Те, кто наследует небо (СИ) - Мадоши Варвара - Страница 8

А уж тепло от печки было — чуть ли не лучше, чем в пещере! Правда, там тепло шло по вентиляции, но его частенько не хватало на все ярусы, особенно на нижние. А тут сколько хочешь!

Скоро пастухи по примеру часовых поставили себе две такие землянки, потом — еще одну, в которой вели торговля, потом стали делать небольшие, для семей... Кто-то вспомнил древнее, почти сказочное слово «дом» — так, вроде, называлось человеческое жилье до Узурпаторов Неба.

Союн, подумав, тоже поставил себе такой же. Хотел работать сам, помогая себе чарами (переплетая магические каналы, можно поддерживать бревна и копать землю), но на помощь ему явились Ясантиир, ребята из отряда и еще те трое Ярких, что ходили с ним в разведку на драконье гнездо — хотя Союн их и не просил.

Не успели они оглянуться, как домов стало больше десятка — а с ними поставили и длинный крытый прилавок, на который шел мен. Торговали теперь отнюдь не только драконьими костями и чешуей, а шерстью, медом, кожами, даже хорошим, выдержанным деревом (выше в горах его не так много). Темные из Клана, которые в основном вели меновую торговлю, сразу смекнули, насколько это выгоднее, чем ездить на ярмарку самим; иные Яркие ворчали, что, мол, нарушение древних традиций — но по большей части тоже одобряли.

Доара и Суяра теперь проводили в лагере куда больше времени, чем в пещерах. Во-первых, для Доары там было больше работы: пусть зима выдалась теплой и малоснежной, а все-таки нет-нет кто-то уши отморозит либо ногу или руку. Суяра на воздухе сразу ожила. Тем более, ее привечали: быстро разнесся слух, что она придумала, как строить дома.

Еще, как оказалось, она ловко торговала — несмотря на видимый возраст. А может, и благодаря ему: суровые торговцы не могли устоять перед умильными глазищами и детской прической из десятка косичек, которые Доара с удовольствием заплетала «племяннице» каждое утро (не хватает ей дочки, эх!).

Еще однажды был случай: на лагерь напали люточерепахи. Твари эти из Нечистых не самые большие, но опасные — потому что собираются в стаи да плюются кислотой. Эти, верно, пришли с севера, с Проклятых земель, потому что крупных выбросов магии в округе, вроде, не было.

Чтобы отражать нападение, на стены поднялись все бойцы. Против люточерепах горячий воздух и огонь не очень хороши: спрячутся в панцирь, и все. Нужно плести сложные заклятья, бичами работать, либо переворачивать их и вспарывать брюхо — а на это не каждый из Ярких способен! Всего десяток, если честно, и то одна из них — престарелая тетушка Союна, которой в лагере даже и не было. А черепахи, как назло, очень к магии чувствительны, уворачиваются от атак легко.

Драконыш тоже поднялся на стену.

— Прочь пошла! — рявкнул на нее Союн. — Детям тут не место!

— Дяденька Союн, я знаю, как их отравить! — быстро-быстро зачастила Суяра. — Я знаю цветочек такой, в лесу видела, люточерепаха на него бросается, как сама не своя! У тетушки Даари такая есть!

Говорила она это громко, так, чтобы слышали все.

— Ну, ромашка, знаю, — сказал Союн. — И что толку? Черепаха ей не отравится.

— Так вы амулет одноразовый к венику примотайте, чтобы внутри черепахи р-раз — и пополам ее! Можно такой сделать?

— Попробуем, — решил Союн.

Раньше он бы сказал: нет, нельзя, черепаха магию почует и жрать не будет. Но овремя вспомнил: Суяра ведь не ребенок, драконыш. Они тварей тоже не жалуют, небось, свои хитрости есть...

А амулеты Союн делал мастерски.

Сказано, сделано. Закололи овцу, вырезали кусок мяса понежнее, нашинковали его ромашкой, чтобы отбить запах магии. И привязали амулет на куске тряпки. Тряпка быстро от тока магии разрушится, он в желудке черепахи и рванет.

Все получилось: очень скоро не одна, а целых две твари (вдвоем схватили кусок!) валялись под стеной кверху брюхом. Взрыв их панцирь даже изнутри не разорвал, только и поймешь, что мертвые, потому что длинные шеи вывернуты, и раздвоенные языки вывалились из пастей.

