Блажий Омут (СИ) - Фарг Вадим - Страница 4

Кот вылетел из зарослей в своем естественном обличии громадного варгина. Шерсть на его спине стояла дыбом.

— Ты опоздал, — усмехнулся я. — Дай угадаю. Кровь учуял?

Кот несколько успокоился, когда понял, что возле зарослей орешника я топтался в одиночестве. Он повел носом в поисках источника запаха. Его усы дёрнулись, когда взгляд жёлтых глаз остановился на окровавленных лоскутах в моей руке.

— Дай, — коротко мурлыкнул он.

И прежде, чем я ответил, наглая морда прошёлся большим шершавым языком по влажным от крови тряпицам. Фыркнул с искренним возмущением.

— Нежить, — в задумчивости он прикрыл очи прозрачным третьим веком, как делают порою простые домашние коты. — Оборотень. Лех, она не просто лобаста, а оборотень.

— Я уже догадался, — я показал ему гребешок.

Варгин умел распознавать по крови любую нежить. Да и не только. Вообще Кот оказывал в моей работе огромную пользу. Вот только имел привычку порою пропускать всё самое интересное. На сей раз я его не винил. Сам ведь отправил следить за деревней.

— Видел что-нибудь? — я спрятал гребешок в карман, а лоскуты бросил обратно под куст.

— Нет, — Кот виновато прижал уши. — Детвора играет. Старшие все тебя обсуждают. Бабки через плечо три раза сплевывают, будто ты сам черт. Староста их успокаивает. Говорит, мол, он нам нужен только чтоб окаянную бабу извести. А как закончишь, так и скатертью дорога.

Я вздохнул.

— Боюсь их разочаровать. Ладно, Кот. Воротимся в деревню. Поговорим с нашей «лобастой» волоокой, — я двинулся дальше, ступая по женским следам, которые явно вели обратно к Медовому Яру.

— Никак приглянулась она тебе? — в вопросе сквозило изумление.

Варгин вновь перекинулся и сделался размером с обычного кота. Засеменил следом.

— Кто? Лобаста-то? — я с усмешкой почесал затылок.

— Верея, жена старостина, — мурлыкнул Кот.

— Ох, кабы ты знал, как прекрасна она была, когда со своею истинной личною пыталась меня убить деревяхой размером с доброе бревно! — я насмешливо закатил глаза. — Хороша так, что слов не найти!

Кот опять фыркнул, будто посмеиваясь.

Так мы возвратились в деревню. Я многое ожидал увидеть, когда мы подходили к тыну, но только не Бажена с приветливой улыбкой от уха до уха. Такой нарочито вежливой, будто его хватил удар, да так и заклинило.

— Добрые ли вести? — осведомился он крайне ласково.

— Гуляет где-то ваша лобаста. Никого в омуте. Одни лягушки да головастики, — я решил не упоминать мои подозрения, пока сам в них не убедился. — Немного погодя еще схожу. Не денется никуда. Попадётся.

— Так, может, отобедаешь? — вдруг пригласил меня Бажен. — Заодно и расскажешь, что удалось выяснить.

Я согласно кивнул.

— Только вот кота моего…

— Пусть на сеновале мышей ловит, — слащавая улыбка старосты начинала меня раздражать.

Похоже, они тут, пока меня не было, и вправду всем селом порешали, что я им нужен позарез.

Я отвел Кота на старостин сеновал. Пошептался с ним украдкой. А после пришел в дом Бажена, где для меня уже накрыли сытный ужин.

Запеченный картофель, рыбная похлебка и пироги с капустой. Последний раз меня так угощали разве что в доме одного сотника, где я помогал избавиться от бабки-лихорадки, которая донимала деток на селе.

— Так что с лобастой? — терпеливо осведомился Бажен, пока я уплетал за обе щеки похлебку.

— Так не было её, — напомнил я, а сам краем глаза следил за Вереей.

Женщина была бледнее полотна, на котором вышивала. Она сидела в дальнем уголке избы у окошка и не вставала с самого моего прихода. Только знай себе ковыряла иголкой вышивку на круглых пяльцах. Будто мы её вовсе не волновали.

— Но следов там вокруг омута предостаточно, — продолжал я, уминая пирог. — Да не только одной лобасты, но и другой нежити.

— Другой нежити, говоришь? — староста нахмурился.

