Я не влюблюсь в тебя снова (СИ) - "Mari_dit" - Страница 33

«Время вспять не повернуть,

Лишь невзгоды обогнуть.

Здесь жива, а там мертва,

Покажи жизнь без меня.»

После, доченька, тебе придёт видение на яву, или приснится сон о том, что произошло после смерти.

Все эти знания ты должна передать своей дочери, а та — своей. Это драгоценные знания.

Люблю тебя, твоя мама!”

Я отложила письмо в сторону и посмотрела на отца:

— Ты знал?

— Узнал совсем недавно…

***

Когда герцог Уилтшир затеял ремонт комнаты Аделисии, то параллельно решил разобраться в комнате жены, которая была заперта очень много лет, и накануне дня рождения Аделисии в его кабинет вошёл дворецкий с красивой шкатулкой в руках. Адриан сразу узнал её — это любимая шкатулка его жены, которую он подарил на первом свидании.

Открыв ларчик, он увидел письмо, адресованное ему от его горячо любимой жены, не раздумывая, он сразу распечатал его и прочитал. Содержание письма было написано на двух листах.

В этом письме Кэтрин писала о любви к мужу и просила прощения за то решение, которое она приняла в одиночку — умереть, также она писала про те жизни в которых она умерла, и как тяжело было ей от потери ребёнка. Адриан даже не стал сомневаться в правдивости слов жены, он хорошо знал Кэти: она никогда не стала бы врать ему.

Самая отличительная черта Кэтрин заключалась в том, что она могла писать такие письма, которые ты читаешь и проживаешь все написанные моменты. Также и Адриан, прочитав письмо, пережил ту же боль, которую пережила и его жена. И в один момент его словно ударили по голове.

Неужели и Аделисия испытала этот «дар»?

Он сразу вспомнил, как резко изменилась Аделисия, его сердце заныло от боли, и слёзы, которые он сдерживал на протяжении всего письма, хлынули из глаз. Пережить смерть, боль, и возможно, предательство… Такое и злейшему врагу не пожелаешь. Герцогу понадобилось некоторое время, чтобы прийти в норму, и он серьёзно задумался: «а не навредит ли это письмо его дочери?». Долгие раздумья и бессонная ночь привели его к верному решению — отдать дневник с письмом дочери. Он не стал открывать и читать, что предназначалось для Аделисии.

И вот, когда он собрался с духом, Герцог пошёл к дочери и отдал ей дневник, от чего она горько заплакала. От одного вида слёз дочери, сердце Адриана было почти разорвано и, вытирая слёзы Аделисии, он чувствовал, что ему ещё больнее. Его боль за дочь, которая никогда не видела и не слышала свою мать, в отличие от него, переплеталась радостью: она впервые назвала его «папа», возможно, это так сыграли эмоции, и после всё вернётся на свои круги, но он смог услышать то, что дало ему надежду. Он заплакал и уткнулся в плечо дочери.

А когда она читала письмо, он понял, что случилось что-то страшное с его дочерью: она была серьёзна и сразу приняла данную весть без доли сомнения.

Бедное дитя.

***

Я аккуратно свернула письмо и взяла мамин дневник, прочла пару страниц, на которых мама записывала всё, что случалось с ней за день, все переживания и мечты на протяжении всей беременности. Но меня остановил отец: он аккуратно закрыл дневник и сказал, что мне надо лечь спать.

Я аккуратно убрала мамин дневник в ящик прикроватной тумбы и повернула ключ замка. К этому моменту Ханна принесла мне горячее молоко с ароматным мёдом. Выпив его, я легла спать и с мыслями «сегодня точно не смогу уснуть» погрузилась в объятия Морфея.

Я проснулась, на удивление, выспавшаяся, и Ханна сразу начала помогать мне. Когда я была готова, ко мне в комнату постучались – это был отец. Я поприветствовала его и обняла. Я видела, как у Ханны полезли глаза на лоб от увиденной картины, но лишь пожала плечами и смущённо улыбнулась ей.

— Аделисия, дочка… Сегодня твой день рождения, и я подготовил тебе подарок…

— Папа, — я удивлённо посмотрела на него, — но ты уже вчера сделал мне подарок…

Отец улыбнулся и погладил меня по голове, его прежде холодные глаза источали тепло и заботу.

