Netflix from you (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 19

— Чонгук, ну не дёргайся ты, — придвигается ближе и давит на плечи, укладывая его обратно на подушку, с болью осознаёт, что у младшего в глазах действительно стоят слёзы. — Давай на чистоту. Мы оба взрослые люди. Нам нужно строить отношения. Ты попробовал с мужчиной. Сейчас только тебе решать какими будут твои дальнейшие действия. Вернёшься ли ты к девушкам и продолжишь свой путь с одной из них, начнёшь отношения с парнем или просто не будешь заморачиваться и обращать внимание на пол, влюбляясь в людей. Но одно я тебе могу сказать точно, ты ещё молодой и тебе нужно встречаться, заниматься сексом, кончать, это нормальные потребности организма. Живя со мной, ты себя ограничиваешь так же, как и я себя. И в моём случае дело не только в том, что мы живём вместе и я не могу встречаться в этой квартире с кем-то… — замолкает, окончательно решаясь произнести то, что в голове держит уже очень долго, вслух.

— Ну и в чем же ещё?

— Я уже очень давно не хочу никого другого, кроме тебя, Чонгук. Я понимаю, что это грязно и плохо, что я строил из себя твоего друга, в то время как на протяжении трёх месяцев хотел с тобой по вечерам не только «Безумный азарт» и «Чёрное зеркало» обсуждать.

— Чего? Хён? Я не понимаю…

— Дослушай и поймёшь, — и нежно по голове его гладит, чувствуя, что внутри всё на части рвётся. Хочется и сказать ему уже, наконец, всё и замолчать тут же. Хочется, чтобы оттолкнул так сильно, чтобы добить себя окончательно, и в то же время, чтобы остановил, обнял, попросил не глупить и пообещал, что всё наладится. — Знаешь, как сложно, когда смотришь на человека, хочешь ему улыбнуться, а потом понимаешь, что этим губам не улыбаться, а целоваться нужно¹? Это безумно сложно, Чонгук. Я вчера тебя не обманывал. Я, правда, люблю тебя. И давно уже не как друга. Просто запрещал себе любые поползновения в твою сторону. Ты для меня вроде как… ответственностью стал, я заботился о тебе, как о младшем, старался стать хорошим другом, старшим братом, близким человеком без какого-либо романтического подтекста. Хотел просто оставаться рядом. Но не думал, что однажды это станет настолько сложно. Я ведь был в состоянии давно уже съехать, ты же знаешь? Просто не мог. Вот и оставался до тех пор, пока не понял, что больше не смогу. А сейчас я уже знаю, — гладит кончиками пальцев его лицо, надавливает легонько большим пальцем на пухлую нижнюю, — какие эти губы на вкус, я попробовал тебя целиком и полностью, был в тебе, и все те ощущения, все те дни вместе — это лучшее, что дарила мне жизнь. Я ещё долго не смогу ни на кого посмотреть, после того как смог коснуться тебя. И чем раньше мы с тобой это всё закончим… тем больше у меня шансов оправиться, а у тебя наладить личную жизнь. Понимаешь? — гладит по щеке, Чонгук закусывает губу и от руки его отдёргивается резко.

— Значит, всего попробовал, а теперь и бросать можно?

— Нет, ты не так понял…

— Всё я так понял! Почему ты не можешь тогда быть со мной, если тебе так хочется? Я тебе хоть раз сказал, что не хотел бы попробовать? Хоть раз оттолкнул тебя от себя?

— Ты ещё ребёнок.

— Да в каком месте я ребёнок? Сексом заниматься — я не ребёнок, а отношения строить ребёнок, значит? Тэхён, это ты вбил себе в голову, что мне двенадцать, а я совершеннолетний, нас просто по-разному воспитывали, пойми ты уже наконец. В Китае возраст согласия — четырнадцать лет, совершеннолетие в восемнадцать. Мне девятнадцать в следующем месяце, почему, если в Корее вас до двадцати лет воспитывают, как тепличных детей, я сейчас должен страдать и слушать от тебя оправдания нашим проблемам, основанные на моём возрасте?

