Атропос (СИ) - "Skybreaker" - Страница 48

В кабине пилота все было спокойно. Только одно тревожное сообщение высвечивалось на экране. Парящий дом уведомлял своего владельца о чрезмерных перегрузках, которые вели к повышенному износу всех частей. Панорамные стекла, выполненные из алмазного стекла, могли выдержать прямое попадание пушечного ядра, однако даже они были не готовы к столкновению с мельчайшими твердыми частицами на космических скоростях. Они могли простить несколько подобных столкновений, но если злоупотребить их терпением, они могли не выдержать нагрузки и рассыпаться на тысячи осколков. Если бы это произошло, избыточное давление вывернуло бы весь дом наружу вместе со всем его содержимым. Чжан Вей осознавал риски и готов был на них пойти. Догнать людей для него было намного важнее, чем возможная смерть. Он сверился с курсом и вернулся в спальню, откуда отправился в нейровселенную.

Тэнси и Юн Мэй не переставали учиться ни на минуту, пока Чжан Вей отсутствовал. Они учились с той скоростью, которая полностью соответствовала реальным умственным возможностям их живых прототипов. Тэнси справлялся с астрофизикой лучше, чем Юн Мэй. Математические расчеты и сложные физические формулы пугали его не так сильно. Юн Мэй сосредоточила свое внимание на космической химии, биологии, физиологии космонавтов.

Местом обучения они выбрали крупнейшую публичную библиотеку Шанхая. В ней была необходимая тишина, и царила интеллектуальная атмосфера для обучения. Они штудировали книги одну за другой и учились мыслить, как настоящие астронавты. Это было непросто. В космосе не работали те же законы, что на Земле, и многие вещи отказывались мягко ложиться на веру. Однако в отличие от космонавтов, что проходили обучение на Земле ранее, у них было важное преимущество: Чжан Вей уже находился в космосе и уже направлялся в его далекие дали. Он уже стал космонавтом, хотя не прошел ни единого экзамена.

Десять недель в виртуальной вселенной превращались в одиннадцать с половиной лет. 1 минута в виртуальном мире равнялась одному часу в реальном. Тэнси объяснил, что все было сделано так и не иначе, чтобы хоть как-то компенсировать людям ограниченность их физического существования. Ведь как обстояли дела в реальном мире. Продолжительность жизни в значительной степени увеличилась только среди обеспеченных людей, коих в мире был всего 1 процент от общего населения. Все остальные люди пользовались медициной низшего порядка, средний человек мог рассчитывать на 90-100 лет относительно здоровой жизни, при условии, что он будет беречь себя и заботиться о своем здоровье самостоятельно. И в этом крылась самая большая проблема. Люди, что проводили в виртуальной вселенной большую часть своей жизни, не видели свои реальные тела большую часть времени. Они ассоциировали себя с телами виртуальными — подтянутыми, крепкими и здоровыми. Кто-то как-то выступил с инициативой приравнять реальные тела к виртуальным, чтобы в виртуальном мире человек выглядел точно так же, как и в реальном, но эту инициативу никто не поддержал, и она безвозвратно растворилась в информационном шуме.

В итоге их размякшие, опухшие тела, изнывающие от нехватки движений и физической активности, приходили в негодность даже быстрее, чем во времена индустриализации. Типичный работяга со сталелитейного завода из 20го века при всех негативных воздействиях своей работы на производстве и тот мог похвастать куда более крепким здоровьем, чем заядлый пользователь интерфейсов виртуальной реальности. Поэтому инженеры и разработчики нейровселенных и пошли на хитрость. Они ускорили течение времени в виртуальной реальности в 60 раз, чтобы у каждого была возможность провести там достаточно времени.

Одиннадцать с половиной лет было большим сроком. Чжан Вей не хотел провести столько времени, дожидаясь прибытия на Европу. Поэтому он попросил Тэнси влезть в базовые настройки и понизить ускорение времени до 6. К счастью, эта настройка не затрагивала другие параметры. Таким образом, они провели за обучением азам астронавтики только год с небольшим. Это был крайне продуктивный год, за который они прошли пятилетнюю программу обучения астронавтов.

