Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83" - Страница 22

Берлин. Советское посольство.

8 апреля 1940 года.

Александр Самсонов (Дитрих Краузе)

— Вставайте, герр Краузе! Вставайте же!

Незнакомый голос проник ему в голову как назойливое гудение шмеля прямо над ухом. Он попробовал сначала отмахнуться от него рукой но это не помогло, наоборот, голос словно приблизился и усилил своё звучание.

— Герр Краузе! Да вставайте, наконец!

После неудачной попытки спрятать голову под одеялом, его схватили за плечо и развернули на спину. Мысленно простонав, Саша с трудом открыл глаза.

Над ним навис Мережков. Он внимательным взглядом смотрел Александру в глаза. На этот раз улыбки у него на лице не было и в помине. Да и вообще, он выглядел встревоженным.

— Что случилось, товарищ Мережков? — сонно пробормотал Саша, всё ещё не полностью проснувшись. Он протёр руками глаза, так и норовившие снова сомкнуться и погрузить его в уютные объятия сна. Собрав силы, он откинул тёплое одеяло и сел на постели. Посмотрев в окно, Александр почувствовал, что идея спать дальше лишь укрепилась в нём. На улице лил дождь, монотонно и успокаивающе. Помотав головой чтобы отбросить сонное настроение, он перевёл взгляд на своего… хм, соотечественника по духу? Сейчас-то он немец, но в душе русский, так что, в каком-то смысле, он имеет право считать так.

— У вас проблемы, герр Краузе. Точнее, уже у нас… — поправился Мережков. Его серьёзное настроение, наконец, передалось Александру и, он сосредоточился.

— Берлинская полиция требует вашей выдачи. До нападения на охрану посольства вы сбежали из вашей больницы Шарите, это мы знаем, причём нанесли физические повреждения персоналу и причинили материальный ущерб. Возможно, скоро подключится и ваш МИД… Предъявит ноту протеста… или ещё что… Мы сейчас с вашим фюрером дружим и нам крайне нежелателен этот инцидент с вами. Может разразится дипломатический скандал и НКИД очень недоволен. Думаю, Москва примет решение выдать вас, ведь дело-то, по мнению немцев, насквозь криминальное. Такие вот дела… — развёл руки в стороны сотрудник советского посольства.

— Чёрт, что же делать-то? — растерянно проговорил Александр. Такое развитие событий он, почему-то, упустил из виду, скорее всего, из-за спешки в принятии решений и незнании дипломатических тонкостей. В его плане всё было хорошо: он пробирается в посольство и всё, безопасность. Немцы его не достанут, а свои примут с распростёртыми объятиями, едва узнав такую важную информацию и угрозу для товарища Сталина. Боже, какая наивность! Как можно было забыть такие важные вещи, как пакт Молотова-Риббентропа, тесная дружба после раздела Польши и совместный парад в Бресте? А свои криминальные подвиги, которые он совершил? Да, это было сделано вынужденно, но кого такое волнует кроме него? Неудивительно, что немцы в ярости и выкатили претензию посольству. Теперь это понятно, но что ему-то делать? Если соотечественники его выдадут, то сначала он попадёт в тюрьму, а потом, может, и в концлагерь… А уж если его «друг» Гюнтер подсуетится, то его домом надолго станет пыточная в гестапо. Выжмут из него всё что захотят и пристрелят… или повесят… на рояльных струнах, как заговорщиков 20 июля.

Тут он вздрогнул, словно наяву почувствовав, как тонкая проволока сжимает его шею.

Нет, нельзя ему опять к немцам… Никак нельзя!

— Вообще-то есть одна возможность… — вернул его внимание к себе голос Мережкова.

Александр вопросительно и с надеждой на него уставился.

-..Но этот вариант не идеальный. Много подводных камней и результат неочевиден. — закончил свою мысль Мережков.

— Какой же? — с возродившейся верой в жизнь и свободу, спросил Саша.

— Мы объявим вас нашим соотечественником. Эмигрантом из царской России, сыном какого-нибудь белого офицера или генерала, который осознал заблуждения своих родителей и решил вернуться на Родину. Скажем, что вас преследовали, и вы были вынуждены сделать всё то что сделали. По-русски вы говорите чисто, без акцента, хотя иногда вставляете какие-то странные обороты… А потом примете наше гражданство и мы постараемся отправить вас в Москву. Это если всё получится. Вот только чем сложнее план тем больше шансов что он провалится… — Мережков вздохнул. — Немцы могут заартачиться и отказаться поверить в эту историю. Или в Москве откажутся санкционировать эту операцию. Сегодня вечером со мной свяжутся и сообщат решение. А пока вы побудете здесь. Ваши сведения про Зорге и, якобы, войну с немцами, мы здесь проверить не можем. Я, конечно, постарался заинтересовать руководство, но решать выдать вас или отправить в Москву, будут в Кремле. Скажу откровенно, у вас, Дитрих, очень слабые аргументы и почти нет доказательств. Поэтому советую, если вспомните что-то, что мы сможем проверить, то сразу говорите. Это будет на пользу, прежде всего, вам самому. Всё что вы мне наговорили… 22 июня 1941 года, план «Барбаросса», план «Ост».. пока это всё слова, сами понимаете..

