-сапсанов, с пикирования пробивающим покров подмастерья четвертой звезды вместе с черепом. Но я предпочитаю не рисковать и тут, поэтому ближайшие полчаса мы проведем на опушке. Слева-сзади. За валуном, похожим на огарок свечи. Сначала поедим и отдохнем, а перед выходом справим нужду, ибо местное зверье реагирует на запахи намного быстрее и неприятнее любого другого. Теперь посмотри, пожалуйста, вперед. Если двинуться по ущелью, начинающемуся слева от дерева со сгоревшей кроной, то примерно через четыре с половиной часа можно будет добраться до урочища с магофоном процентов на двадцать выше стандартного первого круга. Там есть безопасное убежище, в котором можно медитировать хоть до потери пульса и в принципе не задумываться о Дичках. Кроме того, оттуда, случись со мной какая-нибудь неприятность, ты с вероятностью процентов в девяносто пять самостоятельно доберешься до дому. Но есть и минус: ждать меня в этом месте придется более двух суток.

— А во втором — значительно меньше? — спросила Рыжая.

— Да. Второе я буду покидать каждое утро и пропадать на восемь-девять часов. Однако до него мы доберемся только к вечеру. Причем отнюдь не в прогулочном режиме — мне придется убивать зверье, переросшее твой ранг или обладающее слишком острым нюхом. Но основная проблема не в этом: приблизительно на середине пути наши коммы превратятся в дрова, а значит, ты физически не сможешь вызвать Службу Спасения.

— То есть, плотность магофона поднимется выше одной целой шести десятых по шкале Оберта? — на всякий случай уточнила девушка.

— Там порядка одной целых восьми десятых… — ответил я. — Значит, усиление твоего ранга придется обновлять каждые полчаса, иначе выгоришь и сдохнешь. В таких условиях выспаться, естественно, не получится, зато лучшего места для медитаций ты не найдешь. Ну, и куда идем?

Лада порадовала и правильным ответом, и честностью:

— Перспектива провести двое суток в одиночестве откровенно пугает. Но я даже близко не представляю твои возможности в плане сопровождения обузы типа меня, поэтому считаю, что принимать решение должен ты. Кроме того, ты пришел сюда по работе, а меня навязала Радослава. Короче говоря, я приму любой предложенный вариант и не обижусь.

«Обузой не будет…» — мысленно повторил я обещание матушки, а потом вспомнил еще одну фразу. Вернее, намек: — «Клаустрофобией не страдает…»

Последняя фраза перевесила все сомнения. Вернее, вымела их из моего сознания поганой метлой:

— Идем во второе. Довести — доведу. Без вариантов. Но тебе придется самостоятельно отслеживать состояние усиления и постоянно его обновлять. Потянешь?

— Конечно! — уверенно заявила она и порадовала снова: — Кстати, можешь двигаться раза в полтора быстрее: папа гонял меня значительно жестче…

…Первая минута привала прошла в тишине и спокойствии. Я выложил из рюкзака два куска кулебяки, упакованные в пищевую фольгу, и отдал тот, который побольше, Ладе. А когда потянулся за флягой с морсом из облепихи, ожили коммуникаторы. Оба. В самом агрессивном режиме вибрации из всех возможных. Мы с сестренкой ткнули в нужные сенсоры, открыли текстовые оповещения с флагом «Чрезвычайно важно!» и невольно заскрипели зубами: нам, Нестеровым, объявили межродовую войну некие Доломановы и, что не лезло ни в какие ворота, уже штурмовали поместье Московской ветви!!!

Не успел я дочитать это сообщение, как прилетело еще несколько. О штурме всех остальных усадеб и поместий, включая Горно-Алтайское и Новоалексеевское. Само собой, я смахнул уведомление в сторону и набрал матушку. А когда увидел ее бледное лицо и струйку крови, стекающую с уголка рта, впал в ступор. Буквально на секунду. Ибо на второй Радослава заговорила. Вернее, захрипела: