Революция (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 22

Зараженная общим настроением, Юлия Сергевна выбрала себе очень короткое платье и две юбки с подолом ровно на десять сантиметров ниже колена. И пару строгих комплектов, чтоб не шокировать при случае более консервативную публику. В том, что Федор оценит смелость, она не сомневалась.

А вот самое разное нижнее белье – черное, белое, телесного цвета, полупрозрачное шелковое – она покупала без малейшего стеснения. Чем более вызывающее – тем лучше. Это будет видеть только он! Пусть же наслаждается – как французский солдат или офицер, вернувшийся на побывку в Париж. Больше на фронт она его не отпустит.

И, конечно, туфли. Бальные и домашние. Аккуратные уличные ботиночки. Сумочки – нескольких цветов, под каждый вариант одежды. Перчатки. Шляпки – с широкими полями и новомодную без полей, плотно облегающую голову. Несколько флаконов с духами неотразимого аромата.

Юлия посетила салон, поменяв прическу и чуть укоротив непокорные кудри. Мадам бальзаковского возраста добрый час учила, как полагается приличной мадемуазели наносить тушь, румяна, пудру, крем. За этот час Юлия узнала об искусстве макияжа больше, чем за всю предыдущую жизнь.

В номере отеля пришла в некоторый ужас, оценив объем вещей, с которыми придется возвращаться в Швейцарию. Старое придется выбросить практически все… Туда ему и дорога.

Упоминание о деле, связанном с наследием покойного князя Юсупова-Кошкина, произвело сильное впечатление. Директор Сюрте, только вернувшийся из прифронтовой полосы и по горло заваленный заботами в связи с войной, отбросил в сторону все дела и велел привести к себе русскую барышню, представившуюся наследницей усопшего.

Юлия Сергеевна торжественно прошествовала в сопровождении секретаря через приемную. Тщательно сделала вид, будто не замечает раздраженных взглядов полицейских чинов, торопящихся с докладом. Наверняка слух, что директор сломал график ради смазливой мадемуазели, вызывающе накрашенной, будет будоражить ведомство несколько дней.

Едва за ней затворилась дверь, Соколова выпалила:

– Бонжур, месье маркиз. Юсупов-Кошкин пребывает в добром здравии, чего и вам желает.

Огненно-рыжий коротыш, точно такой, как его описал Федор, только с проседью, о которой тот не упоминал, галантно встал и указал рукой на стул.

– Приятно познакомится, мадемуазель Жули. Федор жив на самом деле?

– О, вы приняли меня за авантюристку? – улыбнулась Юлия. – Законное предположение. Князь говорил о вашем остром уме и недоверчивости. А еще о том, что вашему слову можно верить. Маркиз! Перед тем, как предъявлю доказательства его пребывания в мире живых, а также что являюсь его доверенным лицом, должна напомнить, что данное обстоятельство является строжайшей тайной и для ваших, и для моих соотечественников. А также для всего мира.

– Белиссимо! Так говорят итальянцы, – де Пре откинулся в кресле и сцепил пальцы на животе. – Я пока не давал никакого слова. Более того, вправе задержать вас по законам военного времени и вызвать сотрудницу-женщину, чтоб вас обыскала и обнаружила это доказательство.

– Да, месье. Вправе. Но Федор уверил, что вы так не поступите. Потому что знаете – сотрудничество с ним куда лучше конфликта.

– Не считая того, что в результате этого сотрудничества я едва не распрщался с жизнью… Впрочем, он прав. Даю слово: все останется между нами. Удивите меня!

Соколова достала из сумки и протянула фотографическую карточку.

Маркиз рассмотрел ее, потом с ним произошла поразительная метаморфоза: он остался в том же полицейском мундире, но лицом, волосами и даже двухнедельной щетиной приобрел поразительное сходство с Федором! Даже сердце екнуло…

– Право, я была бы в замешательстве, месье де Пре, если бы Федор не предупредил меня об этой вашей способности. А также умению поражать людей электротоком. Он также рассказал, как вы приобрели второй дар, воняя подобно клошару, и как энергично выразились, едва не погибнув от зажатого в руке амулета, принадлежащего убитому германскому магу.

Директор моментально вернулся к обычному виду.

