Тени прошлого (СИ) - "T_Vell" - Страница 70

Дамблдор словно почувствовал мои намерения, или, может, он увидел, как мы пересеклись взглядами, и поэтому мягким голосом пояснил:

— Тина, профессор Снейп ни разу не отходил от твоей кровати за эти три дня. Кто-то наслал на тебя очень мощное проклятие, и мы никак не могли остановить кровотечение из раны у тебя на голове. Только благодаря усилиям его и твоего брата ты сейчас жива.

«Господи, что же я натворила? — уничтожала я себя, а Северус в это время всё с той же едва заметной улыбкой смотрел на меня. — Господи, мне даже страшно представить, что пришлось пережить ему за эти три дня…»

— Профессор Снейп… — полным вины голосом прохрипела я, всё так же не отрывая взгляда от его полных грусти глаз. — Я… спасибо, что…

Если бы здесь не было гриффиндорцев и Луны, я бы точно выполнила задуманное, и даже остальные преподаватели не смогли бы мне помешать.

— Я рад, что с вами теперь всё в порядке, мисс Велль… — осипшим голосом вежливо ответил Северус.

По его виду я заметила, что он тоже очень хотел подойти ко мне, но вокруг было слишком много свидетелей. Северус кинул на меня последний взгляд и, видимо, убедившись, что моей жизни теперь точно ничего не угрожает, быстрым шагом вышел из лазарета.

Ребята тоже заметили наш странный обмен взглядов, но я тут же улыбнулась и опять переключила своё внимание на своих гостей. Мои друзья наперебой рассказывали свои версии случившегося, и я внимательно их слушала, перебивая и задавая вопросы. Вслед за Северусом, буквально через пять минут, больничное крыло покинули и МакГонагалл с Дамблдором.

Я изо всех сил старалась сосредоточиться на ребятах, сидевших передо мной, но все мои мысли были заняты самобичеванием по поводу того, что я заставила Северуса настолько сильно переживать. И я с нетерпением ждала, когда уже меня оставят одну, и ко мне придёт он. А в том, что он придёт, я не сомневалась. Нисколько.

***

Как же мне хотелось броситься к Тине тогда, в тот самый момент, когда я услышал её невероятно мелодичный голос. В тот самый момент, когда я понял, что она пришла в себя. Когда понял, что всё обошлось. Когда понял, что она снова со мной.

В тот самый момент я не мог заставить произнести себя ни единого звука. Я расслабленно прислонился головой к стеклу и слушал. Тина, как всегда, была в своём репертуаре: на её фразе «Что мы вчера пили, Лестат?» мне захотелось засмеяться в голос, ведь только я один из присутствующих знал об их интересных… «приключениях». А вот Дамблдор как раз рассмеялся, наверное, и он в душе подозревал, что Тина вела далеко не монашеский образ жизни. Но если тот оценил «шутку» Тины, то Минерва лишь возмущённо выдохнула, потому как в её представлении такое поведение пятнадцатилетних подростков не то, что недопустимо, оно было просто невозможно.

Я с любопытством и с тщательным вниманием слушал каждое слово, которое Тина произносила. Каким же идиотом я тогда себя почувствовал! Я успел вообразить всевозможные ужасы от нападения Пожирателей Смерти и Тёмного Лорда до кого-то из членов того ужасного братства, но у меня и в мыслях не было, что Тина может просто взять и поскользнуться на льду. А это же была очевиднейшая причина её раны, с её-то ненормальным магнетизмом неприятностей.

Но Волан-де-Морт точно был замешан в этой истории, и мы все окончательно убедились, что это так, когда Тина в точности описала его внешность. Когда она сказала, что видела его там, на озере. Хоть Долорес Амбридж и убедила Тину, что это только её больное воображение, но мы-то все слышали историю Поттера и Долгопупса. Два кусочка головоломки сошлись. Хотя много вопросов всё ещё оставалось без ответа, но это всё могло подождать. А в тот прекрасный момент я просто наслаждался тем, как Тина ругалась с Лестатом, как она робко извинялась перед Дамблдором, как она обрадовалась своим друзьям, которые, несмотря на то, что их никто не звал, всё равно умудрились очутиться в больничном крыле. Я просто закрыл глаза и с облегчением слушал.