Верея встретилась со мной взглядами. Уколола палец. Ойкнула. Сунула уколотый палец в рот. Отвела глаза.

— Да разная мелочь, не стоит волноваться. Вы, главное, детей одних в лес не пускайте, а то лесовички всякие бывают. Могут и заплутать маленьких, — ответил я с нарочито набитым ртом. Закашлялся. Постучал кулаком в грудь. — Хозяюшка. Больно пироги у тебя сухие. Дай горло промочить?

Но женщина и с места не сдвинулась.

— Верея! Оглохла поди?! — прикрикнул на жену хозяин дома. — Гость попить желает. Квас остался? Квасу дай!

Я сделал вид, что до их семейных перепалок мне нет дела, но сам продолжал искоса следить за женщиной.

Она медленно отложила вышивку на лавку. Поднялась с места, как приговоренный к смертной казни человек, которому вот-вот суждено взойти на плаху. И, не торопясь, похромала к буфету, на котором стояла накрытая полотенцем крынка.

— Занедужила твоя хозяюшка? — я сокрушенно покачал головой. — Что же ты, Бажен, жену свою не бережешь?

В ответ староста лишь отмахнулся, как машут на назойливую собаку или нерадивую козу.

— Глупая баба, сама виновата, — проворчал он. — Пошла в сарай, да и напоролась на грабли. Не так рана страшна, как голова её дырявая, бабья.

Староста прищёлкнул языком, подчёркивая своё негодование.

Верея с вымученной улыбкой дохромала до стола. Налила мне в глиняную кружку квасу.

Конечно, сарафан на ней уже был иной. Более длинный. Да и цвету желтого, цыплячьего, уже без всяких вышивок.

А пока Верея угощала меня напитком, я времени зря не терял. Полез одной рукою в карман и извлек оттуда гребень, который нашёл на месте обращения лобасты. Повертел им возле бедра, как бы невзначай. А как понял, что она заметила, так и спрятал вещицу обратно в карман.

Честь по чести. Она с самого начала знала, что я — Ловчий. А я теперь прекрасно понимал, кто скрывался под личиной красавицы. Пусть сама решает, как предстать передо мною: накинуться посреди ночи, как нечисть, или с повинной прийти под видом женщины.

С этими мыслями я закончил трапезу, время от времени отвечая на вопросы Бажена. После поблагодарил хозяев за сытный ужин и пообещал, что с рассветом возобновлю охоту на лобасту, а пока прогуляюсь по округе. В ответ староста напомнил, что заночевать я могу на его сеновале вместе с моим котом.

Мягкий вечер раскинулся над Медовым Яром. Небо на закате золотилось приятным светом, окрашивая облака над головой в розовый цвет брусничного киселя с молоком.

Первые цикады стрекотали за околицей нестройным хором. И мне действительно захотелось просто прогуляться. Обойти деревеньку вокруг. Выйти на речной обрыв и там вдохнуть полной грудью. Насладиться этой тишиной. Без всякой охоты на нечисть. Без нескончаемых попыток выжить.

Я брел, раздвигая руками высокую полынь. Моя кожа на ладонях напиталась ее горьким запахом. И тогда я понял, что улыбаюсь. До поимки лобасты оставалось рукой подать. Деваться ей некуда. А я уже счастлив.

Ноги сами вынесли меня к обрыву. Мне хотелось полюбоваться простором. Понаблюдать за тем, как ласточки ловят насекомых на фоне вечереющего неба. Но вместо этого тихого отдыха я наткнулся на детвору, которая поджигала тлеющей лучиной пушистые одуванчики.

Белый пух вспыхивал и моментально прогорал. А дети хохотали. До того самого момента, пока не заметили моё приближение.

Я хотел пройти мимо, но тут один из мальчишек, конопатый и беззубый, совершенно беззлобно поинтересовался:

— Дядь, а ты правда всамделишный убийца?

Я оглянулся на них. Чумазые, замаранные, но вполне себе искренние и добрые дети. Девчушка с длинной косой. Мальчонка с синяком под глазом. Другой мальчонка, задумчиво ковыряющий в носу, глядя на меня. Да ещё пятеро таких же, разномастных и открытых для всего неизведанного. Когда-то и я был таким.

— Я убиваю только монстров, — мой ответ вызвал пару улыбок.

— Так и тебя кличут монстром, — заметил конопатый мальчишка с лучиной в руке. — Только мы взрослым не верим.