— Да я не оправдываюсь! Чонгук, помимо всего прочего, ты с первого дня твердил, что ты не гей…

— Да я в душе не ебу, кто я! Зачем вообще усложнять всё? Зачем называть вещи своими именами, зачем в чём-то разбираться, если мне и так нормально?! Я не знаю, что я чувствую, Тэхён, у меня секса не было с моего отъезда из Китая, я тогда за четыре дня четыре раза переспал с двумя девчонками, как только со своей расстался. А потом появился ты. И я не знаю… может, у меня такая ориентация, из-за которой я всегда хотел просто, чтобы ты рядом был? Есть название у такой ориентации? Давай найдём его, раз тебе так хочется навесить ярлыки и точно знать гей я или не гей. Мне просто нравилось, когда ты гладил меня по голове, нравилось садиться поближе и касаться друг друга, нравилось засыпать в твоих объятиях; ты знал, что я симулировал иногда и врал, что мне снятся кошмары, на самом деле в восьми случаях из десяти, мне просто было холодно и одиноко? Может, это моя ориентация? Может, она меня определяет, как человека? Почему ты не можешь перестать усложнять и просто сейчас обнять меня и не отпускать больше, я прямым текстом тебя об этом прошу.

И да, младший плачет. По щекам бегут влажные дорожки, и Тэхёну хочется кинуться собирать их поцелуями.

— Ты понимаешь чего ты просишь? Тебе, может быть, и плевать на самоопределение. Но я не хочу делать тебе больно.

— Так не делай, мать твою!

— Я лично никогда не причиню тебе боли умышленно. Но за меня это сделают другие люди. Ты не представляешь, что на тебя может обрушиться, когда кто-то из твоего окружения узнает о том, что ты встречаешься с парнем. Я через это проходил, я не хочу тебя втягивать во что-то подобное. Твоя семья…

— Моя семья, это моя семья, и я в состоянии разобраться с этим сам. И да, я прекрасно осознаю на что пытаюсь пойти. Не переноси свой негативный опыт на меня и нашу ситуацию. Это неправильно. Господи, как я устал… — Чонгук снова всхлипывает и растирает по щекам горячие слёзы.

— Ну, не плачь, пожалуйста, Чонгук.

— Так не заставляй меня плакать! Перестань устраивать драму на пустом месте. Я хочу, чтобы ты встречал меня со студии, как всегда, хочу, чтобы покупал кофе и готовил вечером какао, хочу есть твой рамён хотя бы раз в неделю, хочу ходить гулять и засыпать с тобой всегда в одной постели, не придумывая для этого никаких причин, хочу целоваться с тобой, мне так это понравилось, хочу, чтобы мы делали вместе всякие непристойности, как вчера, почему ты этого не понимаешь?

— Чонгук, но…

— Ну, что «но»? Останься ты, пожалуйста, ты меня уже достал ломаться, ты самый близкий мой человек на данный момент, ты говоришь, что любишь меня, ну так давай будем вместе, зачем усложнять, вот он я, что тебе ещё нужно? — продолжает размазывать по щекам слёзы злобно, силясь успокоиться.

— Чонгука, — даёт слабину и нежно целует в солёную щёку, потом в другую, собирает слезинки большими пальцами и крепко обнимает младшего. Он хотел, чтобы младший его остановил, но даже предположить не мог, что он сделает это так. Это же какой-то подарок судьбы, получается.

У Тэхёна сердце разрывается. Все собственные слова и действия кажутся глупыми и пустыми. Ситуации и сложности видятся надуманными. А перед Чонгуком внезапно становится до жути стыдно. И правда, ну что ему ещё нужно?

— Ты хочешь со мной быть в ответ на моё признание в симпатии или это твоё собственное желание? — тихонько спрашивает, выдыхая в его тёплые волосы.

— Ты такой тупой, хён, я выпрашиваю у тебя близость и внимание, а ты продолжаешь меня мучить и задавать свои тупые совершенно вопросы.

— Чонгука, я очень за тебя переживаю и просто стараюсь сейчас всё переварить. В том числе и свои возможности. Мне нужно понимать, что такой, как я, несостоявшийся суицидник, может тебе дать.

— Вечно мне это припоминать будешь?

— Нет, ты был прав, это факт. Знаешь, ты долго был единственной моей причиной просыпаться по утрам. Сейчас я очень дорожу своей жизнью, но ты по-прежнему самое дорогое, что у меня в принципе есть. Ты же знаешь об этом?

— Ты пытался бросить меня несколько минут назад, двуличный козел! — всхлипывает младший и лупит его кулаками по спине. А Тэхён морщится и терпит. Заслужил.

Но и его понять можно. Никто ради него никогда не делал даже элементарных вещей. Те деньги, что отправила сестра в самом начале, были единственной весточкой от семьи, даже мама перестала выходить на связь. Он ни разу не состоял в настоящих серьёзных отношениях, а все его партнеры были поверхностными и недолговечными. Откуда ему знать, что бывает вот так? Что на что угодно человек может пойти лишь бы рядом быть. Откуда ему вообще было знать, что бывают ситуации, когда ты по-настоящему и без подвоха — нужен?