Скинули еще пять кусков, по числу оставшихся черепах. Еще две попались, а остальные просто убрались в лес — умные, заразы, увидели, что остальные дохнут непонятно от чего, вот и сбежали.

Суяру после этого в лагере очень полюбили, и даже Союнова двоюродная бабка, старшая среди женщин Ярких, сдержанно похвалила Доару: мол, хорошо выбрала ученицу. Союн тоже стал чаще разговаривать с драконышем.

— Тебе, дядюшка, — как-то сказала ему Суяра, — нужно понемногу власть прибирать в поселке.

— В каком поселке?

— Ну, в лагере... Ты и так всем распоряжаешься. И канализацию заставил рыть, и на дозоры всех гоняешь... А тетка твоя и дед хвалят Таира!

— Да какое там признание. Дед лагерь еле терпит. Ему не по себе, что кто-то не в пещерах живет.

— Все равно, тебе надо власть забирать! Ты слишком заметный человек, если правда свою партию не сколотишь, твой же дед первым подумает, что под него копаешь.

— Ну да, а если сколочу, так дед точно подумает, — фыркнул Союн. — Хворостиной бы тебя... Подставить меня задумал, да?

Это он сказал скорее в шутку. Драконыша они с Доарой не стерегли, выздоровел он давно. Хотел бы сбежать — сбежал. Вот только куда? Охотиться, допустим, он сможет — но драконы тоже ведь сами по себе не могут, им компания нужна. Даже самцам.

— Ну и не хочешь слушать добрый совет, не надо, — обиделся драконыш.

Союн же против воли задумался.

А ведь в самом деле, он почти старейшина лагеря! Не на словах, на деле. И неплохо ведь получается. Разве не искупил он этим перед Кланом вину, что не взял себе жену из Ярких? Может, дед и перестанет его шпынять.

К началу весны Таир почти перестал показываться, скинув всю работу на Союна. Приходилось составлять расписания караулов, разрешать споры (в том числе между членами Клана Барсука-и-Просо и соседних Кланов), встречать приплывающих торговцев — и никто его право не оспаривал, даже Яркие-драконоборцы. Неизвестно, к чему бы все это привело дальше, но в самом начале второго месяца весны на лагерь напали с воды.

Пришли на восходе солнца, которое, как на грех, как раз встает ниже по течению Лакаи, часовые не видели их с сияющей от солнца воды. Сигнальную сеть из чар пришельцы обезвредили. Потом рассказывали: прямо с воды сидящие в лодках забросили бутыли с алхимическими составами — едкими и липкими. Те запалили вышку и два их трех склада с товарами: занялись, черпая магию из самого воздуха, и сбить их чарами долго не удавалось, и удалось в конце только силами чуть ли не всех бывших в лагере Ярких.

Союн сменился с дозора еще вечером, а землянка, которую занимали они с Доарой и Суярой, стояла далеко от речного берега. Он мог бы и вовсе проспать весь бой и проснуться разве только от запаха дыма и переполоха, но, к счастью, Сарит из его отряда догадался затарабанить в дверь и закричать: «Командир Союн! Налет с реки, выходи!» Так что Союн успел добежать до реки и выпустить по стругам несколько прицельных ударов. Один удар отразил тамошний маг, другой бестолково упал в речную воду.

Вот что значит прозевать начало сражения! Все-таки нужно было поставить больше сторожевых вышек, в том числе одну — на противоположном берегу реки...

Он стоял, ежась на холодном весеннем ветру — ночи еще были морозными — и думал, кто из соседей мог такое учинить. Гадюки-и-Ромашки? А может быть, Филины-и-Жасмин?

— Ага, рыночные отношения во всей их красе, — услышал он сзади знакомый голос. — Все по трактату Небесной Мудрости...

Союн обернулся.

Суяра! То есть драконыш.

Девчонка, не ежась, стояла в одной длинной рубахе, босыми ногами на заиндевелой земле и смотрела вслед кораблям.

— Потом, — сказал Союн. — Беги к Доаре. Я посмотрю ущерб.

...У Союна и правда не было времени на вдумчивые беседы: пришлось срочно обходить лагерь, успокаивать людей, поручить самому честному (и грамотному!) записать ущерб... А тут еще Таир захотел отправить магов в погоню, и Союну пришлось доказывать ему, что это бесполезно: вниз по течению, да с попутным ветром, да с помощью магии нападающие уже ушли легко. Надо скорее восстанавливать укрепления и готовить оборону, потому что эта атака точно не будет последней.