Род Корневых будет жить! (СИ) - Кун Антон - Страница 19

— Почему? — снова спросил я.

— Молодой господин не обладает силой. Поэтому вся жизненная энергий молодого господина беспрепятственно уходит к старейшине Радиму, — с неохотой проговорил китаец.

— Охренеть! — только и смог сказать я.

А китаец, оглядываясь по сторонам, негромко продолжил:

— Вчера молодой господин отдал кровь для защитного амулета. Старейшина Радим напитал амулет и зарядил его. Амулет теперь работает в полную силу. Теперь деревня под защитой. Но как только молодой господин оказывается рядом со старейшиной, амулет начинает вытягивать жизненные силы молодого господина. А магической силы, чтобы защититься, у молодого господина нет.

— И что теперь делать? — растеряно спросил я. — Как я буду учиться бою на рогатине?

Оглянувшись в очередной раз, Мо Сянь вдруг перехватил меч поудобнее и рявкнул:

— Бегом за барьер!

Я не видел опасности и не чувствовал её. Но китаец был убедителен, и я рванул — только пятки засверкали.

Да, утром бежать мне было легче. Поэтому слова Мо Сяня о том, что защитный медальон вытягивает мои силы, врезались мне в голову и стучали там, вместе с кровью, которая билась в висках. И вместе с воздухом, который я жадно глотал…

Я уже увидел то место, где всегда взлетали голубые мотыльки, когда услышал позади, как Мо Сянь, бегущий следом за мной, достал меч из ножен.

Я оглянулся на звук, и китаец крикнул мне:

— Быстрее!

Я не успел заметить ни волколаков, ни лютых мертвецов, ни Волковских всадников. Но я видел, что бегущий позади меня китаец готов к бою. И я видел, что он очень встревожен.

А ещё я увидел позади нас несколько небольших снежных завихрений, которые двигались в нашу сторону и явно пытались взять нас в кольцо.

Если бы была метель, это ещё можно было бы как-то объяснить, но ветра не было. А снег был подтаявший. Такой снег напитан водой. Он тяжёлый. Ветер его не поднимет.

И тем не менее, к нам с разных сторон приближались несколько смерчиков.

И парочка заходили сбоку, пытаясь отрезать нас от барьера.

— Быстрее! — заорал китаец, опуская меч на догнавший его снежный вихрь.

В следующий момент я почувствовал жёсткий тычок в спину и полетел кубарем между двух уже почти сомкнувшихся смерчей. От соприкосновения с ними кожу на руках и лице обожгло. Было ощущение, что смерчи состоят из ледяных лезвий, которые на огромной скорости режут всё, что встречается у них на пути.

В полёте я успел почувствовать, как дрогнул воздух. И краем глаза отметил, как взметнулись вверх голубые мотыльки — я перешёл барьер. Видимо, китаец толкнул меня, и этим спас мне жизнь. Иначе меня просто изрезало бы!

Я вскочил и обернулся.

За барьером была сплошная снежная пелена. И лишь по частым всполохам и мельканиям клинка я понимал, что бой идёт прямо у границы барьера. Китаец в одиночку противостоит врагу, о котором я даже представления не имею!

Первым желанием было рвануть на выручку. И я бы даже рванул, если бы вчера не получил хороший урок. А потому я просто остался на месте всеми силами желая китайцу победы. Или хотя бы выжить.

Это невыносимо ждать, когда понимаешь, что в двух шагах человек сражается в том числе и за твою жизнь! Когда видишь, что там творится чёрт знает что! И ты никак на это повлиять не можешь. И всей душой пытаешься помочь… Хотя бы мысленно… Разогнать эту чёртову снежную пелену! Разорвать её! Разметать вихри! Растопить всё! Сжечь к херам напалмом!

Ты хочешь этого так сильно, что твои ладони начинают гореть…

И вдруг пелена дрогнула и поддалась напору китайца. Она начала редеть, и вскоре я уже увидел Мо Сяня, который бешено крутился, отбивая атаки непонятного противника. Кончик его меча был словно кисть, которой китайцы пишут свои иероглифы. Видел такое в исторических фильмах.

Вскоре стало видно, что кончик меча не просто красиво двигается, а Мо Сянь действительно что-то пишет им, после чего остаётся золотистый светящийся след. И этот след как раз и похож на вереницу иероглифов.

