Исправительная академия. Том 1 и Том 2 (СИ) - Хай Алекс - Страница 46

И вошел в воду.

Да, гостеприимством Ладога не отличалась. Вода была не просто холодной — она обожгла стопы этим холодом. Стиснув кулаки и скрежеща зубами, я пошел дальше, стараясь не разбить пальцы ног о подводные камни.

Вода била в лицо, ветер завывал в ушах, а я упрямо пер навстречу барьеру. Вот уже стало по грудь, еще через пару шагов — по шею… а затем ноги и вовсе оторвались от дна, и меня подхватила буря.

Задержав дыхание, я старался нырнуть, увидеть дно и, если получится, попробовать переплыть этот барьер. Но меня ждало разочарование — выкопанный внизу ров был слишком глубоким, и я попросту не мог добраться до дна.

Очередная волна подхватила меня, подбросила, словно тряпичную куклу — я старался контролировать движения и не тратить силы на бесполезное барахтанье. Но удержаться было невозможно — меня постоянно кидало, метало, подбрасывало, перекувыркивало на ледяных волнах, словно вода и ветер решили сыграть мною в футбол.

Да что ж такое! Меня засасывало в ловушку. Я вдруг понял, что уже долго болтался на одном и том же месте — ни назад, ни вперед. Угодил в самый эпицентр этой бури, а сил оставалось все меньше. Словно что-то впереди — нечто невидимое и могучее, не пускало меня…

Было трудно дышать, трудно плыть, трудно просто держаться на воде. Но каждый раз, когда я пытался нырнуть, меня снова подбрасывало. Вот, значит, как это работало — затягивало в центр заклинания и изматывало до тех пор, пока организм не лишится сил.

И хуже всего было то, что даже я, даже со всеми дарами, тоже стремительно их терял. Оболенские крепки, но не бессмертны.

В какой-то момент я уже потерял счет времени. Существовали лишь очередная волна, новый порыв ветра и старые проблемы.

Я перестал соображать. Воздуха не хватало. Легкие наполнились водой, и я понял, что начал по-настоящему тонуть.

Страшно. Всего сотня метров до деревни на берегу… А я уже не мог…

Легкие начали гореть, тело тряслось, перед глазами поплыли темные круги. Я захлебывался водой, путался в водорослях, которые притащило бурей, и понимал, что провалил задание…

Тело перестало сопротивляться. Я наконец-то шел ко дну, но теперь лишь для того, чтобы на этом дне и остаться на какое-то время. А потом всплыть, наглядно продемонстрировав могущество природной магии…

И в тот миг, когда я закрыл глаза и окончательно перестал сопротивляться, мне показалось, что я услышал веселый, озорной, словно звон серебряного колокольчика, женский смех…

Мне подумалось, что этот смех был галлюцинацией, агонией погибающего от нехватки кислорода мозга. Ну что ж, не самый неприятный «приход» напоследок.

Но было бесконечно жаль, что я провалил задание. Катерина ведь предупреждала, что следует относиться серьезнее, что нельзя недооценивать опасность. А я… Положился на «авось» и дары, которыми не умел пользоваться — и вот итог.

Глаза закрылись сами собой, руки и ноги безвольно повисли в плотной пресной воде. Там, наверху, надо мной сверкало холодное северное солнце, а здесь, на непонятной глубине было темно и холодно. Как в могиле.

Внезапно хрустальный смех зазвучал еще ближе, и мне показалось, что звенел не один, а целый хор веселых колокольчиков. Что ж, я всегда был против уныния на своих похоронах…

— Гляди, какой славный! — прозвенел нежный голосок — одновременно близкий и далекий.

— И правда! — вторил ей еще один девичий голос. — Могуч! Богатырская кровушка, не иначе… Может оставим себе? Или все же вытащим. Раз уж сам нам на пути попался…

— А ежели матушка прознает? Гневаться будет, опять бурю подымет…

— Да что ей гневаться? Это ведь просто молодец. Жаль таким рыб кормить…

— Тише, сестрицы! — мелодичный смех тут же утих, когда вмешалась третья девица, строго прикрикнувшая на остальных. — Поглядите-ка поближе… Могуч да слаб. Утонул да не умер. Диво…

Мне показалось, кто-то до меня дотронулся.

— Ой! Теплый…

— Ясное дело, теплый — он ведь еще живой…

— Может с острова? От колдунов сбежал?

