Алая сова Инсолье 2 (СИ) - Лебедева Ива - Страница 30

Судя по всему, наш рывок не прошел даром, и расстояние до беглецов сократилось — теперь Филипп не просто орал истошным ором, я вполне явственно слышал, как он матерится. Причем в основном на…

— Ду-у-ур-р-р-ра! — вопил темный пернатый гад. — Идиотка! Дебилка! Опять?! Когда ты поумнеешь, безмозглая?!

О, что-то новенькое. Даже Паоло ненадолго застыл, не понимая происходящего. Причем сделал это настолько резко, что я едва смог спасти свой нос от столкновения с его кольчугой.

Мы с паладином переглянулись и побежали наверх еще быстрее. С основной караванной дороги не было видно, что тут, на, казалось бы, неприступном склоне, между камней тоже петляет едва заметная тропка. По ней троглодиты спустились в ущелье, чтобы зайти нам в тыл, и по ней же теперь тащили «добычу».

Точнее, пытались тащить. Взбежав еще на сотню шагов, мы обогнули очередной скальный уступ и едва не вляпались в сеть.

Светящуюся. Фиолетовую. Над которой с ором и матами летал козодой, метко гадя мелкими, но от этого не менее смертельными заклинаниями сверху на головы каким-то отвратительным жабоподобным людям с огромными зубастыми ртами и отсутствием каких-либо намеков на глаза.

А те пытались драпать дальше по своей разбойничьей тропе, волоча на спинах наши седельные сумки и Элле. Но буксовали на месте, потому что моя жена изображала помесь ишака и паука одновременно.

Судя по всему, она давно пыталась зацепиться своими нитями за окружающий ландшафт, но повезло ей только теперь, потому что тропа уходила в узкую щель между двумя скалами. Вот в этой щели она и застряла намертво, раскинув переплетение силовых линий и вцепившись ими во все каменные шероховатости округи. Выглядело феерично — кривая светящаяся паутина между скалами, а в середине алое платье моей жены, в которое лапами вцепились сразу три урода и пытаются протащить вместе с паутиной дальше по тропе.

— Чего стоим? Кого ждем? — гаркнул козодой, делая круг над нашими головами и швыряя очередную черномагическую искру куда-то в ближайшие от нас кусты. Из зелени раздался мерзкий визг, и в нос ударила гарь сгоревшей плоти. — Я, конечно, тот еще меткий сокол! Уф! Но уж больно шустрые жабы! Н-на! Могу по нашей самоотверженной ду… уй! Жене! Твоей! Нечаянно попасть! Уф! Хотя на поддержку с воздуха, так уж и быть, — кры-ы-ы! — соглашусь. Потом рассчитаемся, сколько и чего вы мне должны будете!

Паоло тоже издал злобный боевой клич и кинулся кромсать врага. На нас опять посыпался град камней и дротиков, но я уже не обращал на это внимания, выставив щитовое заклинание. В основном, конечно, над Элле, но и нас с паладином прикрыл.

— Влево! Снова влево! — Филипп летал сверху и с каким-то юношеским задором направлял замахи Паоло. Мной он так же порулить пытался, но любые выкрики я просто игнорировал и принимал многочисленные удары на щит. Да, уровень магии от этого сильно проседал, но слушать наглую птицу не хотелось из принципа. Еще подставит, хрен докажешь потом, что не сам на копье напоролся.

Кончилось все тем, что где-то наверху заскрежетало, загудело, и троглодиты, как по команде, бросили награбленное, развернулись, швырнули напоследок дротиками в нас и почти мгновенно растворились между камней.

— Кры-ы-ы-ы! — проорал им вслед козодой и без сил свалился куда-то в редкие кусты. А я рванул к жене. Она так и висела в своей паутине между скал. Без сознания…

Паоло опустился на одно колено, воткнув меч в землю и лбом упираясь в его рукоять. Его тоже вымотало не на шутку. А мне было не до усталости. Элле. Что? Перенапряглась? Испугалась? Ранили? Черт, на алом платье не заметны пятна крови, сразу не разобраться.

— Дебилка шаттова. — Из кустов выбрался помятый и всклокоченный козодой. Один глаз у него заметно кровоточил, а в хвосте не осталось даже половины перьев. — Влей в нее пару снадобий, придет в себя, хочу сказать ей много добрых слов!

