Равноденствие (СИ) - "Vi_Stormborn" - Страница 55

Прикосновение ее теплых рук вызывает дрожь вдоль позвоночника Северуса.

— Значит, мне не показалось, — хмыкает он. — В какой-то момент, когда полетели заклинания, я даже сначала решил, что это вы.

Гермиона на мгновение смотрит ему в глаза.

— Что заставило передумать? — интересуется она и прикасается ватой к ссадине.

Действительно, что заставило его передумать? Я же дважды пыталась его убить.

Северус чуть морщится, но не произносит ни звука. Гермиона заботливо убирает тонкий ручеек крови и, перевернув вату, снова касается ссадины. Он смотрит на нее.

— Все летели мимо, — жмет он плечами, — а вы не промахиваетесь.

Гермиона на мгновение замирает, чувствует на себе взгляд мужчины, но старается смотреть только на ссадину. Она не отвечает. Кровь в ране уже остановилась. Гермиона бросает вату в мусорное ведро и берет в руки палочку, намереваясь воспользоваться банальным заживляющим бытовым заклинанием для такой мелочи.

— Значит, вы подумали над тем, что вчера произошло, — снова нарушает он молчание.

Запястье Гермионы непроизвольно дрожит на долю секунды, но она быстро берет себя в руки. Этот разговор должен случиться, нет смысла оттягивать. Грейнджер взмахивает палочкой.

— Да, — кивает она.

Светлая магия затягивает маленькую ранку прямо на глазах.

— Сначала я хотел принести извинения…

— Не стоит, — тут же отвечает она, глядя ему в глаза.

— Но передумал, — заканчивает он мысль.

Гермиона откладывает палочку на стол и опускает руку рядом с бедром, продолжая смотреть ему в глаза. Она осознает, что сомнений у нее больше не остается. Никаких. Совершенно никаких. Ей нет дела до сторонних взглядов и слов, ей совершенно на всех других плевать.

Ее сердце делает выбор в условиях этой поганой войны, и у нее больше нет сил его за это корить.

Однако она хочет знать, что он думает по этому поводу на самом деле.

— Почему вы это сделали?

Только в лоб. Если и разбираться со всем сразу, то без лишних слов придется задавать вопросы. Только прямо, без уверток. Северусу все эти разговоры досаждают, они вызывают раздражение, пусть он и понимает, зачем она это делает.

— Вечно вы доводите меня своими пустыми вопросами, — в сердцах пылит он.

— Почему? — спокойно повторяет она. — Ответьте мне.

— Почему? — поднимаясь с места, переспрашивает он, нависая над ней сверху. — Вы хотите знать почему?

Гермиона поднимает взгляд, продолжая сидеть на столе в расслабленной позе. Она все решила. Какое бы решение он сейчас не принял, для себя она уже все решила.

— Да.

Существует неоспоримая истина о том, что мозг со временем все обесценивает.

Например, вы наконец получаете долгожданный подарок. Ваш мозг готовится к этому событию, собирает в себе со временем огромный запас серотонина. И вот вы открываете этот подарок, и ваш организм взрывается долгожданной реакцией.

Мозг вырабатывает в это мгновение большое количество гормона радости. Вы счастливы. Вам кажется, что вы никогда не были счастливы так сильно, как в этот миг. Однако когда вы смотрите на этот подарок на следующий день, реакция уже не такая бурная.

Ведь мозг уже отдал то, что ему следовало.

И через пару недель или месяцев вы смотрите на этот подарок и думаете: хм, и стоило ли так реагировать? Обычная вещь. Знаете, почему мозг так делает? Ради выживания. Эта особенность сформировалась в сознании человека миллионы лет назад, ведь нам нужно всегда быть готовыми к новым ощущениям, новым эмоциям и событиям, чтобы не пропустить сигнал об опасности.

Было бы здорово избавиться от этой функции, не находите?

В современном мире чувствуешь свою неполноценность из-за этого. Какова вероятность выйти из дома и стать обедом для доисторического млекопитающего? Вот именно. Печально, что даже сейчас наш мозг по умолчанию сосредоточен на выживании и опасности, а не на радости и обычном счастье.

Именно это и происходит с Гермионой.

Она все время так старается заметить все сигналы об опасности, что ее мозг прекращает обращать внимание на то немногое хорошее, что происходит с ней в жизни.

