Ангел мертвеца - Панов Вадим - Страница 15

– Иногда провожу психотерапевтические сеансы. Либидо, детские травмы, воспоминания об умерших, лоботомия без хирургического вмешательства… в общем, всё по Фрейду.

Лисс уже доводилось встречаться со Схинки и даже разговаривать с ним, однако она до сих пор не могла отделаться от странного ощущения при общении с орангутаном – ощущения нереальности происходящего. И это притом, что девушка сама была шасой и выросла в Тайном Городе, где слово «нереальность» применялось весьма редко и, как правило, в юмористическом значении.

– У тебя есть психотерапевтические проблемы? Можем ими позаниматься – кушетка весьма удобна.

– У меня других проблем достаточно, – ответила Лиссет. – Психотерапевтические на их фоне – полная ерунда.

– Другие проблемы ты оставила в прошлом, – ответил Схинки, намекнув на обещание Консула не трогать Лисс и простить девушке все прошлые грехи.

– Не все, – ответила девушка, намекнув, что готова вернуться к обсуждению своих отношений с новой властью. – Я хотела поговорить с Консулом.

– Все хотят, – пожал плечами орангутан. Он устроился в кресле, заложив верхние лапы за голову, а нижние забросив на стол, и смотрел на шасу… так же равнодушно, как говорил с ней по телефону.

– И что? – прищурилась девушка.

– Не у всех получается.

– Тогда, наверное, мне нужно подождать, когда у него отыщется время для встречи со мной?

– Ты помнишь, что он сказал тебе при расставании? – Схинки выдал резкую ужимку.

«Я не хочу тебя видеть».

Лисс помнила тот эпизод в малейших деталях: как она двигалась, что делала, что чувствовала. И прекрасно помнила выражение лица Консула, которое очень чётко говорило о том, что он пребывает в ярости от слова, которое вынужден был дать, чтобы Дориан прекратил сражение. И не погиб. Консул не хотел смерти Дориана и потому простил его любимую.

– Я помню. – Девушка поднялась с кресла, в которое её усадил орангутан – красивое и удобное. Единственное в своём роде, потому что вся мебель в «помойке» Схинки была разномастной. – В таком случае я, пожалуй, пойду…

– Не спеши.

– Почему? Если он не хочет меня видеть, мне нечего здесь делать.

– Довольствуйся тем, что есть, – предложил орангутан.

– Точнее, тем, кто есть? – поняла шаса.

Однако на этот вопрос Схинки не ответил, продолжил свою мысль:

– Он не хочет тебя видеть, но, если он тебя увидит – он тебя не тронет. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да.

– Цени это, Лисс. – Схинки поёрзал в кресле. – Да, он не хочет тебя видеть, но, когда ему доложили о твоём звонке, он не отмахнулся, а приказал мне тебя принять. И это, поверь, очень важный нюанс ваших нынешних отношений.

– У нас нет отношений. – Лисс постаралась, чтобы голос прозвучал твёрдо. – И никогда не было.

Однако у орангутана было собственное мнение на этот счёт.

– Были и есть, раз ты здесь, Лисс, – очень серьёзно ответил он, не сопроводив свои слова ужимками. – Мы оба знаем, что тебе нужно было затаиться, лечь на дно и два-три месяца никак не проявляться. Но ты не продержалась и недели.

Всё так. Всё абсолютно так. Но…

– Мы оба знаем, что я не могла не прийти.

– Мы оба знаем, что ты обдумывала визит, размышляла над ним и над тем, что ты будешь говорить. Ты стала думать о нём с того самого момента, как шагнула в портал, оставив Машара на Солянке. Но думать о визите и решиться на него – это далеко не одно и то же. Нужна большая смелость, чтобы сидеть сейчас в кресле напротив меня. Ведь я, в общем, не в восторге от твоей выходки.

– Никто не в восторге, Схинки. Даже я.

– Потому что не получилось?

– Потому что получилось не так, как задумывалось.

