Вы весь дрожите, Поттер (СИ) - "love_snape" - Страница 27

Из своих наблюдений я кое-что вынес. Профессор играл со мной, осторожно прощупывал почву, давая нам обоим шанс к отступлению. И из-за моей горячности сразу же разгадал влечение к нему.

Но я не видел отвращения, как тогда, в сентябре. Без свидетелей он вел себя совсем иначе. А это значит, его тоже привлекают мужчины.

Он почти отважился на нечто большее, чем игра в гляделки. Не смутился моих пылких просьб, а раздумывал над ними. СНЕЙП РАЗДУМЫВАЛ, НЕ ПОЦЕЛОВАТЬ ЛИ МЕНЯ.

А это значит, его привлекаю... я сам.

*

Первым уроком у нас сегодня Зельеварение. Если смогу пережить его, то мне уже ничего не будет страшно.

Перед выходом из гостиной я царапаю на клочке пергамента несколько фраз и зову:

— Добби!

Эльф появляется мгновенно и воодушевленно таращится на меня огромными глазами размером с теннисные мячики.

— Гарри Поттер, сэр! Что Добби может сделать для друга?

Я сажусь на корточки и понижаю голос, а он растопыривает большие уши и обращается в слух.

— Помнишь сына своего прошлого хозяина? Драко Малфоя.

Эльф рассерженно упирает ручки в бока и отчаянно кивает.

— Добби помнит! Добби ничего не забыл!

— Принеси ему эту записку. Но аккуратно. Положи куда-нибудь, где найдет только он, например, под подушку. И не рассказывай ни единой душе.

— Добби понял и сейчас же сделает!

— Огромное тебе спасибо! — я благодарно пожимаю его маленькую ладонь.

— Для Гарри Поттера — все, что угодно! — домовик важно выпячивает грудь и с хлопком исчезает.

Хорошенько обдумав за выходные увиденное в сознании Волдеморта и обсудив это с Гермионой, я решил предупредить Малфоя об опасности. Пусть сидит в замке и никуда не высовывается, как бы его ни выманивали письмами и что бы ему ни обещали. Об этом и шла речь в записке.

*

На занятии Снейп не удостаивает меня ни словом, ни взглядом. Игнорирует весьма искусно, не прилагая особых стараний. Будто Гарри Поттера вообще здесь нет. Так было и в сентябре — сразу после происшествия с приворотным зельем.

Поражаюсь его умениям. Наверное, они крайне ценны в шпионском ремесле. Всегда оставаться невозмутимым. Не обнажать истинных чувств. Но от этих навыков ужасно щемит в груди, и хочется что-нибудь вытворить, чтобы он наконец меня заметил.

Должно быть, профессору стыдно, подсказывает здравый смысл. Он чуть не поддался на провокационное поведение обезумевшего от влечения ученика.

Скорее всего, сердится и на себя, и на меня. Относится как к пустому месту, лишь бы показать, что минутная слабость была ошибкой. Лишь бы я не обольщался и не думал о повторении случившегося.

Но я не просто думаю. Мне хватило единожды вспомнить выражение его лица в тот миг, чтобы начать МЕЧТАТЬ о повторении. Смесь эмоций, которую я заставил его испытать, не на шутку изумляет и заводит.

Даже про себя страшно это произнести. Ко мне неравнодушен мой преподаватель. Взрослый мужчина. Умный, опытный, сильный. Вдобавок, прежде на дух меня не переносивший. Мог ли человек, пять лет доказывавший, что я никакой не особенный, теперь выделить меня среди остальных... персонально для себя?

Снова и снова восстанавливаю в голове цепочку событий, и по телу всякий раз пробегает приятная дрожь.

Я и не представлял, что буду настолько желать подобного. Что чувство молниеносно разгорится и достигнет вселенских масштабов. Что сперва я стану разглядывать Снейпа с интересом, а через неделю — откровенно его хотеть.

— Поттер! Долбанный Поттер, да очнись ты! — Пэнси больно пихает меня в ребра, отрывая от порочных фантазий. — У нас получилась та еще дрянь! Какого хрена ты добавил в зелье ветку сандала вместо пачули? У тебя же четыре глаза, и все равно слепошарый?

— Перепутал. Бывает. Отнеси как есть, — смущенно бормочу я.

— Кретин! А Драко ничего не путал! Нет, ну ты смотри! У них с этой лахудрой все получилось! Идеальный отвар, — чуть не плачет она. — Уж он с кем хочешь сработается, даже с такой кикиморой!

