Горящий тур (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 19

“С другой стороны, зато не кисну в трюме, а на палубе свежим воздухом дышу и видами любуюсь. Да и дело вроде важное делаю.”

Выход в море Хризантема проспала — совершенно законно, ведь её вахта закончилось. После упражнений со шваброй в покачивающемся гамаке спалось особенно сладко. Зато стоило проснуться, сразу стало понятно: рейдер идет по действительно большой воде. Волны покачивали корпус судна, с хлопком, перекладывались в галсе косые паруса. Стоило высунуться из люка — ветер ухватил за волосы, заставив пряди прически трепетать и развиваться как флаг. За кормой, на юге, солнце стремительно тонуло в океане солнце, выкрасив отсюда кажущийся монолитной неровной стеной прибрежный мангровый лес в цвет парусов “Рыбы”. Дух картина захватывала так сильно, что Лоля только секунд тридцать спустя вспомнила, что надо дышать.

— Еще десять минут, и берег даже для самых зорких глаз сольется с морем, — демонесса вздрогнула, услышав голос пирата-гарпии. — Береговая линия неровная, не стоит испытывать морскую судьбу, лучше отойти миль на тридцать мористее.

— Резонно, — подумав, согласился Талик. То ли он так и простоял у штурвала весь день, то ли тоже сменялся и успел вернуться. — Паруса к повороту под ветер товьсь!

Застрекотали ручные лебедки и половина леса канатов, удерживающих подвижные части такелажа, одновременно пришла в казалось бы хаотичное, а на самом деле слаженное движение. Блоки, шкивы и геометрия — огромные полотнища, ловящие ветер, сдвинулись усилиями всего трех разумных! Одновременно капитан крутанул штурвал — и “Рыба” накренилась, входя в поворот… и замедляясь, на глазах теряя ход. Захлопала парусина — снасти не успели за ветром — но почти сразу же опять натянулась до барабанной твердости. Ощущение было как в автобусе, когда водитель на пустой дороге от души нажал педаль газа! Только теперь форштевень резал волну поперек, и бортовая качка сменилась килевой.

— Почти неплохо, — ровным голосом отметил инвалид. — Еще день-два тренировок и можно будет уходить прочь от земли.

— Еще столько же прибавь, пока мы хотя бы в неподвижные мишени из баллист научимся попадать, — покачал головой попаданец.

— Товьсь… Пли!

Бочка с карикатурной мачтой, скорее призванной сделать мишень более заметной на волнах, чем функциональной, в очередной раз уцелела, хотя смачный “плюх” пришелся совсем рядом. Один из трех, в смысле.

— Я думаю, условный противник очень испугался, — прокомментировала результат стрельб Шелковица.

— В бою это было бы поражение, — своим невыразительным голосом не согласился с женой Талика Сольпуга. — Снаряженный горшок обязательно разбило бы о борт и пламя тут же перекинулось бы на доски. Прошлый канонир вообще обожал стрелять по ходу атакуемого судна, чтобы оно само напарывалось на “подарочки” форштевнем.

— Боюсь, до такой меткости нам далеко, — вздохнул попаданец-многоженец. — Придется бить, если нужно с гарантией остановить судно, почти в упор.

— Два горшка можно сцепить цепью и стрелять парой по такелажу: выстрел путается в снастях, высокая точность не нужна, а паруса выгорают за несколько ударов сердца. Правда, дальность выстрела падает почти вдвое. Идеальный вариант, когда приходится подолгу преследовать цель, так как иначе выпущенный мимо цели обычный выстрел может попасть уже под наш форштевень.

— Ясно, — Талик поморщился и потер лоб. — Ладно. Первой вахте оставить баллисты и спустить шлюпки, собрать тренировочные горшки. Вторая вахта — на их место. Из лучших в конце дня формирую артиллерийские расчеты.

Хризантема подошла к тяжелому метателю и на пробу примерилась к рычагу лебедки — да-да, опять. На “Рыбе” лебедки облегчали все тяжелые работы, и, как начала догадываться Лоля, удовольствие это было не из дешевых. Однако именно баллисту подготовить к выстрелу больше никак и не получилось бы: усилие на сдвоенной тетиве получалось совершенно чудовищным! Зато никакой магии, которую в море разве что хороший маг может потихоньку копить…

— Паруса на шесть часов!