Когда Мо Сянь замкнул вокруг себя кольцо светящихся иероглифов, они вдруг ярко вспыхнули, и по снежной пелене побежали золотистые огоньки, прожигая её. И пелена быстро сошла на нет, как тополиный пух, если бросить в него горящую спичку.

Уже спустя несколько минут Мо Сянь стоял усталый, а вокруг него простирались луга, на которых ещё виднелись островки нерастаявшего первого снега. И даже следов от снежных вихрей не осталось — всё сгорело в золотистом огне.

Оглядевшись, Мо Сянь шагнул к барьеру, и голубые мотыльки полетели вверх, открывая ему проход.

— Спасибо! — поклонившись по своему обыкновению, сказал мне Мо Сянь.

— За что? — удивился я. — Это вам спасибо за то, что вы меня спасли!

— Это мой долг, — ответил Мо Сянь. — А вы не должны были.

— Да что я сделал? Сбежал как последний трус…

Продолжать я не мог. Мне было очень стыдно, что я оставил китайца один на один с опасностью.

Мо Сянь, глянув на меня, достал из кармана платок и начал вытирать меч. Меч был мокрым, словно китаец рубил им воду. Понятно, что такой в ножны убирать нельзя — металл подвергнется коррозии. Попросту заржавеет.

Я наблюдал за китайцем, за тем, как он тщательно очищает лезвие, и понимал, что сейчас хорошее время для расспросов. А потому не стал откладывать дело в долгий ящик.

— Мо Сянь, — спросил я. — Вы сказали, что это ваш долг. А в чём он заключается?

— Ваш батюшка просил меня позаботиться о вас, — коротко ответил китаец.

Я вспомнил все эти разговоры про то, что у меня нет силы и сник — получалось, в этом мире без силы мне без телохранителя не прожить?

А китаец, помолчав, внезапно продолжил:

— Ваш батюшка был уверен, что у вас сила есть, просто она не проснулась ещё. Он пригласил меня, чтобы я посмотрел вас.

— И что? — с надеждой спросил я.

— Ничего, — ответил китаец. — Я ничего не нашёл. Даже зачатков силы. Абсолютный ноль.

Вспыхнувшая было надежда умерла. Получалось тот господин с бакенбардами, кого я вчера похоронил, с отчаянностью любящего отца цеплялся за соломинку. Но как бы он ни желал видеть в своём сыне сильного наследника, его надежды были тщетны. Как и мои…

Я уже собрался было идти в усадьбу, когда китаец продолжил:

— Однако…

Я тут же обернулся.

— Что?

— После смерти ваших близких я увидел, что в циркуляции вашей ци произошли изменения.

— Какие? — спросил я с надеждой.

Но китаец проигнорировал мой вопрос.

— Я не поверил себе, — продолжал он как ни в чём не бывало. — Но на ваши изменения отреагировало общее ци земли, и возмущения ци притянули к вам, молодой господин, порождения тьмы.

— Как это? — переспросил я, понимая, что я ничего не понимаю.

— И вчерашняя атака волколаков с лютыми мертвецами, — продолжал Мо Сянь, — и сегодняшняя атака слуг Мораны случились из-за возмущений ци.

— А разве волколаки и лютые мертвецы не всегда тут живут? Про слуг Мораны не знаю, но про тех тварей Богдан рассказывал мне.

— И волколаки, и лютые мертвецы, и слуги Мораны, и другие твари жили здесь всегда. Но они очень редко нападают на людей. А тут прямо одно нападение за другим, как будто что-то их привлекает, — Мо Сянь закончил протирать меч и положил его в ножны.

— А почему сразу я? — удивился я такому повороту. — Почему бы не предположить, что их привлекает что-то другое. Например, то, что усадьба осталась без защитника.

— Я тоже так думал. Но то, как вы вчера победили чёрного колдуна и людей, что пришли с ним, а также то, как ваша кровь подействовала на старейшину Радима заставляют меня думать, что притягиваете тварей именно вы, молодой господин. А это может быть только в том случае, если у вас очень сильный источник. Но я не видел его раньше, и не вижу сейчас.

Признаюсь, мне стало дурно. Одно дело, когда на тебя нападают странные твари, и совсем другое, если этих тварей притянул ты сам.