Наверное, поэтому и другие перестают видеть в Гермионе тот самый долгожданный подарок. За одним исключением. Ведь Северус, оказывается, понимает ее, как никто другой. Он испытывает точно тоже самое. Быть может, именно поэтому она так сильно выводит его в первый месяц пребывания в Мэноре.

Потому что страшно сильно оказывается на него похожа.

— Я не знаю, — честно признается Северус, снова бросая взгляд на ее губы.

Гермиона кивает, судорожно сглотнув, и делает точно тоже самое, чувствуя, как почти сразу начинает сбиваться дыхание.

— Я тоже, — шепчет в ответ она.

И они тянутся одновременно, чувствуя непреодолимую потребность друг в друге.

Комментарий к 16.

превью к главам, эдиты, анонсы - tik tok: dominika_storm

красивые картинки - inst: dominika_storm

на случай, если захотите угостить ашкой на 500: 4276 2900 1685 6730

========== 17. ==========

Комментарий к 17.

Читать с: Tes yeux verts - Feu! Chatterton

Желание захлестывает обжигающей волной.

Северус склоняется к ней, впиваясь в желанные губы напротив с такой неистовой страстью, что подкашиваются колени. Он обхватывает ладонями ее лицо, даже слишком сильно хватая пальцами бледную кожу.

Гермиона зажмуривается, вытягивая шею, и импульсивно комкает пальцами мантию на его груди, почти с остервенением начиная тянуть ее на себя. Сердце заходится в сумасшедшем ритме, дыхание моментально сбивается, температура тела подскакивает.

Северус целует мягкие губы рьяно, втягивает в себя бессовестно и ярко. Гермиона разжимает пальцы с мантии, ее ладони скользят по его груди и выше, к плечам. От ее прикосновений все тело мужчины покрывается мурашками.

Это ошеломляет.

Она находится в его объятиях, дышит тяжело и поверхностно, страстно отвечает на поцелуй, руками обвивая его шею и заключая его волю в плен. Вокруг не остается ничего. Забывается все. Нет вокруг войны, нет нескончаемых убийств, нет лабиринта с двумя зарытыми ямами, нет подземелья поместья.

Забывается всё.

Остаются только он и она.

Гермиона нетерпеливо ерзает на столе, стараясь сесть напротив него, но ноги не слушаются. Северус двигает ее голень коленом, устраиваясь между ее разведенных ног. Грейнджер прогибается в пояснице, стараясь быть ближе. Ее так невозможно сильно тянет к нему, что этому просто не подобрать слов.

Гермиона чувствует нестерпимый жар его тела и, разорвав поцелуй, зажмуривается сильнее, выдыхая горячий полустон и запрокидывая вверх голову. Северус находит губами ее светлую шею. Проводит кончиком языка по пульсирующей вене, ведет цепочку поцелуев ниже.

Непослушные пальцы копошатся с двумя верхними пуговицами ее платья, и он открывает ее светлые плечи, прикасаясь к ним губами. Ее бледная прохладная кожа почти мерцает, она вся словно светится изнутри. И Северус тонет.

Тонет, погружаясь на самое дно. Задыхающийся, беспомощный, опутанный жалящими чувствами к ней с головы до пят. Долго сдерживаемые чувства рвутся на волю, сил сдерживаться попросту больше нет.

Северус был готов зарыдать, точно дитя, от чудовищного осознания. Она пленит его, крепко связывает одним концом веревки его запястья, а другим опутывает свои.

Гермиона задыхается от прикосновений, чувствуя нестерпимое желание, дрожью ползущее по всему телу. Она тянется руками к нему, обхватывает лицо ладонями и снова находит его губы, впиваясь жадным, ненасытным поцелуем.

Язык нахально ведет полосу по ряду зубов и скользит внутрь, не встречая сопротивления. Она выдыхает дрожащий стон в поцелуй, руки начинают дрожать. Гермиона почти не контролирует себя, она так сильно хочет почувствовать его, что это стирает мнимые остатки самоконтроля.

Непослушные пальцы тянутся к пуговицам сюртука. Получается плохо, из рук вон плохо, и Северус сам расправляется с ними, начиная нетерпеливо стягивать с плеч сюртук вместе с мантией. Он остается в темной рубашке и брюках, и Гермиона чертыхается.