Конрад Керз: Ночной Призрак (ЛП) - Хейли Гай - Страница 27

Каждый предмет на грузовой палубе издавал какие-то звуки: грохот, рев, писк, крики, скрежет, гудки, свистки, скрип, лязг — все сливалось в единую какофонию.

И среди множества смертных, в поте лица тратящих здоровье ради функционирования военной машины Императора, один человек ждал, когда ему доставят крайне важную посылку. Точнее, не человек, а легионер — Гендор Скрайвок по прозвищу Крашеный Граф, магистр когтя 45-й роты и командир «Умбрового принца». Шум несказанно раздражал его, но он из принципа не надевал шлем и спокойно ждал, стоя в темноте ангара. Парные черные полосы, из-за которых легионер и получил такое прозвище, пересекали глаза и придавали ему сходство с мертвецом, разбуженным грохотом и восставшим из языческого загробного мира.

Несмотря на внешнее спокойствие, Скрайвок был весел и полон энергии, в отличие от мрачного воина, стоявшего рядом.

— Знаешь, Келлендвар, сегодня ведь очень важный день, сулящий нам большие возможности. — Он шумно втянул носом воздух. — Я чувствую запах будущего! Удача распахнула нам объятия.

Ротный палач шевельнул пальцами, лежащими на рукояти огромного цепного топора.

Скрайвок отличался болтливостью и любил себя похвалить, поэтому молчание Келлендвара его нисколько не расстроило.

— Ты увидишь, в трюме этого челнока к нам летит будущее легиона! Новый потенциал. Истинный лик Восьмого!

Крашеный Граф кивнул в сторону черной пустоты, раскинувшейся за мерцающим силовым полем, удерживающим воздух в ангаре. Неприметный серый транспорт рассекал ее вместе с тысячами других таких же кораблей. Деятельность за бортом «Умбрового принца» кипела так же, как и внутри. Целые стаи лихтеров и грузовых барж поднимались с поверхности планеты, разворачивались и расходились каждый по своему маршруту, образуя замысловатую сеть, по которой ресурсы перемещались с наземных складов в трюмы боевых звездолетов и транспортников. Рядом с потоком света и стали, поднимающимся с планеты, струился второй такой же, но нисходящий: челноки, выгрузившие оружие, пищу, воду и людей, возвращались обратно за следующей порцией.

Но Гендор Скрайвок ждал одну конкретную машину и следил за ней с радостным блеском в глазах.

— В этом месяце я получил весточку с родной планеты: там сменился режим правления, — сказал Крашеный Граф. — От родственника. То ли троюродного, то ли четвероюродного, то ли кто его знает какого брата.

Он махнул рукой в латной перчатке, и рык сервоприводов брони растворился среди фонового шума в ангаре.

— Келлендвар, тебя разве не удивляет, что у меня есть контакты на Нострамо?

Палачу было все равно, и он промолчал.

— Мы, нострамцы, привязаны к своим семьям и бандам, — продолжил Скрайвок. — Я помню, как мои родичи были королями над подульевым отребьем. И помню о своих обязанностях перед ними, хотя и смутно.

Он замолчал, будто задумавшись о чем-то.

— Как думаешь, они делают это специально? Они умышленно крадут наше прошлое, чтобы надежнее подчинить своей воле? Я говорю о наших владыках и хозяевах с Терры. Да восславятся они во веки веков, — саркастично добавил Скрайвок. — Почему мне нельзя помнить, кто я и откуда? Легион — это очень важно, но это еще не все! Человек не может сражаться только за идеалы. Нужна мотивация. Идея — это хорошо, но она не гарантирует полной отдачи. Люди всегда сражались за свою семью, желая обеспечить выживание своему наследию и своей нации. Чтобы получить ресурсы, чтобы защитить тех, кого любят, чтобы достигнуть величия для своего племени. Они редко сражались только за чьи-то идеалы, если такое вообще когда-нибудь было.

Последняя фраза сочилась ядом. Теперь голос Скрайвока звучал совсем не радостно.

Келлендвар немного сменил позу. Его утомила болтовня.

— Какое это имеет значение, Гендор?

