Последний Мост (СИ) - Адамов Марк - Страница 30

Прохлада вечера никак не смущала празднующих, что заполонили улицы в центре города и радостно выкрикивали строки из единственной знакомой им песни — «Медьвежьего угла», гимна Басселя ещё со времён независимости. Ладаим держался в стороне от толпы, пляшущей прямо в лужах, но брызги всё равно долетали до него. Запах выпивки становился всё сильнее по мере того, как Крысолов приближался к площади Звёздных прорицателей — центру празднований.

Завтра сюда съедутся торговцы и прямо с обозов будут предлагать то, чего в иные дни в Басселе не найти. Необычные овощи, что растут в далёкой земле, апельсины с берегов Жемчужного моря, диковинную утварь и ароматное вино. Ладаим всякий раз поддавался искушению и раскошеливался на целую корзину фруктов, что так напоминали ему о детстве.

Сегодня же площадь была в распоряжении поэтов и музыкантов, что наперебой демонстрировали свои таланты и сливались в один общий гул. Ладаим ненадолго задержался в углу, где горожане могли поближе познакомиться с необычными зверями из дальних стран: яркими красно-белыми птицами, гигантскими змеями и пауками, неугомонными обезьянами. Был здесь и худосочный лев, грустно поглядывающий из тесной клетки.

Особо интересным бассельцам казался закуток, где четверо зазывал обещали незабываемое зрелище: опасных чудищ из густых лесов Гаальта. Ладаим позволил себе отвлечься и дал одному из них три летта за вход. Зазывала учтиво поклонился и провёл Лиса в ближайший переулок, полный восторженных горожан.

Здесь, под присмотром стражников с палицами и топорами, было лишь три клетки. В первой, самой маленькой, копошилось с десяток жирных скорпионов без клешней, но с выдающимися зубами. Во обитателе второй — покрытой синеватым мехом летучей мыши — Ладаим узнал кротомского нетопыря. Эти создания размером с коршуна никогда не упускали возможности полакомиться козьей или коровьей кровью, а в голодное время могли присосаться и к человеку. Несколько лет назад такой нетопырь завёлся в Приюте, и выгнать его оказалось непросто.

Горожане с интересом разглядывали скорпидов и нетопыря, но у третьей клетки любопытство улетучивалось, оставляя место лишь животному страху. Дети плакали, женщины вскрикивали, а мужчины отпрыгивали подальше, едва разглядев сидящее там существо. Ладаим почувствовал, как холодная волна бежит по всему телу при виде этого создания. Оно напоминало помесь собаки и изломанного человека с неестественно длинными конечностями, бледной кожей, под которой проступали вены, и отвисшей под собственным весом челюстью с двумя рядами жёлтых зубов. Налитые кровью глаза твари смотрели куда-то в пустоту, не моргая.

— Как вам, уважаемый господин? — поинтересовался зазывала из-за спины Крысолова. — Венец моей коллекции. Таких трудов стоило его поймать.

— Как вам разрешили притащить в город живого плотояда? — дрожащим голосом спросил Ладаим.

— Это же ради зрелища. Он в клетке и на цепи, бояться нечего. Мы его провезли от самого Дегоара досюда, потом поедем на юг, к Анору. Мы знаем, что делаем. Не то, что тот придурок, который хотел химеру привезти.

— Химеру? — переспросил Ладаим. Город с утра бурлил от вестей о нападении крылатой бестии и отвлёкся лишь с началом Жатвы.

— Не давала ему покоя наша слава, — зазывала фыркнул так, что едва не высморкался прямо в лицо Крысолову. — Говорят, поймал в Астарилах, когда химера только отложила яйца и спала без сил, а та и вырвалась, когда отоспалась. Мы-то знаем, каких тварей в клетке не удержишь.

С утробным рыком плотояд бросился на прутья, но цепи с жутким грохотом сдержали его. Зрители с воплями разбежались, и Ладаим решил последовать за ними. Он всё же предпочитал, чтобы такие твари оставались там, где им самое место. Подальше от него.

Крысолов продолжил свой путь по праздничным улицам. Его цель была ближе к набережной Сальмены, где и читал свои речи некий Иштаим. Даже в праздник вседозволенности жрецы Далёкой Звезды не могли допустить, чтобы последователь Святого Солнца проповедовал у стен главного летарского собора.

