Книжный мотылек. Предубеждение (СИ) - Смайлер Ольга "Улыбающаяся" - Страница 20

— Фике, душенька, посмотри-ка!

— О, Гасси, это так трогательно! — Отозвалась из-за спины бабушка Рауля. — Двое и омела! Обожаю эту традицию!

Мы с Раулем, не сговариваясь, подняли головы. Действительно, над дверью столовой был прикреплен на длинной белой ленте очередной шар из омелы. Кажется, Рауль тихо выругался.

— Кажется, мы застряли на входе в столовую навечно? — В голосе у тетушки плескалось веселье.

— Рауль, милый! — В свою очередь подала голос баронесса. — Ты забыл, что нужно сделать, оказавшись с девушкой под омелой?

Думаю, окажись на месте мистера Файна любой другой молодой человек, я бы первой поддержала тетушкину проказу. Но сейчас шутка выходила не слишком веселой. Мы с мистером Файном переглянулись — нам обоим было понятно, что проще уступить сразу. Пожилые дамы были весьма изобретательны, и, почти наверняка, в этом доме для нас было приготовлено еще множество подобных ловушек. Мистер Файн вопросительно приподнял бровь, я, в ответ, медленно прикрыла глаза и подняла лицо. Мгновенье, и моих губ легко коснулись его теплые губы. Ничего из того, о чем пишут в галанете или в книжечках в розовых обложках, просто осторожное и быстрое прикосновение, как если бы на улице подул ветер, но мое сердце, казалось, было готово выскочить из груди.

Оказалось, что я совсем позабыла про ежегодный благотворительный бал, традиционно устраивавшийся в здании Остинвильского муниципалитета в новогоднюю ночь. Новогодние балы были самым ожидаемым до (и самым обсуждаемым после) событием в жизни Остинвилльского округа зимой. Дни мои снова были плотно заполнены повседневными делами и подготовкой к балу: тренировками с месье Анатолем, временно перебравшемся в поместье; шумными явлениями Мадам, который устраивал из своих визитов и примерки наших с тетушкой маскарадных платьев настоящее представление. Процесс изготовления масок меня заворожил — я жадно следила за помощницей Мадам и за тем, как слой за слоем, движение за движением из совершенно обычных, ничем не примечательных материалов создается настоящее чудо. На мое счастье, девушка настолько любила свою работу, что ее нисколько не раздражало мое пристальное внимание и многочисленные вопросы, и она с восторгом рассказывала обо всем, что делает. А по вечерам я читала, пока рассерженная Пруденс в наспех накинутом халате не появлялась в моей спальне и не отбирала у меня книгу, грозя карами небесными в виде синяков под глазами, недосыпа и бледности. Я пыталась убедить свою камеристку, что работая с библиотекой совершенно невозможно устоять против пары-тройки книг, которые так и жаждут быть прочитанными. Пруденс же каждый раз оставалась глуха к моим доводам, так что мне приходилось закрывать глаза и пытаться заснуть. Самым сложным при этом было не думать о том, что произошло в день Рождества.

Вечером того, памятного дня, лежа без сна я сумела убедить себя, что происшествие под омелой не имеет никакого значения. Это был просто шуточный сговор, проказа тетушки и баронессы, которым захотелось немного романтики. Они и не думали задеть или обидеть меня или мистера Файна. Более того, я была убеждена, что они даже не догадываются о том, что мы с Раулем на дух не переносим друг друга, и их добродушная шалость окажется для нас тяжелым испытанием. Дома, на Изначальной, я бы вообще не обратила на это особого внимания — всего лишь один из эпизодов праздничного калейдоскопа. Значит, все дело в том, что я невольно сама придала ему слишком большое значение, а теперь волнуюсь из-за раздутого моим воображением пустяка.

Однако за следующие несколько дней я прошла все стадии принятия неизбежного, и вынуждена была признаться себе, что мистер Файн мне действительно небезразличен. Правда, совсем не так, как я всегда думала. Не помог ни гнев, когда я с мрачным упоением вспоминала, как Рауль испортил мне жизнь, ни торги, когда я пыталась убедить саму себя, что мне совсем не понравился поцелуй, ни депрессия, когда я упивалась мыслью, что мистер Файн никогда не стал бы меня целовать сам, по доброй воле. Я осознала, что он мне нравится, но совершенно не поняла, что мне с этим фактом делать.