— Отвали! — Мне даже пнуть гада было некогда, я шарил по карманам в поисках эликсиров, которые мы аккуратно стащили все с той же таможни. Только так, чтобы их не сразу схватились — все-таки лекарства были намного ценнее одеял и кляч. А нам не нужна была погоня.

— Не отвалю. Пока ты не научишь свою жену, что спасать всех вокруг, особенно врагов, ценой своей безопасности — это дурная привычка!

Алла

Я очнулась, чувствуя теплое прикосновение к своим губам. И прохладные руки — одну на плечах, другую на талии. Даже нити распускать не надо было, чтобы понять — Инсолье. Его губы, его руки. Его запах. Его присутствие, которое я ощущала всей кожей, как цветок ощущает солнце — оттуда греет и светит, там жизнь.

— Ведро воды надо было на эту ведьму вылить, а не целовать! Ты что, перечитал женских сказок, где умирающую спасают обменом слюной?

— Сам дурак, — прошептала я прямо в губы мужа, который не обращал на скрипучего козодоя ни малейшего внимания, а с охотой откликнулся на мой ответный поцелуй.

— Я, кстати, как-то даже высчитывал, кем должен быть лобызающий и чего именно нужно нажраться, чтобы такой трюк провернуть. Так вот, если ты будешь заранее жевать всю ту травяную гадость, которая должна отложиться на твоих зубах в виде минеральных камней, а потом вступить в реакцию с ядом во рту спящей красавицы, то тебе надо родиться не принцем, а козлом. Причем именно горным, необходимые травы в основном растут в этой местности. Хотя был еще вариант, что принцесса просто в обмороке, тогда достаточно вонять аммиаком.

— А ты еще и сказочник-естествоиспытатель-теоретик? — Инсолье меня целовать не перестал, но делал это слишком деликатно и не в губы, а в нос, скулы, повязку, шею… короче, везде. И говорить это мне не мешало. Скорее, мешало слушать, потому что здорово отвлекало. Но козодой орал во весь голос, даже сквозь розовую дымку легкого возбуждения и эйфории пробивался его противный голос.

— Второй вариант, кстати, звучит получше, но посложнее. Лобызать должен светлый архиепископ с навыком воскрешения. Но такими обычно ранее восьмидесяти не становятся. И через рот все равно неудобно, там надо еще и как минимум грудь принцессы лапать.

— Чушь это все. На самом деле достаточно нажраться чеснока, покурить, прибухнуть и не почистить зубы недельку. Любая принцесса, даже самая обморочная или дохлая, проснется с воплями и сбежит, — вмешался наконец мой некромант, прерывая поцелуи. — Жена. Я зол. Что тут этот недодранный лупоглазый петух орет про спасение пернатых ценой собственной безопасности? Ты опять?!

Каюсь, в тот момент я даже об этом не подумала. Но сейчас это казалось хорошим аргументом, чтобы успокоить Инсолье. Ворчание мужа мне не приедалось, тем не менее сейчас я была слишком слаба, чтобы как следует им насладиться. Хотелось просто понежиться в теплых объятиях, без нотаций. Причем, скорее всего, нотации читать приготовились сразу трое. А то и четверо, если считать Хрюшу. Кстати, где он? С ним все в порядке? Спрошу… но сначала отмажусь от нравоучений:

— Я подумала… Вдруг, если он умрет, ты последуешь за ним?

— С чего бы? — хором удивились сразу три голоса.

— Хру! — согласились откуда-то сверху. А вот и наш главный помощник. Можно спокойно выдохнуть. — Хру! Хря! Хру-хря-хру! Хры?

— Че, прям всю пещеру вытоптал? — Инсолье заинтересованно повернулся на Хрюшин монолог.

— Ты его понимаешь? — в свою очередь удивился козодой Филипп.

— А ты нет? Странно… темный брат.

— Я демонолог, а не некромант, — после некоторых размышлений констатировал птиц. — Видимо, с этим связано твое понимание нежити. Так что там про пещеру?

— Троглодиты в ней гнездо устроили. В пещере кладка и самки. Были. Пока наш боевой кабан не вытоптал все к шаттам собачьим. Остатки зубастых тварей удрали внутрь горы по одному из проходов. И свин говорит, проход большой, хороший. Пахнет другой стороной гор.

— О, вот вы везунчики, — непонятно чему обрадовался козодой. — Кстати, это получается между Голодным хребтом и Белой тропой. Надо будет потом на картах лазейку пометить.