— Аделисия, тот подарок не от меня…

Если так подумать…

Великий Герцог нежно взял меня за руки и повёл за собой: мы шли к моей старой комнате. Подходя к ней, я заметила огромный красный бант на дверях, но это была не моя дверь, точнее дверь в мою комнату была заменена на новую. Это была резная дверь из цельного чёрного дуба, такая дверь стоит очень-очень дорого. Мне даже стало любопытно и немного страшно, что находится за этой дверью.

Дверь тихо открылась, и я вошла в свою спальню…

Бог мой! Это великолепно!

Новый ремонт комнаты пришёлся мне по вкусу: всю старую розовую мебель убрали, также не было золота, фресок и рюшей. Теперь моя спальня уставлена по минимуму: кровать, тумба, небольшой круглый стол и большая софа. Вся мебель была темно-бордового и черного цвета, но стены и пол напоминали мне страницы книг. На стенах висело несколько картин и…

Мамин портрет?

Я подбежала к нему, подумав, что меня подводит зрение, но не ошиблась… Я перевела взгляд на папу, он улыбнулся мне, подошёл, обняв меня за плечи, и сказал:

— Я подумал, что ты будешь не против, если портрет твоей мамы будет висеть тут…

— Спасибо! — я обняла папу.

Я думала что заплачу, но, на удивление, этого не случилось.

Это самый счастливый день рождения…

Время летело с бешеной скоростью, и вскоре наступил вечер. Все гости были в сборе, отсутствовали только Король Восточного государства и Первый Принц Минджун, но они передали свои подарки и извинения с Королевой. Когда с поздравлениями было покончено, я пригласила всех за стол. Рядом со мной сели Юнги и отец по обе стороны, Чимин сидел напротив{?}[По этикету муж, жених должен сидеть напротив супруги] рядом с Лией и Королевой. Около Королевы сидел Фредерик, а напротив него Принцесса Марта, между Мартой и Юнги — Пенелопа.

Отец подал знак, и слуги начали вносить блюда и ставить на стол, а дворецкий разливать вино по бокалам. Вечер проходил достаточно спокойно, но при этом никто не скучал, все вели оживлённую беседу.

Время приближалось к чаепитию, и гостям на выбор предложили напитки: черный чай, зелёный, фруктовый и кофе.

Все выбрали кофе, кроме меня, Фредерика и Лии. Лия попросила молоко, а я и Фредерик фруктовый чай.

— Этот чай мне подарила твоя сестра, — я говорила с Фредериком, когда нам разливали чай по чашкам.

— Я его не пробовал, Глория пьёт его только с подругами, — обиженно сказал Фредерик, а после улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ, но, почувствовав на себе взгляд, повернулась к Чимину.

— Ваше Высочество, как Вам кофе?

— Вкусный…

Я поднесла чашку с чаем к губам, но резким движением Юнги выбил её из моих рук, я успела только слегка намочить губы. Следом послышался визг Пенелопы и Марты, повернувшись в их сторону, я увидела Фредерика, лежащего без движения на столе.

За столом поднялась паника, кто-то звал доктора, а я вскочила и побежала к другу, но мои ноги подкосились, и я рухнула на пол. Моё тело пронзила острая боль, и я не могла сдержать болезненный стон, следом за болью пришел жар, и моё тело начало содрогаться в судорогах.

Боль была невыносимой, было ощущение, что меня насквозь прокалывают раскалёнными иглами, а внутренности наматывают на меч. Перед глазами я увидела отца и Чимина, они что-то говорили, их не было слышно, только было видно шевеление губ, но и это продлилось не долго: в глазах помутнело, и боль резко оборвалась.

***

Врачи поместья Уилтшир прибыли быстро, но к их приходу Фредерик был уже мёртв, его смерть была мгновенной.

Юнги молниеносно выбил чашку из рук Аделисии, как только заметил, что у Фредерика пошла пена изо рта, после глотка чая. И всё-таки Аделисия успела намочить губы, ей хватило сил встать, и Юнги решил, что обошлось, но Аделисия упала, и её лицо было искажено от боли.

Как только Чимин увидел падающую Аделисию, он ринулся к ней через стол, но не успел её поймать.

— Делис!

— Дочка!

Герцог, Юнги и Чимин одновременно подбежали к Аделисии, она лежала на полу, и всё её тело начало дёргаться, и изо рта пошла белая пена. Мужчины кричали и звали врачей. Герцог положил голову дочери себе на колени, чувствуя как она горит, а Юнги и Чимин куда-то убежали.