Несмотря на все мои душевные терзания жизнь в поместье шла своим чередом. За день до нового года случилось еще одно чудо. Прибывший в поместье Мадам призвал меня на последнюю, финальную примерку.

— Это… мое маскарадное платье? — Уточнила я на всякий случай, осторожно приближаясь к Мадам, горделиво возвышающемуся рядом с манекеном с собственным творением. На манекене было самое обычное «ампирное» платье мышиного цвета с длинными рукавами.

— Oui, — Мадам согласно качнул головой, и ярко-лиловые перья на его огромном тюрбане колыхнулись в такт. — Моя лучшая работа. Думаю, она произведет настоящий фурор!

Я с сомнением посмотрела на этот «шедевр» и вспомнила, как все начиналось.

Мой маскарадный наряд мы выбирали несколько часов. Тетушка и баронесса ожесточенно листали модные порталы и спорили до хрипоты.

— Нет, нет и нет! Здесь мы ничего не найдем. — Тетушка и баронесса отвергали один портал за другим. На одном все предложенные варианты были благопристойными до скуки, второй изобиловал бантами, рюшами и юбками, похожими на торт, третий делал упор на юности и свежести до такой степени, что я невольно вспомнила утренники в начальной школе. Был и еще один, поразивший и тетушек и меня до глубины души.

— Фике, дорогая, посмотри что предлагают в этом сезоне!!! Одалиска, какая пошлость! Кто осмелится надеть такое?

— Гасси, душенька, не стоит так волноваться. Возможно, кто-то из юных и безрассудных…

— Безголовых! — отрезала тетушка.

— Безголовых, — согласилась баронесса. — барышень захочет выгодно продемонстрировать собственную фигуру, исчезнув до полуночи.

И, поймав мой недоуменный взгляд, объяснила:

— В полночь все снимают маски, и дольше неузнанной остаться не получится.

Я, насмотревшись на кузину Таис, со всем пылом четырнадцатилетнего создания «упавшую» в очередную «волну Халлю», и умевшую отличить друг от друга всех восьмерых своих кумиров, закутанных от макушки до пят, по форме ушей или наклону головы, отнеслась к этому утверждению весьма скептически.

— Ах, конечно это все условности, — отозвалась тетушка. — В таком маленьком обществе, как наше, никакие маски не спасают — все знают друг друга, как облупленных. Но это традиция, и мы ей следуем.

— То есть, если я, надев маску, наделаю глупостей…

— То все сделают вид, что ничего не заметили, и не знают, кто ты, — подтвердила тетушка. И снова не сдержала досадливого восклицания. — Бог мой! Фике, ты видела эту юную ведьмочку? Они решили экономить на нитках и вообще не сшивать юбку по бокам? А декольте? Стоит ей наклониться, как все окружающие смогут полюбоваться на её… богатый внутренний мир.

— Зато она хотя бы одета. Посмотри на Фею Цветов… на которой из одежды только цветы.

Тетушка переключила картинки, и тут уже возмутилась я.

— Медсестра космофлота? Да вы что? Это затянутое в латекс и ремни создание, которое едва может дышать во всей своей амуниции должно ассоциироваться с медсестрой космофлота? Они вообще хоть раз видели медсестер?

Очередное потрясение от местных нравов несколько смазал Мадам, который, увидев предложенные варианты, впал в неистовство.

— Merde! Простите, дамы, но это невыносимо даже видеть, тем более — шить! Решено! Я сам знаю, во что одеть нашу мадемуазель

Я еще раз недоуменно оглядела простенькое кисейное платье и беспомощно оглянулась на тетушку. Судя скептическому выражению лица, виконтесса была удивлена ничуть не меньше, и только репутация Мадам и правила приличия удерживали тетю Гасси от критического замечания.

— О, я вижу, вы не верите в мой художественный гений! — Мадам выдержал паузу, наслаждаясь нашим замешательством, потом сделал знак помощницам, — Девочки, ваш выход!

Пока мне помогали надеть готовое платье, я чувствовала себя ужасно неуютно. До этого момента Мадам казался каким угодно, но не глупым или способным на настолько дурную шутку. Помощницы поставили передо мной зеркало и отступили.