Отрекшийся по неосторожности (СИ) - Батаев Владимир Петрович - Страница 12

Соображали на троих мы до самого вечера. Разумеется, не молча, и разговор даже оказался не бесполезным. Правда, основами риторики ни один из собеседников не владел, поэтому фразы часто перемежались паразитными междометиями вроде: «ну это», «значит, того», «так оно, вот, эдак» и тому подобными.

К тому же, мужики о многом умалчивали. Например, о своём прошлом и попадании в стойбище. По оговоркам всё же удалось понять, что Фил у себя в деревне то ли кого-то ограбил, то ли просто что-то украл, за что был бит и изгнан. Почему он не пошёл после этого в ближайший город — осталось неведомо. Но я предположил, что этот не великого ума человек считал, будто и в городе все тут же узнают о его преступлении. Скорее всего, ни в одном городе он никогда не бывал и плохо себе его представлял. Наверное, считал, что там на десяток домов больше, чем в родном селе. Впрочем, я могу и ошибаться, но для меня это не особенно важно.

Казим более охотно рассказывал о родном горном посёлке, по его словам немного похожем на стойбище орков. Но вполне мог выдумывать, пересказывая истории из местной орочьей жизни на человеческий лад. Как оказалось, он в стойбище живёт гораздо дольше Фила, про меня и говорить нечего. Хотя судя по странному имени, он вполне может и правда происходить из какой-то далёкой горной деревни. Или нет. До сих пор мне встречались люди и прочие разумные как с вполне привычными моему слуху именами, так и с совсем причудливыми.

Меня-то как раз больше интересовала местная жизнь, но расспрашивать напрямик, в лоб, не мог. Мужики не станут трепаться, если почувствуют себя будто на допросе у стражи — характеры не те.

— Казим, и как тебе семейная жизнь с орчихой? — в какой-то момент поинтересовался я.

— Во! — заявил он, продемонстрировав кулак с выставленным большим пальцем. — Хорошая у меня баба. Готовит отлично. Хозяйственная. Жильё своё, опять же. И налево не пойдёт.

— А чего это не пойдёт? — позволил себе усомниться я.

— Дак, это ж. За меня вышла. С человеком связалась, значится. Другие орки на неё теперь тьфу. Ну, вслед не плюют, но под юбку точно не полезут. Брезгуют, значится. Токма вот волнуюсь, ежели дочка родится...

— И что? — теперь искренне не понял я. — Красавицей вырастет.

Не в папу или маму, но этого я вслух говорить не стал.

— Дак, а за кого ей идти потом? За человека? И что, внуки на четверть орки будут? Дык, их из стойбища попрут. А орки полукровок не хотят брать. Вот они и бесятся.

— Кто они? В смысле, бесится кто? — то ли я уже слишком много выпил, то ли всё-таки объяснял Казим плохо.

— Да полукровые бабы! Кто поумней были, давно к людям подались, в города. А тут остались дуры дурами. Хотя вон к соседу моему ходили, сперва одна, потом другая. Думал, уж женится скоро. Токма на какой, эт вопрос. Только потом убили его, соседа.

А вот и всплыла нужная мне тема! Да как удачно.

— А сосед один жил, что ли? — небрежно поинтересовался я. — И кто его нашёл? Не ты, случайно?

— Ты давай того, — погрозил мне пальцем Казим. — Ещё скажи, я Гронка ухайдокал! Он вон какой был, — Казим поднял руку, пытаясь обозначить рост орка, но поскольку встать с пола при этом поленился, вышло плохо. — Здоровый, значится. На голову выше меня. А уж в плечах вдвое ширше.

— А кому шатёр его достался? И все вещи?

Я пытался найти хоть какой-то мотив для убийств. Хотя такой примитив, как убийство из-за наследства, местные вожди уж наверное смогли бы расследовать сами.

— Племени, — пожал плечами Казим. — Да и что там тех вещей, как у всех. Даже взять нечего было.

На этих словах мужик осёкся, быстро посмотрел по сторонам, а потом уставился на меня. Я сделал вид, что не понял оговорки. А выходит, таки пытался он ограбить мертвого соседа.

— Да тут ни у кого брать нечего, — махнул рукой я. — Даже у вождей.

— Ага, они скромно живут, — согласился Фил. — А вот для гостей все удобства и почёт. Эльф этот, да ещё пустынник. Вот в их шатре и стол нормальный, и пара стульев, и топчаны, даже сундук есть.

