Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти" - Страница 47

Конкур часто был на скорость и почти всегда сопровождался громкими криками болельщиков и овациями. Случалось это не только из-за зрелищности, но и из-за высокого напряжения: для старших многие барьеры не были расставлены заранее, они материализовывались за считанные секунды по мере приближения к ним участников, отчего нервы болельщиков и соревнующихся были напряжены до предела. От тяжёлых травм конкурщиков спасали наколдованные дорожки воды по бокам, в которые время от времени падали спортсмены. В нескольких метрах перед лошадью тоже была вода, расступавшаяся перед участниками, словно перед Моисеем, но не закрывавшая обзор для судей и болельщиков. Голубой цвет таких волшебных бассейнов на фоне зелёной травы чрезвычайно манил к себе, напоминая о лете, так как на арене было весьма тепло. Некоторые своевольники из взрослых ребят прыгали туда, пока готовился следующий наездник, даже несмотря на опасность получить отработку. А упавшие спортсмены нередко не спешили подниматься из воды, хотя к ним довольно быстро подбегали учителя, чтобы проверить, не повредился ли участник.

Соревнования начинались всегда в субботу с позднего утра, где-то часов с десяти, и первыми на спарринг выходили подростки с четвёртого года обучения, за которых в основном приходили поболеть их одноадранцы, друзья и первоадранцы, ещё не привыкшие к таким зрелищам. Потом, после награждения победителей, приходила очередь конкура — зрителей становилось больше. Ближе к концу соревнований ребят с пятого года трибуны были уже полностью заняты. Те, кто постарше, часто прогоняли малышню, которая занимала лучшие места, так как приходила раньше всех. А меж рядов в перерывах ходили бельфосты с подносами, полными разных закусок.

И вот, ближе к вечеру, под громкие крики, от которых у Брендона закладывало уши, Эйлси Коллинз объявила о начале воздушных боёв. Зрители со свистом и овациями повскакивали со своих мест, ожидая фееричных выступлений своих друзей, пока учителя заставили потолок исчезнуть и наколдовали своеобразное хабитальское табло над пьедесталом для фехтования. Как только были объявлены первые участники, всё, что происходило в воздухе, стало транслироваться на это самое табло, чтобы зрителям не пришлось запрокидывать головы.

Первыми дуэлянтами стали Ретт Мелроуз и мальчик из драммонда по имени Роберт. Как только они вышли из шатра, ведя за поводья своих пегасов, табло засветилось, и на нём появились их изображения в полный рост. Ретт широко улыбался белозубой улыбкой взбудораженным зрителям с едва скрытым превосходством во взгляде. Как ни странно, ему и правда было чем гордиться: совсем недавно он был объявлен первым учеником за последние семьдесят лет, который стал настоящим воздушным рыцарем в четырнадцатилетнем возрасте да ещё и одержал победу над двумя старшими ребятами на первых же соревнованиях.

Юноша махал рукой в кожаной перчатке, на которой красовалась татуировка дракона, словно ненавязчиво выползающая из-под рукава редингота, полы которого доходили ему почти до колена, и раздавал публике воздушные поцелуи. Его рыже-золотистые волосы прикрывала чёрная широкополая шляпа с большим пером изумрудного цвета, а тёмно-синие глаза, казалось, посветлели на несколько тонов. Его грудь гордо вздымалась под белоснежной рубашкой свободного кроя и кожаных своеобразных лат, обтягивающих тело дуэлянта. Из-под одежды поблёскивал медальон в виде силуэта драконьей морды. Рапира в кожаном чехле в такт шагам постукивала о его бедро. Чёрные бриджи с полной леей обтягивали его сильные ноги, выделяя каждую мышцу вплоть до голени; высокие чёрные сапоги с блестящими шпорами служили завершением его образа. Каждая вещь его наряда выглядела дорого и ново не только потому, что Ретт мог позволить себе такую роскошь, но и потому, что рыцарские дуэли были почти единственной вещью, которой он дорожил.

В шаг хозяину рядом гарцевал силицийский пегас. Огромное, но резвое животное ивово-коричневого цвета с блестящей гладкой шерстью и пепельно-бежевой гривой гордо вышагивало по арене, ведомое сильной рукою юноши. Хотя его перьевые крылья цвета топлёного молока были сложены, всё равно было нетрудно представить, насколько они огромные и мощные, как легко режут воздух и как быстро позволяют набирать высоту и скорость, заставляя своего наездника терять голову от адреналина.