– Вот это гораздо правдоподобнее! Фото можно подделать. А некоторые подробности звучат так, будто вы присутствовали лично при том инциденте. Что-то еще?

– Конечно. Или вы думали, он просто отправил меня засвидетельствовать почтение?

– Было бы весьма мило с его стороны. Я весь внимание.

Барышня выдержала короткую паузу перед следующим выстрелом.

– Он просил передать вам секретный набор цифр, открывающих доступ к его банковским счетам. 18121917.

– Я богат? – маркиз развел руками, словно готовясь принять неожиданный подарок.

– Не знаю ваших капиталов, месье. Четыре оставшихся цифры я предпочту назвать в присутствии российского офицера. Только тогда мы все вместе сможем снять деньги с этого счета.

Рыжий хохотнул.

– Браво, мадемуазель! И Федору тоже браво. Мне понятно, почему он не хочет воскреснуть после объявления завещания приемного батюшки: русские вполне способны объявить его самозванцем… Нет, не объявят, столь подлый поступок подорвал бы репутацию короны, но проблемы… Да, проблемы будут. Не понимаю лишь одного: с какой стати мне помогать Федору? Только из воспоминаний о достаточно кратком знакомстве?

Тут уже заулыбалась Соколова.

– Если вы рассчитываете на некий процент от сделки, вынуждена вас разочаровать. Но интерес есть. И он громадный.

– Удивите еще раз.

– Во-первых, деньги пойдут на финансирование общегерманской революции. Федор твердо намерен устранить Вильгельма.

– Ого… Пардон, при всем почтении к воскресшему усопшему, боюсь, эта задача ему не по плечу. Хотя… забот им он прибавит, не сомневаюсь. Что же во-вторых?

– Появление Федора на сцене означает предложение новых видов оружия. Еще более убойных, чем его ручной пулемет. А вот тут он обещает вам процент. Нужен контракт с правительством Франции и правительством России на выделку этого оружия. Другим странам оно предоставляться не должно. По крайней мере – до тех пор, пока не появится на поле боя. Немцы бесспорно захотят его воспроизвести, но, отвлеченные революцией внутри страны, вряд ли успеют.

– Что же это за оружие?

– Бронированные боевые слоны. Шутка. Дорогой маркиз! Давайте не забегать вперед. Мне нужна ваша страховка для визита к Игнатьеву и французский паспорт с этой фотографией для Федора: имя придумайте сами. Об оружии поговорим позже.

– Решаемо, – де Пре отставил показной легкомысленный тон и спросил: – Все?

– Последнее. Два миллиона франков, переведенные в кайзермарки, представляют собой слишком крупную сумму, чтобы молодая барышня везла их в Швейцарию в одиночестве. Мне нужна компания. Лучше всего – ваша или кого-то из ваших доверенных людей. С оружием.

– С удовольствием. В вашем обществе – хоть на край света. Но я не могу в разгар войны оправдать вояж в Берн, не раскрывая инкогнито Федора. Все остальное – как вы пожелаете.

– Отлично. Желаю, чтоб вы подняли трубку и попросили телефонную барышню связать вас с Игнатьевым.

Встречу с российским полковником удалось назначить лишь на завтра. Юлия Сергеевна вернулась в отель, сопровождаемая агентами Сюрте. Один из них маячил на коридоре и увязался следом, когда она спускалась в ресторанчик к ужину. Можно было считать это любезностью со стороны де Пре. Или предупреждением, что вариант с задержанием и обыском тоже вполне вероятен.

Легкомысленное очарование Парижа испарилось.

Она чувствовала себя втянутой в очень серьезные игры с жесткими игроками и огромными ставками. Если дело удастся – она окажет Федору колоссальную услугу. Возможно, решающую для их будущих отношений. Если что-то пойдет не так, из нее выжмут информацию до капли, а ее саму… Да все, что угодно. Вплоть до ликвидации неудобного свидетеля. На двух счетах Федора с роялти за пулемет и револьвер скопилось гораздо более двух миллионов франков, необходимых для начала революционной кампании в Германии. Самые честные и принципиальные люди, истинные джентльмены, не выдерживали искуса завладеть подобной суммой. Вдруг у де Пре карточные долги, а Игнатьеву нужна взятка для повышения по службе? Они могут сговориться. Встретятся завтра наедине, тайно, до разговора втроем…