Набережная стала отхожим местом праздника. Жители города выбирали её закоулки, чтобы справить нужду и предаться утехам с видом на главную реку королевства. Стражники поглядывали на упившихся людей с лёгкой завистью и разгоняли лишь самых буйных.

Ладаим шагал вдоль водной глади, в которой отражались огни набережной. Чуть впереди — у места, где в Сальмену впадает Астара, покачивались у пристани суда. К осени их оставалось всё меньше: слишком сильно падала глубина в некоторых местах, да и погода становилась непредсказуемой.

Бассель пока не обзавёлся церковью Святого Солнца, поэтому для своих проповедей Иштаим расположился в зале постоялого двора «Золото Сальмены». Ладаим представлял бродячих жрецов бедными старцами в обносках, живущих на чистой вере и затхлой воде, но во время Жатвы позволить себе комнату здесь могли только самые богатые путешественники. А Иштаим выкупил «Золото Сальмены» целиком.

Трое тивалийских наёмников бесцеремонно обыскали Ладаима на входе. Гадюка предупреждала о таком, так что Крысолов предусмотрительно оставил оружие у Биальда и Марвы. Без кинжала в ночь Жатвы он чувствовал себя беззащитным, но и выдать свои намерения не мог.

Немолодой проповедник расположился за стойкой трактирщика, словно у алтаря. Одет он был слишком неприметно для человека, способного снять самый дорогой постоялый двор в Басселе: изношенный шерстяной плащ поверх обычной жёлтой туники служителя Солнца. Лишь увесистый рубин на серебряной цепи, что подпрыгивал на его груди в такт каждому слову, выдавал в Иштаиме небедного человека.

Слушателей в «Золоте Сальмены» набралось не так много. Ладаим насчитал семнадцать горожан, решивших узнать поближе таинственное верование и окруживших проповедника. За ними присматривало ещё шесть тивалийцев с узкими саблями на широких поясах.

— Взгляните вокруг! — призывал Иштаим с характерным говором. Многие на родине Ладаима изучали язык Летары и соседних королевств, но всё равно выделялись своим шелестящим тивалийским акцентом. — Зашло Святое Солнце — и кто мы теперь? Только тьма вокруг, только грех! Сколько путников заблудилось без его света, сколько кораблей разбилось о скалы?

— А на кой хрен оно вообще заходит тогда? — раздался разумный вопрос от слушателей. — Если любит всех, так и светило бы.

— Как иначе мы бы его ценили? — спросил Иштаим. — Всю силу Святого Солнца мы можем познать, лишь когда его нет. Когда мы по нему скучаем! Так говорил святой Сальмаш, когда сошёл в осаждённый генконами город Саддалл и спас его! Далёкая Звезда не даст вам того тепла, той силы, того счастья. Те, кто уверовал в Святое Солнце, находит его даже в самое тёмное время!

— Жрец Мадугар говорит иначе, — перебила его высокая пожилая дама. — Солнце ослепляет, из-за него мы не видим праведный путь. Далёкая Звезда ведёт нас даже ночью.

— И какая же из тысячи звёзд, что есть на небе — та самая? — Иштаим поднялся и раскинул руки. — Сегодня я вышел на берег реки и не увидел ни одной звезды. Что же это за божество, которое могут покрыть обычные тучи? Даже в самый хмурый день Святое Солнце не оставляет нас без света и тепла!

— Как вы можете такое говорить в Басселе? — возмутился лысеющий мужчина. — Весь город построен лишь милостью прорицателя Кваранга!

— Бассель построен на костях своих же жителей. Тех, кто отказался перейти к Кварангу! Это называется милостью? Посмотрите на меня и на своих жрецов. Я скромный земной человек, потому что так учит Фарахшатаим, Святое Солнце. Вспомните царя Анорского. Где это видано, чтобы смертный называл себя вместилищем высшей воли? Посмотрите на ваш собор и на ваши дома! Кротость — основа веры. Здесь же я вижу лишь алчность и несправедливость.

Ладаим держался в стороне до самого конца проповеди, когда Иштаим пригласил желающих причаститься к вере в Фарахшатаим остаться и пообщаться лично. Таковых нашлось лишь трое. Крысолов знал, что жрец узнает в нём земляка, пусть он и не был таким же смуглым, как многие тивалийцы. Оно и к лучшему: Лисам выделяться не положено.