— Надо бы к матушке его отвести, — сказал строгий голосок. — Он ведь мертвый уже должен быть. А живой. Гляди, не дышит совсем — а все равно живой…

Вокруг меня что-то закружилось, поднимая пузыри. Я хотел открыть глаза и посмотреть, что же это такое, кем были эти девицы… Но не мог. Сил совсем не осталось. Даже их голоски, казалось, утонули в этой холодной воде…

— Может родич наш, — продолжил строгий голосок. — А если так, нужно к матушке вести. Раз не помер до сих пор, значит, морем поцелован. А ежели вода благословила, то и нам ее уважать надобно. Иначе, если до деда дойдет, плохо будет. Лава, Сарья, помогите мне…

Что-то подхватило меня, взметнув волну щекотных пузырьков. Казалось, в меня вцепились маленькие тонкие пальчики и куда-то потащили.

И в этот момент я совсем отключился.

Просыпаться не хотелось.

Почему-то на тело напала жуткая лень. Уставшие от приключений и драк мышцы молили о пощаде. Голова раскалывалась от бессонницы, ныли все конечности.

Но я был жив. И я, черт возьми, дышал.

Только вот… как?!

Осторожно открыв глаза, я с удивлением понял, что и правда мог дышать. Только сперва пришлось выкашлять всю воду, которой я нахлебался, сражаясь со стихийным барьером.

— Очнулся! Очнулся!

Снова эти голоски, как озорные колокольчики. Было в них что-то… природное, по-детски непосредственное. Словно весеняя капель или журчание ледяного ручья. Голоса, за которыми стояла сама природа.

Я осторожно поднял голову и увидел перед собой троицу очень странных девиц.

Высокие и тонкие. Я бы не назвал их тощими — нет, они выглядели здоровыми, полными жизни и вполне счастливыми. Просто они очень здорово отличались от обычных девушек. Их бледная, с некоторой синевой кожа, казалось, немного светилась изнутри. По всему телу были рассыпаны то ли блестки, то ли чешуя — что-то искрилось на коже.

Три пары огромных ярко-синих, как само море, глазищ с любопытством меня разглядывали.

— Эээ… Здравствуйте, — почему-то сейчас красноречие дало сбой, и я не придумал ничего умнее.

Девицы продолжали молча на меня пялиться, словно разглядывали заморскую диковинку. А я, в свою очередь, так же пялился на них.

А ведь девки-то непростые. Ох непростые…

Волосы они заплетали в длинные, до пят, косы, и в них же вплетали нити речного жемчуга, золотые и серебряные ленты, ракушки, побрякушки, бусинки. На голове у каждой девицы был причудливый головной убор, напоминавший небольшую корону, а облачены они были в платья из полупрозрачной переливающейся ткани, под которой были заметны силуэты их тел. Весьма и весьма соблазнительные, к слову.

Да, худышки, но очень гармоничные. И настолько необычные, что казались красивыми.

— Простите, но вы кто такие? — снова спросил я.

Две девушки переглянулись и весело рассмеялись, а третья укоризненно покачала головой и наградила меня строгим взглядом.

— Мы дочери Моряны Нево, — важно сказала она.

Как будто это должно было мне все объяснить!

— Кого, простите?

— Моряны Нево, Владычицы озерной, — мне показалось, что эта серьезная нимфа не была настроена ко мне дружелюбно. В отличие от ее подружек, которые озорно стреляли глазками и тихо хихикали.

Так, Хруст. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Если ты все еще бредил, то из твоего мозга надо точно взять анализы, чтобы синтезировать самую забористую дурь в мире. Ибо такой приход — это слишком даже для тебя.

Я огляделся по сторонам и ахнул от восхищения.

Сперва мне почудилось, что я попал не в сон, а в настоящую сказку. Не в киношную, а ту, из былин и картин Васнецова. В крайнем случае — в декорации к опере «Садко».

Как выяснилось, очнулся я в огромном зале роскошного дворца. Ничего подобного я не то что прежде не видел, но и представить себе не мог. Стены из горного хрусталя — чистого и прозрачного, а каждая грань искрилась радужными бликами. Пол был вымощен ковром самоцветов — нежным розовым кварцем, глубоким фиолетовым аметистом, красной яшмой и зелеными агатами. Страшно наступать на такую красоту…