Netflix from you (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 11

— Хён, я так не могу, пожалуйста, поговори со мной.

Тишина.

— Прости меня, хён, я не думаю так, ты же знаешь. Ты очень много для меня значишь.

Тишина.

— Хён…

Тишина.

Тэхён стойко держится и не поддаётся на уговоры, пока неожиданно не вспоминает, что так и не дал ему гель от отравления. Ему и так завтра будет плохо, а без лекарства так он вообще на стену полезет. Так и рушится весь план по успешному игнорированию. Тэхён, вздохнув, поднимается с дивана, плетётся к кухонным шкафам, несколько минут перебирает аптечку, которую они с Чонгуком знатно забили лекарствами после того, как младший заболел в конце декабря, а дома не оказалось ни одной таблетки, находит пакетик с прозрачным гелем от отравления, наливает в стакан воду и подходит к затихшему на кровати парню.

— Вставай, я забыл дать тебе лекарство, завтра будет плохо без него, надо выпить.

Чонгук возится пару минут, переворачиваясь, Тэ оставляет всё на тумбочке, помогает ему подняться, придерживая за шею, даёт с ложки гель и дожидается пока тот запьёт все водой.

Какой бы ужасной ни была ситуация, как бы хреново самому Тэхёну сейчас ни было из-за всего произошедшего и из-за чонгуковых слов в том числе, злиться на него долго не получается. В конце концов, он всё ещё пьяный, все ещё не особо себя контролирует и обвинять его в чём-то если можно, то явно не сейчас.

Опухшие глаза, мокрые дорожки по щекам, красный нос.

Тэхён в тысячный раз задаётся вопросом: как родители отпустили этого ребёнка одного в чужую страну?

Мучает и другой вопрос: не мог ли он сам своим «дурным» примером подтолкнуть младшего к подобным действиям?

Да навряд ли. Тэхён не заводил отношений, а если и встречался с кем-то ради секса на стороне, то всегда скрытно, чтобы лишний раз не тащить в их с Чонгуком взаимоотношения то, что касалось его личной жизни. Если задуматься, Чонгук, будь бы ему неприятны тэхёновы иногда не дружеские прикосновения, давно бы ему об этом сказал. Свою позицию относительно ориентации он изначально определил чётко. Но любую ласку всегда принимал спокойно и часто с благодарностью.

Сейчас же невозможно уже разобраться, что вообще творится в голове у младшего, но однозначно какой-то пиздец: он устроил драму из-за переезда, прекратив общение, ввязался в какую-то ерунду, попёрся по клубам, его внезапно понесло в какие-то голубые дали, сразу и ориентация стала не то чтобы гетеро, и Тэхён уже не милый, надёжный хён, а несостоявшийся суицидник…

— Ложись, спать, Гук-а, поговорим завтра, ладно?

— Вот скажи… — продолжает упрямо, Тэхён садится к нему в пол-оборота и вглядывается в полутьму, шторы не закрыты и света от уличных фонарей хватает на то, чтобы увидеть очертания тёмной макушки на светлой наволочке и блики в чернеющих угольках глаз. В голосе опять слёзы, и, господи, когда это закончится? Он слишком много хнычет, и последняя нервная клетка Тэхёна носится сейчас по всему организму в истерике, пытаясь сообразить, что же ей теперь с этим всем делать. — А, пофиг, ничего не говори, но я не виноват.

— В чём ты не виноват?

— Я не виноват, что я вот такой. Конечно, всем проще меня просто от себя оттолкнуть, когда хотя бы немного становится сложно. Вы со мной все рядом только пока я удобный. Одни меня турнули в другую страну, не спорю, сам просился, но даже в гости не приехали ни разу. Второй от меня открестится тут и хрен забил. Друзья, нахрена, вот скажи, я с ними столько общался? Тратил время на них, деньги на подарки им на дни рождения, эмоции какие-то, если сейчас мне полторы калеки раз в месяц если напишут, и то хорошо? Давай ещё ты меня брось теперь после этого…

— Никто не собирается тебя бросать.

— Ну я же всё испортил. Я же плохой. Ещё и порченный теперь. Ещё и гей, наверное. Не противно со мной рядом сидеть?