— Значение? Келлендвар, а что, по-твоему, вообще имеет значение? — спросил Скрайвок с веселой усмешкой, хотя радости в его интонациях по-прежнему слышалось мало. — Мне на ум приходит только одна вещь: власть. Лишить человека его сущности — это проявление насилия. Насилие — суть высшее проявление власти. Любой беспризорник с улиц Нострамо тебе это подтвердит. Мы, легионеры, сильны, но не обладаем властью. Наша жизнь — служение. Мы не можем выбирать, куда направить нашу силу. И в любой нормальной банде понимают, что один человек не может обладать всей властью. В противном случае он рискует потерять все. И чем сильнее разрастается Империум, тем более очевидным это становится. Властью, Келлендвар, нужно делиться. Полномочия нужно делегировать. Люди с Нострамо это понимают, а Империум — нет. Пришло время добавить нашу мудрость к архиву имперских знаний и направить Великий крестовый поход к наиболее реалистичной цели — установлению власти сильных.

— И какое отношение ко всему этому имеет корабль? — спросил спросил Келлендвар с неохотой, только ради того, чтобы Скрайвок побыстрее закончил речь.

Крашеный Граф оскалился.

— О, корабль… — протянул он.

Челнок как раз заходил на посадку. Уже можно было разглядеть швы обшивки. Габаритные огни вспыхивали, озаряя черные глубины «Умбрового принца» сполохами света.

— Мы — легион, вселяющий ужас в сердца врагов. Нас сделали самыми жуткими монстрами из всех, и мы с радостью приняли эту судьбу. Но кто же лучше всего способен на такую роль, как не люди, лишенные жалости? Собственно, об этом и говорилось в весточке, которую мне прислали из дома. Конечно, она предназначается только мне. Высшему командованию о ней знать не нужно. Точнее, нельзя. Это наш маленький секрет. Ведь кто знает, как отреагирует Керз, а? — Крашеный Граф подмигнул, и один его глаз полностью исчез на фоне татуировки. Веко оказалось полностью пропитанным чернилами. — Новая власть считает, что отправлять лучших представителей Нострамо в легион — пустая трата ресурсов. Нашей планете очень нужны сильные и умные люди. Это чудовищно — забирать их у родителей и превращать в инструменты устрашения. Сейчас методики некоторых особенных гильдий вербовщиков распространены на всех. Тюрьмы опустошаются, а чрево легиона — наполняется.

— Это нелегально, — буркнул Келлендвар. — Это преступления, совершаемые ради выгоды. И их последствия уже нас коснулись.

Скрайвок поднял вверх указательный палец:

— Я согласен, это преступление, если совершено со злым умыслом. Но если именно так и ставилась цель, то из него можно извлечь пользу. Произошла реформа процесса вербовки. Наши новые рекруты — худшие из худших. Если отправить их к нам, родной планете и легиону станет только лучше. И все довольны! — Он хрипло рассмеялся и тут же смолк. — Кроме, может быть, тех, на кого нас спустят. Повелитель Керз хочет, чтобы мы были орудием страха. Можно ли представить себе кого-то ужаснее, чем ребенок, способный убить без малейшего угрызения совести, не задумываясь, что о нем скажут, да еще и получить удовольствие от убийства?

— Последние партии новобранцев никуда не годились, — мрачно заметил Келлендвар. — Чему ты радуешься?

— Не годились, потому что их неправильно использовали, — буркнул Скрайвок. — А если вспомнить о характере твоего брата, то ты рискуешь показаться лицемером. Келленкир точно таков, как те, о ком я говорю. Он бесстрашен и ужасен.

Келлендвар раздраженно заворчал, и динамики шлема превратили этот звук в звериный рык. Но Скрайвок никак на него не отреагировал, сделав вид, что ничего не услышал за грохотом металла.

— Да, ты прав, эти рекруты не очень хорошо воспримут психообработку и принципы высокой морали. Нам придется манипулировать их природой. Их желания примитивны, поэтому ими легче управлять. Не переживай, я изменю тренировочный процесс Сорок пятой должным образом.

Широкий и плоский нос челнока прошел сквозь силовое поле ангара. От корпуса, проскользнувшего сквозь синюю черту, разделяющую пустоту космоса и кипящее жизнью чрево ангара, валил пар. Взвыли сирены. Зажглись огни на посадочной площадке, зарезервированной для челнока. Бригада сервиторов развернулась и посторонилась, освобождая пространство.