Случилось в этот период и еще кое-что выдающееся. Все началось, как ночной кошмар. Во время вылазок в реальность Чжан Вей то и дело замечал посторонние звуки и движения в доме. Ему казалось, что его кто-то преследует. В отражении в зеркале он часто видел не себя, а свою младшую копию из виртуальной реальности. Видение исчезало, стоило ему подумать о том, что в реальности он выглядел иначе. За стеклом панорамных окон время от времени вместо космической черноты ему показывались зеленые леса и озера, отражавшие ясное голубое небо, моря, горы и целые земные города. Апогеем всего стал Тэнси, с которым он столкнулся прямо в темном коридоре парящего дома. Они крепко стукнулись головами, и пока Тэнси почесывал ушибленное место, Чжан Вей уже бежал на кухню, чтобы схватиться за нож. Он сильно перепугался, реальность и виртуальность переплелись в его сознании, он думал, что сходит с ума. Когда на кухне появился его улыбавшийся сын, он решил, что это конец, его мозг не справился с нагрузкой и приказал долго жить. А когда вслед за ним в комнату вошла Юн Мэй, он схватился за сердце. Все выглядело так, словно они пришли проводить его в последний путь. На деле же все обстояло намного интереснее. Чжан Вей так много провели времени со своими виртуальными близкими, что его разум, не желавший более отделять их от реальности, вытащил их наружу из глубин подсознания, где хранились данные о происходящем в нейровселенной. Таким образом, китайский дракон пополнился двумя новыми жильцами, которых видел только Чжан Вей. Они вместе обедали, вместе управляли полетом и проводили необходимые вычисления, вместе отдыхали в гостиной и весело смеялись, просматривая старые комедии. Такую реальность не хотелось покидать.

И вот спустя десять недель китайский дракон затормозил на расстоянии в 5 миллионов километров от Юпитера. По космическим меркам это было крошечное расстояние, сопоставимое с одной остановкой автобуса на Земле. Приближаться к Юпитеру вплотную было опасно, его радиационный фон в 1000 раз превышал земной. Чжан Вей на собственном опыте уже успел убедиться, каким опасным может быть космическое излучение. Он стал каждые два дня проходить процедуру клеточной реновации, которая излечивала лучевую болезнь. Чжан Вей не хотел даже думать, что с ним сталось бы, если бы капсула внезапно вышла из строя и он не смог бы ее больше использовать. Стратегия его выживания напрямую зависела от ее работоспособности.

Год обучения не прошел даром. Они без труда вычислили точку контакта с Европой, и когда она проходила очередной виток вокруг Юпитера, вышли на ее орбиту. Чжан Вей еще приближаясь к спутнику понял, что они опоздали. Огромная кричащая иероглифическая надпись выглядела точно рекламный баннер на глянцевом обороте планеты.

— Значит, мы не успели, и они отправились на Альфа-Центавра. И что нам теперь делать? — обратился Чжан Вей к остальным.

Юн Мэй стояла возле лобового стекла, ее красивое аккуратное лицо освещал свет, отраженный от ледяной поверхности Европы. Тэнси хмурым взглядом смотрел на надпись, подперев бока руками. Он проговаривал про себя какие-то цифры, речь шла про световые годы и триллионы космических километров. Наконец, он выговорил:

— Если мы будем лететь с той же скоростью, как и досюда, то доберемся до Альфа-Центавра за 10427 лет.

— И даже если мы доберемся туда, что само по себе маловероятно, учитывая неприспособленность китайского дракона для космических путешествий, то не факт, что мы встретим там кого-то. За десять тысяч лет может произойти все что угодно, — высказала свои переживания Юн Мэй.

— Значит, нам нужно нарастить скорость. Фотонные двигатели могут позволить это сделать. Теоретически мы могли бы развить скорость в 10 или 20 процентов от скорости света. А это значит что путешествие до Альфы-Центавра заняло бы у нас всего 20–40 лет реального времени, — Чжан Вей слабо верил собственным словам, но старался сохранять оптимизм.