Хриза сначала нашла глазами направление и попыталась что-то разглядеть, и только потом сообразила, что с высоты палубы ничего не увидит. Тут и на мачту влезть — все равно низко будет.

— Эльфийский клиппер, — без колебаний опознал по наброску пират. Помолчал, и все же добавил. — Наши курсы не накладываются, они пройдут мимо, не заметив.

— Курс прежний. Кирби, найди и приведи Павла Георгиевича, — вместо ответа приказала ламия. — А я разбужу Талика.

— Клиппер пограничной стражи, — согласился с оценкой бывшего разбойника рейнджер, мимолетно глянув эскиз.

— То есть, тебя там знают? — переспросил многоженец. — Отлично. Ложимся на встречный курс, принимаю командование. Шона, возьми из моей каюты и подними штандарт Изыскателей и малые флаги Академии Электры и Рейнджеров Запустынья.

Хризантема целых пять секунд пыталась сообразить, почему капитан запросил именно такой набор опознавательных знаков, и только потом до неё все-таки дошло. Малые флаги обозначают представителей на борту. И конкретно от Академии — она. Вот ведь! Но дальше мысль забуксовала: логика вроде требовала одеться “подостойнее” — раз уж она свою Академию будет представлять. Но где в походе взять цивильное? А по меркам опасного плавания она и так более чем достойно экипирована. Бред какой-то…

Меж тем эльфийский корабль все же показался на горизонте: сначала шапка парусов, похожая на далекое грозовое облачко, а потом и обводы корпуса обозначились. И только после этого рейдер увидели и опознали.

— Делают боевой разворот в нашу сторону, — спокойно уведомил Сольпуга. Он еще некоторое время разглядывал стремительно приближающийся сторожевик, пока не смог разобрать искомое. — Флажковой азбукой передают: “лечь в дрейф” и “принять досмотровую команду”.

— Поднимите у нас на фоке “обмен”, “обмен новостями” и “дружелюбные намерения”.

— Я сделала, — Шона самолично подняла сигнальную последовательность. — По-моему, они сбрасывают чехлы со станковых стрелометов.

— Готовимся к дрейфу и продолжаем излучать миролюбие, — чуть напряженно улыбнулся Талик. — Павел Георгиевич, ты встань рядом со мной. А ты, Сольпуга, иди-ка в свой кубрик, от греха подальше. Хриза, ты ведь не на вахте? Проводи его и запри, потом сразу возвращайся.

Лоля, кляня себя последними словами за любопытство, как дура поперлась за полезным арестантом. Из оружия у неё при себе был только выданный ключ — даже серпы она оставила у спального места. И чем обороняться, в случае чего? Пальцем?! И только когда пленник привел её к парным запертым дверям на нижнем уровне.

— Вот мои апартаменты, — с элегантным поклоном указал нужную створку гарпия, оказывается, не чуждый некой самоиронии.

Лоля открыла ему дверь и зарыла, когда он зашел. За зарешеченным окошком можно было разглядеть нехитрый интерьер: все тот же гамак и ведро понятного назначения. Прежде, чем вернуться на палубу, она поддалась секундному порыву и заглянула во вторую камеру. И не рассталась с остатками последней трапезы только потому, что они успели покинуть желудок: огромный паутинный кокон занимал буквально половину объема помещения. Из него торчала лишь голова старого сатира, такого синюшно-белого, блестящего оттенка кожи, что казалась едва ли не восковым муляжом! Чур-чур-чур! Лучше уж в разборки с пограничниками влезть, только б забыть увиденное поскорее!

Капитанская каюта на эльфийском парусном сторожевике была куда скромнее той, что досталась мне. Да, принимал нашу делегацию лично командир корабля — запустынники проявили максимально возможное для моря уважение. А все благодаря Павлу Георгиевичу: стать среди рейнджеров настоящей легендой, да еще и буквально за пару месяцев — это прямо сильно постараться надо было! Причем рейнджер умудрился так рассказать о своих приключениях-злоключениях, что о заработанной репутации даже догадаться сложно было.