Нужные железки (СИ) - Михаил Рагимов - Страница 12

Кордон, который в последний момент сумел вцепиться в леер и на нем зависнуть, огляделся. Валрус мотал головой, обхватив ногами обломок фальшборта, Морсвин весь в крови, с мочетом, по пояс в прибывающей воде. Где остальная команда не ясно. Но что делать дальше – понятнее понятного.

- Покинуть корабль! – изо всех сил закричал комком. И, разжав сведенные судорогой руки, свалился в воду, надеясь, что волнами его о скалу не размажет. Рядом плюхнулся инспектор. Морсвин вошел в воду как баклан – без малейшего всплеска. И мочет как косатачьий плавник.

Под ногами мелькнуло что-то светлое, тут же пропало… Волны, сменяясь, тащили выживших к пологому берегу.

«Морской Кот» до конца удержался на курсе.

От соленой воды раны горели огнем. Ру мимоходом пожалел некоторых своих подследственных, тут же слабость прогнав – те сами виноваты, а он-то – хороший! Зато вода смыла кровь и копоть. Инспектор прислушался к организму. Болело все, но без особого энтузазизьма – а значит, ничего серьезнее ссадин он не заработал. И слава первоинспектору, могила ему стекловатой! Развел, в преступном мягкодушии, всякой пакости на острове – из бумарты лупят, на таран идут, картечью так и норовят, что-нибудь прострелить! Никакого уважения к человеческой жизни и детским слезинкам. Однозначные подонки, что тут скажешь! Вот расстрелял бы за Баней лишнюю дюжину негодяев, глядишь, остров почище мог стать. Баню все равно раз в несколько лет затапливает, трупы прибоем забрало бы. Ну или едведи бы чутка откормились.

Снизу ощутимо холодило. Ру тяжело поднялся с занесенных черным песком камней, чувствуя, как болит каждое ребро. Тело намекало, что лучшим выходом будет упасть прямо тут. И пусть хоть едведи приходят, хоть крабы… Да пусть хоть калан-извращенец явится, чтобы в выдолбленную воронами пустую глазницу бездыханный труп мертвого человека оприходывать гнусным способом, сиречь - хуем!

Но приказ есть приказ. Особенно, когда сам его озвучил – и кто за язык тянул? Инспектор, держась за изломы кекура – ноги подкашивались – прошел несколько метров, обогнув скалу.

На рыже-зеленых, заросших мохнатыми водорослями, камнях, крепко обхватив самопал, лежал Кордон. Крохотный, ярко-фиолетовый крабик осторожно покусывал за ухо комкома, проверяя не подохла ли столь заманчивая груда мяса. К поясу солдата длинным репиком был привязан ярко-желтый непромокаемый пывыхашный мешок. Болтался в прибое гигантским поплавком.

- Сссука, нахуй… - грубо выругался Ру и упал на колени. Снова выругавшись – с его везением, только плюхаться – все острые камни собрал! – инспектор двумя пальцами взял крабика за крохотный, но уже колючий коробакс, швырнул подальше – только песок взлетел.

От всей души приложился ладонью – голова комкома качнулась в сторону, как у трупа.

- Не вовремя вы подохли, гражданин Кордон, - устало выдохнул Ру. Перевалился с коленей на задницу. Сел, поерзав. Вдруг понял, что прожив больше двадцати пяти лет по соседству, так и не узнал, как Кордона зовут по-настоящему. Прозвище и все. Как у калана дрессированного, простихоспади. И на могиле написать нечего.

Кордон закашлял. Тело его скрючило судорогой. Комком громко проблевался соленой водой пополам с желчью. Зоркий инспектор, впрочем, и остатки обеда заметил – не переварились полностью.

- Живой, ссука! – радостно матернулся инспектор. Подхватив комкома подмышки, Ру отволок ставшего удивительно тяжелым солдата подальше от полосы прибоя, на лайду. Уронил в сухой песок. Комком снова зашелся в кашле. И, не открывая глаз, начал подтягивать свой «поплавок».

- Легкие не выплюнь, - с беспокойством произнес Ру. Ткнул спасенного в бок.

- Нахер иди! – раздалось в ответ. – Я умер.

Инспектор не сумел сдержать смех – настолько похоже все складывалось. Будто и не было нескольких дней сборов, долгой дороги, короткой драки… И словно они оба в длинном доме, и все только начинается.

- Сам туда иди, - тормошил инспектор солдата, - отмазки не катят. Ты, сука, живей Енина, чтоб его крабы за жопу погрызли!