Да уж, богатства неописуемые. Я с трудом сдержался, чтоб не хлопнуть себя по лбу. Однако информация полезная — о том, что эльфу с пустынником выделили отдельный шатёр. Один на двоих, что, впрочем, не так уж странно, учитывая, что путешествуют они вместе. Да и у орков вряд ли очень уж много свободных помещений.

— А ты там был? — обернулся я к Филу. — Ну, в их шатре.

— Да запрягли разок жратву отнести, — махнул рукой он. — К столу не приглашали. Не вхож я в энто вышнее общество.

— Так, чего с соседом-то вышло? — вернулся я к главной теме. — Как его, ну, того-этого?

— Ой, грязное дело, — помрачнел Казим, приложившись к кружке. Пива оказалось маловато, так что ему пришлось всё же подняться и зачерпнуть из бочки, после чего отпить ещё и только потом смог продолжить: — Лежал он, значится, на полу, прям на земле. А под ним узор какой-то. Ну, как Печати. Я не разглядел, кровища вокруг. Весь изрезанный, башка отрубленная прям на груди стоит. И хозяйства нету.

— Ты ж говорил, у него в хозяйстве и не было ничего особенного, — не понял я.

Казим посмотрел на меня, как на идиота. Вздохнул и пальцем показал себе ниже пояса.

— Я про то хозяйство, — пояснил он. — Голый он валялся. Сперва думали, одна из баб его порешила. Ну, про вторую узнала, и того. Только ни одна ж башку орку не срубит. Да хоть бы и вдвоём, всё равно. Не, не осилят.

Я покивал, но задумался. Неужели всё так просто и очевидно? Или орки не могут быть настолько тупыми, чтоб не догадаться? Конечно, женщина-полукровка не справится в драке с чистокровным орком. Но этого и не нужно, его ведь можно чем-то опоить. И вряд ли у вождей завалялась в шатре токсикологическая лаборатория. Не сумели бы яд определить, если нет явных внешних признаков. Но вот если, например, голова срублена одним ударом — тогда это наверняка не орчихи и моя догадка глупая. Да и других признаков могла быть куча. Нет, всё-таки мне нужно осмотреть свежее место преступления, иначе все гипотезы — просто выдумки на ровном месте.

Ну и теория о ревнивой бабе не объясняет остальные убийства. Ревнивая женщина вдруг стала маньячкой? Или она по рукам половины стойбища прошла, а все ухажёры изменяли? Ерунда какая-то, не верю. И тогда уж точно любой дурак бы догадался, кто убийца — если все покойники встречались с одной и той же женщиной.

— А где в то время были эльф с пустынником? — поинтересовался я. Встретив непонимающие взгляды, пояснил: — Ну, когда соседа твоего убили. Они в стойбище ещё были?

— Думаешь, эльф Жбынка мочканул? — в голос заржал Казим. Но быстро опомнился и прикрыл рот рукой, оглянувшись на занавесь, за которой отдыхала его супруга. — В стойбище были, но полдня с вождями совещались. Я, значит, когда Жбынка нашёл и всех позвал, они все вместе прибежали.

Даже не знаю, с чего мне взбрела в голову мимолётная мысль о причастности к убийствам пустынника, но пришлось её отбросить. Совещание с вождями — отличное алиби. Хотя тут опять же надо детали знать. Вдруг можно было сперва убить орка, а потом пойти к вождям? Кто и когда видел в последний раз этого Жбынка живым? Прямо не расследование, а гадание на кофейной гуще. Ну, в нашем случае — на осадках в пивной кружке. Которую, кстати, надо заново наполнить.

Наш разговор ещё не раз возвращался к данной теме. Как же, такое событие не каждый день случается. А мирная жизнь в стойбище, похоже, невероятно унылая. Казим в какой-то момент даже перестал беспокоиться, что его заподозрят в краже у покойного Жбынка. А ведь наверняка что-то спёр, прежде чем народ созывать начать. Но кого это волнует? Больше Казим переживал о пропавшем орочьем хозяйстве, будто о собственном, такая вот слегка странноватая мужская солидарность. Уж не знаю, как бы я реагировал, увидев кастрированного подчистую орка, ну или человека — к счастью, не доводилось. Однако сам факт исчезновения орочьих гениталий я записал в копилку — убийца собирает трофеи? Впрочем, если и так, пользы всё равно мало, повальный обыск во всём стойбище не устроить. Даже если убийца идиот и хранит отрезанные части в своём шатре.