Они спасли захваченных Внутренней Агемой подростков, вытащили их из подземелья Солянки, а главное – уничтожили череп птицы Какнис, уникальный ретранслятор, с помощью которого Консул мог массово обращать челов и жителей Тайного Города в своих преданных сторонников. Однако победа далась не просто. Джира дралась в подземелье, и до сих пор оставалось загадкой, как ей удалось спастись самой и спасти ребят. Бри даже не сумела поучаствовать в сражении, хотя должна была стать главной ударной силой – её перехватили по дороге и едва не прикончили. А Лисс… Лисс осталась жива лишь благодаря самопожертвованию Дориана Машара.

– Вы сделали что хотели, но тебе пришлось много заплатить за эту маленькую победу. – Орангутан не сменил позу, однако голос его стал звучать очень проникновенно. – Заплатить больше всех.

И это тоже было правдой.

Лисс понимала, зачем Схинки высказал сейчас ядовитую правду – обострить чувства, переживаемые с того момента, как девушка шагнула на Солянке в спасительный портал. Разбередить душевную рану, из-за которой она вскакивала по ночам. Джира вышла на связь только один раз, сказала, что цела, после чего исчезла и больше не появлялась. Но, судя по рассказам спасённых подростков, с ней всё было в порядке. На Бри напали чуды, и, как до сих пор считала Лисс, подруга пострадала по собственной глупости. Атака выглядела страшной, однако Марина уже оправилась от ран. Лисс встретила подругу после Солянки, увидела, что Марина в прежней форме, и решила, что повреждения не были тяжёлыми.

А вот шасе удар прилетел в самое сердце.

– Да, мы заплатили… – очень тихо, через силу, произнесла Лиссет, смахивая с глаза слезу. Больше не было необходимости «держать лицо» – орангутан видел её насквозь. И говорил он теперь не только проникновенно, но очень мягко:

– Я хотел сказать, что лично с ним тебе пока лучше не встречаться: история с командором Машаром его задела, при этом он понимает, что Машар предал его из-за тебя. Он соблюдёт договорённость, но лучше держаться от него подальше. Пока. Однако он хочет узнать, зачем ты явилась, и поручил мне представлять его. Так что мои уши – его уши. А моё слово – это его слово. Сейчас ты говоришь с ним. И если мы о чём-нибудь договоримся – это будет означать, что ты договорилась с ним. Я здесь он.

Раньше она бы с удовольствием пошутила, что Консул сильно изменился внешне, но сейчас эта мысль не пришла ей в голову. Девушка вздохнула, нервно провела пальцами правой руки по подлокотнику кресла и негромко сказала:

– Ты знаешь, что меня интересует в первую очередь.

Конечно знал. Однако сделал вид, что неправильно понял молодую шасу:

– Командор Машар жив, здоров и невредим. Мы его и пальцем не тронули.

– Я спрашивала о другом.

Услышал ли Дориан «слово князя»? Стал ли преданным сторонником Консула? Преданным навсегда, без возможности что-либо изменить.

– Он не трогал твоего командора, – медленно ответил Схинки.

Лисс не ожидала, что одна-единственная фраза способна принести настолько сильное облегчение. Конечно, не сама фраза, а то, что за ней стояло, но именно слова бальзамом легли на её израненную душу.

– Правда? – выдохнула девушка, изо всех сил стараясь не расплакаться.

– Даю слово.

– Хотелось бы большей точности.

– Нет ничего более точного, чем его слово, – твёрдо произнёс орангутан. – И оно произнесено: Дориан прежний. Пока. – Схинки выдержал паузу. – Но в принципе, есть методика, позволяющая определить факт вторжения в разум.

– Но я ею не владею.

– Об этом ты должна была подумать до того, как явиться сюда. – Оспорить это утверждение было невозможно. – А раз не подумала, то придётся полагаться на его слово. Но я, признаться, не понимаю, что тебя смущает, Лисс. Ведь ты – живое доказательство того, что он держит слово. – Схинки помолчал и веско повторил: – Живое.

Всё так, всё абсолютно так. Шаса понимала, что Консул далеко не ангел, однако в их отношениях он вёл себя с щепетильной честностью. И упрекнуть его девушке было не в чем.

– Почему Консул не прочитал Дориану «слово князя»?

– Он очень хорошо относился к командору Машару, – ответил орангутан. – И продолжает относиться, невзирая на случившееся. Я знаю, что в это сложно поверить.

– Не ожидала, что Консул настолько сентиментален.