Кордона снова вывернуло – судя по скудости извергнутого, последний раз. Он вяло отмахнулся от инспекторской руки, перевернулся на спину. Открыл глаза. Увидев инспектора, перекосился.

- Кто еще? Или мы с тобой самые фартовые?

- А хрен его знает, - ответил Ру, - я сам минут десять как в себя пришел.

- Ссука, - бессильно простонал Кордон. Закрыл глаза. – Крепко нас приложило. «Кота» жалко.

- Я сейчас, - пообещал инспектор, - Пробегусь, гляну… Ты только не помирай, Кордонище, а то ведь закопаю и насру сверху!

- Пиздец, ты ебанутый! – внимательно, словно желая запомнить будущего осквернителя своей могилы, уставился солдат на инспектора.

- Не мы такие, - почесал рассеченную бровь Ру, - жизнь такая.

- Один хер! – попытался улыбнуться Кордон. И потерял сознание.

- Да еб же вашу мать, - протянул инспектор. Обреченно выдохнул. А хули сделаешь? Надо всех спасать, раз больше некому.

Убедившись, что комкома не смоет даже самая коварная волна – цунамю он не учитывал – цунамю невозможно учесть – инспектор, подобрав подходящий для костыля плавник, хромая, обошел крохотный пляжик, то и дело посматривая в сторону моря.

Патрульная шхуна куда-то пропала. Вряд ли, конечно, утонула. Скорее всего, плюнув на все, ушла мористее – волна усилилась, накатывала, заплескивая пеной.

- Вода огнем абортажной команде, - на всякий случай произнес проклятие Ру, неловко дернув рукой крест-накрест для верности. Если гореть им, так гореть беспощадно, до тла. И тут же перекрестился второй раз – чтобы если вдруг кто из врагов выплыл, то исключительно, дабы что-то нужное на берегу оставить. И тут же помереть.

За очередным лысым бревном (цены бы им не было, сумей в Руруй оттащить! На торгах в жопу бы с разбегу целовали!) неожиданно нашелся Басур. Живой и почти не подранный – так, картечью плечо по касательной зацепило, щепой изрубило доспех, да воды нахлебался. А морская вода не пучка, много не выпьешь. А лишняя в организму попадет, так сразу и выйдет. Со свистом, хрипом и надсадным хрипением.

Замком вяло кивнул инспектору, вижу, мол. И продолжил потихоньку блевать. Ру отошел в сторону – надо человеку, так пускай. Главное, обозначиться, участие проявить. Мы тут, бдим, все такое.

Вдалеке, с сосны искривленной постоянным ветром, взлетел орлан. Замахал бело-черными крыльями, засверкал ярким оранжевым клювом. Пролетая над пляжем, выпустил мерзкую струю.

- Ты летай пока, летай, - погрозил несознательной птице Ру, - я тебе еще все гнездо обсерю! Попугай рыбожорный!

Белоплечий презрительно заклекотал, пошел месить неподатливый воздух дальше.

Инспектор прошел по камням пляжа дальше, внимательно осматриваясь. Ноги с каждым шагом работали все увереннее, подкашиваться отнюдь не стремились.

Волны вынесли двух фумапцев. Одного, с разнесенным попаданием лицом, второго, на вид целого, но определенно мертвого – похоже, скучно утонул. Ру обшарил карманы. Но, то ли вражеские солдаты шли на аборт, выложив все ценное, то ему просто не повезло – стал богаче всего лишь на древний раскладной нож с черно-оранжевой рукоятью из потертого пластика. Правда, незаурядный – на хищном клинке-пробойнике, сквозь рыжую патину еле-еле угадывалось имя ножа, на удивление, написанное на русском. Под именем угадывались еще какие-то буквы, но в читаемое не складывались, как ни крути, не переставляй.

- Будешь Фантомасом. Так смешнее, - решил инспектор и сунул добычу в карман.

Вернувшись к месту, где он оставил Кордона, Ру понял, что сегодня – в общем-то, удачный день.

Под одобрительные комментарии Басура и Кордона, раздувал костерок Морсвин. Определенно живой. Возле солдата на камнях лежало два самопала и очень, прямо таки до боли знакомый мешок.

- Ну еб… - выдохнул инспектор. И, не найдя слов, просто длинно и замысловато сложил вязь ругательств.

- А то! - поддержал Кордон, приподнявшись на локте. – А помнишь, как сам говорил, что религия, это сплошная хуйня. Видишь, помог твой Дани-Мару.