Александр угрюмо кивнул. Действительно, с точки зрения Мережкова, так оно и есть. Как будто все эти сведения высосаны им из пальца. Для чего? Например, поссорить рейх и СССР по заданию… ну, скажем, английской разведки… или французской. Кстати, недавно же на Родине прошла Великая чистка, поснимали с постов, расстреляли и сослали кучу людей и многих обвиняли именно в работе на иностранные разведки. Столько щепок разлеталось при такой рубке леса… Как бы не стать одной из них.

— Значит, придётся ждать вечера?

Мережков молча кивнул.

— Не люблю ждать и догонять… А сейчас от меня уже ничего не зависит… Чёрт, как ласково встречают людей на Советской земле… — с горечью прошептал Саша.

Мережков услышал и тут же его голос стал таким холодным, словно морозный воздух на Северном полюсе:

— Очень вам советую выбирать выражения и следить за своим языком, герр Краузе! Иначе для вас могут быть последствия. И довольно неприятные! До свидания, герр Краузе!

Он встал и больше ничего не сказав, вышел из комнаты, оставив Александра в мрачном настроении. Саша же, посмотрев в окно, глухо выругался и лёг в кровать, снова закутавшись в тёплое и уютное одеяло. Не прошло и десяти минут, а он уже спал под размеренный и усыпляющий звук дождя.

Адольф Гитлер. Вечер, 8 апреля.

Фюрер германского народа и рейхсканцлер Третьего Рейха сидел в кресле и думал. И думы эти были настолько важными и невероятными, что он выгнал даже Еву, которая робко пыталась в очередной раз напомнить ему о своём существовании и заглянула в кабинет. Информация, полученная от этого унтерштурмфюрера, была ошеломляющей. Если ему поверить, через несколько лет его любимую Германию ждёт сокрушительный военный разгром, огромные жертвы, разрушенные города и главное, полное поражение его великих идей, основанных на чистоте расы и особом месте в мире германского народа. Уму непостижимо, как могло случится, что жидобольшевики и союзники окажутся в одном лагере? Это же совершенно невозможно! Их идеология и образ жизни абсолютно различны, более того, они чуть ли не враги! Разве может быть союз между коммунистами, одержимыми мировой революцией и всеобщим равенством, и западными демократами с частной собственностью и свободным рынком? Но по словам этого офицера, такое всё-таки случилось.

А целый список потенциальных предателей? Генералы, промышленники, люди из разных слоёв общества, один даже из гестапо… Сегодня, после этого разговора с унтерштурмфюрером, он вызвал к себе лично рейхсфюрера и устно назвал ему большинство людей из списка, приказав начать за ними негласное наблюдение и отслеживать их связи. Удивлённый Генрих осторожно попытался узнать откуда у него такая информация, полученная в обход его ведомства, но мрачный фюрер не ответил и лишь раздражённо повторил приказ, дополнив его распоряжением что о результатах Генрих обязан докладывать ему лично каждый день.

Вспомнив снова про этот список, Гитлер в ярости сжал кулаками подлокотники кресла. Неужели и это правда? Какая низость! Он, фюрер германского народа, делает всё чтобы возвысить Германию, усилить её, дать немцам возможность жить свободно и править другими народами, а эти..? Грязные предатели своей страны, скоты, ублюдки… С каким удовольствием он казнит их если будут найдены доказательства их измены. Чего им не хватает? Многие из них обласканы им, занимают высокие посты в армии и государстве, богаты и влиятельны… И всё равно продались русским или англичанам. Особенно возмутили его фамилии Шуленбурга, Канариса, Геринга. Уж этим-то что не нравится?! Один симпатизирует Советам, другой бредит англичанами, третий мало того что хвастун, расхититель европейских музеев и некомпетентен, но и предаст в самый тяжёлый момент, воспользовавшись его будущим завещанием, написанным на всякий случай… Правда, тот унтерштурмфюрер оговорился, что многие предатели ещё не являются ими, а стали такими лишь из-за неблагоприятных событий на фронте, и растущим разочарованием от политики Гитлера, постоянных поражений и потерь. Но это ничего не меняет! Всё равно в них уже есть гниль и следует держать их на поводке, чтобы задушить при малейшем движении против него.