Пегас Роберта был такого же телосложения и оперения. Белоснежная шерсть, на которой хаотично были разбросаны рыжие овальные пятна, волнистый коричнево-рыжий хвост и крылья приковывали к себе взгляд так же легко, как и пегас Ретта. Да и драммондец выглядел не менее обворожительно. Чёрные глаза озорно обводили трибуны, длинные пепельные волосы, собранные в косу, и коричневый костюм подчёркивали необычность юноши.

Когда соперники дошли до середины арены, они привязали мечи к дорогим кожаным сёдлам, ещё раз поклонились кричащим зрителям, выложили на бархатную подушку ожерелья и пожали друг другу руки. Пять правил рыцарских боёв, выжженные на пьедестале, загорелись яркими зелёным и тёмно-синим цветами. Эйлси Коллинз свистнула в свисток, и наездники вмиг оказались на своих пегасах. Медленной рысью Ретт и Роберт поскакали по арене в противоположные стороны. Мелроуз всё так же очаровательно, но самодовольно улыбался публике, на ходу снимая с себя редингот, чтобы кинуть его какой-нибудь милой девушке. Когда он избавился от него, как и его соперник с другой стороны арены, Ретт снял с себя шляпу, помахав ею в воздухе, дабы разжечь новые овации, и кинул её прямо в руки старосте мюридхау, которая с напускным безразличием следила за спортсменом. Дав понять ей изящным жестом, чтобы она надела шляпу, парень взялся обеими руками за поводья, легонько ткнул пегаса в бока шпорами и помчался прямо на Роберта. Когда юноши на большой скорости вот-вот должны были врезаться друг в друга, пегасы оторвались от земли и стремительно стали набирать высоту.

С этого момента началась дуэль. Ретт, который почувствовал, что может отпустить поводья без риска позорно упасть, мигом выхватил меч. Вывернувшись в седле почти на сто восемьдесят градусов, юноша замахнулся для удара, но Роберт вовремя среагировал для того, чтобы не быть выведеным из поединка на первой же минуте. Однако за первым ударом Ретт поспешил обрушить второй, почти что лёжа на крупе пегаса. Драммондец в секунду вытащил ногу из стремени и подался корпусом вправо, буквально выскакивая с седла и удерживаясь на лошади лишь благодаря крепкой хватке за рожок. Его пегас, который, казалось, сам знал, что делать, резко набрал высоту, из-за чего Роберту пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы удержаться в седле. Провернув такой финт за считанные мгновения, парень вскочил на своего летуна и направил его прямиком на Ретта.

Звон скрещивающихся в бою мечей звучал так же громко, как звук взмахов огромных крыльев и зрительский гул. Табло, на которое было устремлено большинство взглядов, ярко горело в центре арены, чётко передавая всё то, что происходило в воздухе. За время дуэли тугая коса Роберта расплелась: длинные пепельные волосы, взъерошенные ветром и сражением, лезли юноше в лицо. Крупные капли пота выступили на его лбу, белая рубашка, на удивление всё ещё заправленная в бриджи, колыхалась от ветра, а ловкие руки с длинными крупными пальцами с силой сжимали меч. Всё это делало из Роберта настоящего рыцаря, который вжимал меч соперника ему же в грудь, сидя на бело-рыжем пегасе. Ретт с рассечённой бровью и упёртым, отчасти злобным оскалом сидел в седле задом наперёд. Если он сдастся, то проиграет. От напряжения тонкие вены выступали на шее юноши, который помимо борьбы с соперником должен был ещё следить и за тем, чтобы пегас не скинул его с себя.

Зрители, даже те, которые хотели остаться беспристрастными не к своим фаворитам, внизу надрывали связки. Некоторые из них повскакивали со своих мест и безостановочно жестикулировали, не отрывая взгляда от табло. Внезапно с трибун кто-то запустил заклинание, которое молочно-белой вспышкой ударило Роберта в плечо. Короткая судорога, сковавшая тело соперника, дала Ретту шанс скинуть его с крылатого жеребца. Пегас драммондца, который всё это время летел под пегасом Мелроуза, сделал быстрый рывок вперёд и поймал своего хозяина, который болезненно жёсткой хваткой вцепился в поводья и направил своего летуна вверх — прямо на Ретта.