Вдруг я заметил, что Тина замолчала. Сразу открыв глаза, я обнаружил, что она смотрела прямо на меня. В этот момент я был абсолютно счастлив, ведь всего несколько часов назад был готов отдать всё на свете, чтобы увидеть этот взгляд глаз цвета молочного шоколада. Взгляда самых красивых глаз. Теперь я бы даже сказал, что у Лили были такие же красивые глаза, как у Тины, а не наоборот.

Тина так виновато на меня посмотрела, что я едва заметно улыбнулся ей. Мне хотелось улыбнуться шире, но усталость, словно груда камней, внезапно навалилась на меня. Только сейчас я ощутил в полной мере весь груз этих бессонных ночей, проведённых у кровати своей любимой. И когда она начала молящим голосом просить прощения у меня, я едва заставил себя прохрипеть: «Я рад, что с вами теперь всё в порядке, мисс Велль…» Как же я хотел тогда броситься к ней, взять её на руки, хотя бы прикоснуться к её ледяной коже. Согреть её.

Но комната уже начинала плыть передо мной: я очень устал. Поэтому, собрав остатки воли, я быстрым шагом вышел из больничного крыла, чтобы Тина не успела заметить, в каком состоянии я тогда находился. Чтобы она не расстраивалась лишний раз и спокойно набиралась сил. Выйдя из лазарета, я опёрся рукой о стену и перевёл дыхание.

Так я стоял примерно минут пять, а потом услышал за спиной обеспокоенный голос Дамблдора:

— Северус…

Даже в таком состоянии я моментально осознал, что тому не терпится обсудить со мной услышанное. Он уже давно хотел поговорить со мной, но, когда Тина была без сознания, мне было не до этого, а сейчас я был просто без сил. Поэтому, всё, что я смог сказать, было:

— Не сейчас, Дамблдор. Я очень устал. Я зайду к вам завтра вечером, и мы всё обсудим. Только не сейчас.

По моему тону Дамблдор сразу понял, что я не был настроен на какие-либо разговоры, и мягко проговорил:

— Ты прав, Северус. Это подождёт. Завтра в шесть в моём кабинете, договорились?

— Да…

И директор со своим заместителем растворились в темноте длинного коридора, что вёл из больничного крыла на лестницы. Я словно в тумане еле-еле добрался до своей спальни и обессиленно упал на кровать, даже не раздеваясь. Последняя мысль, промелькнувшая в голове перед тем, как меня поглотило царство Морфея, была: «Теперь всё хорошо. Она жива. Теперь она будет со мной. Она моя». И я тогда даже не подозревал, как сильно ошибался…

***

Я проспал около десяти часов, что было для меня совсем несвойственно. Учитывая, что в спальню я пришёл около восьми вечера, то проснулся я в шесть утра. Быстро переодевшись и приведя в порядок внешний вид, я сразу же направился в больничное крыло, чтобы наконец-то побыть вдвоём с Тиной. В такое время никого, кроме, разве что Лестата, там не должно́ было быть.

И я не ошибся: в тёмном лазарете едва-едва горел одиночный факел, а Лестат опять куда-то пропал. Осторожно присев на стул рядом с кроватью любимой, на котором неусыпно молился трое суток до этого, я взял в руки её ледяную ладонь. Тина сразу же открыла глаза и, посмотрев на меня, прошептала:

— Привет…

Я только широко улыбнулся ей и положил вторую руку на её ладонь, ещё крепче при этом сжав её.

— Так это твои руки я чувствовала всё это время? — невероятно мелодичным голосом спросила Тина, и я изумился, насколько же она сейчас была похожа на Лестата.

— Ты чувствовала мои руки? — мягко переспросил я, прекрасно зная, что почти не отпускал их всё это время.

— Да… больше я не чувствовала ничего, кроме безумной боли… По твоим касаниям я отсчитывала время. Всего их было девяносто три, — искренне улыбнулась она, а потом добавила: — Ты выглядишь намного лучше, чем накануне…

Я поднёс её ладонь к лицу и, зажмурившись, поцеловал мраморную кисть.

— Ты тоже… — прошептал я в ответ, не открывая глаз.

— Северус… — в голосе Тины я различил ноты боли. Боли и вины. Я открыл глаза и внимательно посмотрел на неё. — Прости, что заставила так… переживать тебя… Я не специально, честно… прости…