— Заткнись! Сама кикимора, — не выдерживаю я, и Паркинсон, презрительно на меня зыркнув, относит Снейпу образец испорченного зелья.

— Выше ожидаемого, — говорит он, не взглянув на пробирку.

Вернувшись, Пэнси замечает мой обескураженный вид и самодовольно заявляет:

— Это все мой авторитет, Поттер. Наш декан мне симпатизирует. Ты должен быть благодарен.

— Я благодарен. Очень, — вторю я ей, не отрываясь от Снейпа. Пару секунд назад он впервые за день на меня посмотрел.

*

В среду после уроков мне приходит приглашение от Дамблдора. Его просьба заглянуть — как гром среди ясного неба. Ведь если в беседе тет-а-тет я не расскажу о своем видении, это будет сродни предательству. А вдруг Гермиона права и ему уже доложил обо всем Снейп?

Подтвердив пароль, горгулья пропускает меня на винтовую лестницу, ведущую к тяжелой двери директорского кабинета. Постучав в латунный замок, я слышу мягкое «Войдите!» и, переступив порог круглой просторной комнаты, вновь оказываюсь в царстве мерно постукивающих, пощелкивающих, жужжащих и звенящих механизмов.

Дамблдор, сидящий за столом, не выглядит разгневанным или хоть сколько-нибудь напряженным, поэтому и я слегка расслабляюсь.

— Не откажешься от горячего шоколада, Гарри? — приглашающим жестом он указывает на стул напротив.

— Не откажусь, сэр. Спасибо. И добрый вечер, — я сажусь и осторожно принимаю из рук профессора теплую кружку с ароматной темной жидкостью. А затем внезапно задумываюсь — не добавил ли он туда сыворотку правды, из-за которой я сразу выдам все секреты? Отныне мне есть, что скрывать. Но тут же глубоко устыжаюсь своих мыслей. Дамблдор никогда бы так не поступил. На волне ночных душевных метаний и усердного самоанализа я становлюсь параноиком.

— Добрый, Гарри, — радушно улыбается он. — Как твои дела? Как учеба? Профессор Делакур рассказывала мне о твоих успехах в ЗОТИ.

Отпив божественно вкусный напиток, я отвечаю:

— Все отлично, сэр. Стараюсь справляться. Флер... То есть, профессор Делакур многому нас научила за семестр.

— Она также поставила себе задачу наверстать упущенное вами на пятом курсе, — директор вскидывает косматые брови. — О, позволь внести ремарку. Упущенное всеми, кто не состоял в славном Отряде Дамблдора. Его участники овладели блестящими навыками борьбы с темными силами.

Подмигнув мне, он продолжает:

— Завтра утром у вас последнее занятие по аппарации. Насколько я знаю, сей навык тоже дается тебе хорошо?

— Да, вполне неплохо, но Гермионе на нашем факультете нет равных, сэр, — хвалюсь я подругой.

— Мне рассказывали об их с мистером Малфоем выдающихся достижениях. Так мотивировать друг друга! Вот что называется здоровой конкуренцией, — усмехается профессор в серебристую бороду, и в его ясных глазах пляшут искорки. — Гарри, я слегка переведу тему и сразу прошу тебя извинить меня за нескромный вопрос. Однако не могу не разузнать о происходящем между вами двумя.

От напряжения у меня из ушей готов повалить пар.

— Тобой и мистером Уизли, конечно. Мне кажется, или ваша дружба переживает нелегкий период?

— У нас с Роном... Возникли некие разногласия, — осторожно отвечаю я и с облегчением перевожу дыхание.

— Не замешана ли здесь мисс Грейнджер? — лукаво спрашивает он.

— О! Нет, сэр! Ну, разве что, Рон и Гермиона расстались пару месяцев назад. Но не из-за меня. Вернее, я немножко этому поспособствовал... Я не хотел, они сами, ведь так было справедливо, и... В общем, наша с ним размолвка не связана с их отношениями, — подытоживаю я скомканное объяснение.

— Ах, юность! Пылкий разум, молодая бурлящая кровь... Превратности любви, в пучину которой норовишь с разбегу нырнуть с головой. Испытать бы ее вновь! — ностальгически изрекает Дамблдор. — Но теперь я просто молчаливый наблюдатель, падкий на чужие сердечные истории. Знаешь, Гарри, мне не нравится мысль, что ваши с мистером Уизли дороги разойдутся. Но если это по личным причинам неизбежно... Спасибо тебе за откровенность. Наверное, все же перейду к тому, зачем я позвал тебя.