— Чонгук, я гей и что-то я не заметил, чтобы тебе хоть раз за полгода было противно со мной рядом сидеть, лежать, обниматься, спать на одной кровати в обнимку и всё прочее. Давай уже не строй из себя королеву драмы и просто ложись спать. В тебе это уже просто алкоголь говорит. Ты начинаешь трезветь, и это хуёво на тебя влияет. Проспись и будешь потом претензии кидать. Не знаю, как остальные, но я тебя не бросал и не собираюсь. Успокойся и спи.

Чонгук молчит, переваривая его слова очевидно.

— Не уходи, пожалуйста.

— Я не ухожу, я здесь.

Чонгук неожиданно проворными пальцами хватает чужое запястье и устраивает тэхёнову ладонь на своей щеке. Его кожа горячая и влажная, а то, как доверчиво он льнёт к нему, пытаясь спрятать в тепле всю свою многострадальную мордашку, рвёт Тэхёна на части.

Чонгук отнюдь не плохой человек и никогда им не был, он просто маленький манипулятор, который запутался, потерялся, натворил делов, но всё равно из любой ситуации пытается выйти если не победителем, то хотя бы не основательно проигравшим. Сегодня Тэхён решает поддаться ему в последний раз, а потом взять себя в руки и заставить его перестать собой вертеть. Это уже не «хён, с тебя чипсы» и не «ну сходи в магазин, я такой уставший и так хочу мороженое».

Что бы там Тэхён про него не думал, а у Чонгука нет в голове сейчас и мысли о том, что он каким-то образом обижает Тэхёна, он вообще сейчас мало о чём думает. Мыслей мало и одновременно почему-то так много. Они скачут от одной к другой, ещё плюсом немного тошно, а гель от отравления оставил на языке привкус земли, голова ноет, кажется большой и горячей, а навязчивые мысли, смысл которых Чонгук не может ухватить за хвост ну совсем никак, одолевают просто невозможно. Хорошо хоть хён рядом. Чон его, кажется, обидел чем-то, но уже и забыл чем. Как же хорошо, что он рядом. Чонгук бы встал и полез обниматься, потому что ну просто непонятно, какими способами сейчас налаживать общение, но голова такая тяжелая. Чёртов алкоголь, что ж ты делаешь?

И к слову об алкоголе, несмотря на переодическую ясность мыслей и способность говорить, не заплетаясь языком, конечности Чонгука всё равно не слушаются. Резко все стало тяжелым и неподъёмным. И веки в том числе. Последнее, о чём Чонгук успевает подумать перед сном: ему явно что-то подмешали, чистый алкоголь, судя по рассказам Тэхёна, работает по-другому, а Тэхён всё-таки лучший парень на земле, и его ладонь такая невыносимо тёплая и так потрясающе нежно оглаживает его скулу, пока младший проваливается в царство Морфея…

***

Утро наступает катастрофически быстро. Когда Тэхён наконец смог оторваться от Чонгука с уверенностью, что тот наконец уснул, часы показывали уже почти четыре утра. Думать ни о чем не хотелось, хотя бы потому что это, блять, вредно, особенно ночью. Слишком много всего произошло за несколько часов. В масштабе полугода этого было бы много. А в масштабе четырёх сраных часов это просто овердохуя. Просто, мать его, слишком для одного Ким Тэхёна. Ему и так с Чонгуком было катастрофически тяжело иногда, когда тот смотрел на него иной раз своими глазами маленького оленёнка и что-то спрашивал, а Тэхён просто молчал, потому что ничего не слышал, залипал и не слышал. Господи, он был таким очевидным последнее время, неужели Чонгук ничего не заметил?

Чонгук…

Думать о том, что вообще с ним творится, Тэхён себе запрещает и заставляет себя заснуть.

Но просыпается впрочем тут же, кажется, с тяжёлой головой осознав, что проспал без малого восемь часов.

Кровать Чонгука пустая, не заправлена, шторы по-прежнему открыты и обеденное солнце пускает по пыльному полу зайчиков. Когда в этой квартире последний раз убирались?

Деликатный кашель со стороны кухонной зоны извещает о том, что Чонгук увидел, что старший проснулся. В голове пусто, на душе гадко, Тэхён молча плетётся в ванную на поиски своей зубной щётки, которую в прошлый раз забирать не стал, Чонгук её, слава богу, не выкинул.

Когда Тэхён заканчивает умываться и выползает из ванной, Чонгук уже сидит и ждёт его за столом, на котором ароматно дымятся две тарелки с каким-то супом и пара кружек кофе. Чонгук опухший после вчерашнего невозможно, волосы влажные после душа, на лице взволнованно-виноватое выражение.