Пасынки Луны. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис - Страница 42

А вот вам, Сергей, не знаю уж как там вас по батюшке, так и ходить до старости в зауряд-прапорщиках!

– Пред Неистощимым Ключом и людьми я, Ксения Гостомыслова, отдаю свои сердце и голос за Всеволода Романова!

Верный выбор, Ксения!

– Пред Неистощимым Ключом и людьми я, Артур фон Гауф, отдаю свои сердце и голос за Всеволода Романова!

Браво, господин барон! А кто там следующий за вами? Все? Более никого?

– Сколько за каждого? – скосив взор, заглянул Светлейший князь в книгу старательно фиксировавшего ход голосования писаря в жандармском мундире при погонах вахмистра.

– У вас итоговое преимущество в шесть голосов, Ваша Свет… Ваше Величество! – с подобострастным поклоном торопливо поправился тот.

То есть теперь князя Глеба спасет разве что поддержка дезертиров – и то при условии, что к нему переметнется эта Змаевич. Последнее хоть и маловероятно, но, увы, не невозможно.

– Давайте не будем торопить события, сударь, – одарил писаря благосклонной улыбкой Романов. – Величеством все-таки становятся только после официальной коронации… Как, говорите, ваше имя?

– Прохор я, Збруев… Ваша Светлость.

– Я вас запомню, Прохор, – ничуть не лукавя, пообещал Светлейший князь. Человек, первым обратившийся к нему монаршим титулом, несомненно, заслужил награду.

– Так что, сие все? – оставив в покое писаря, быстрым шагом подошел Романов к Петрову-Боширову, на правах временного московского Головы отвечавшему за ход выборов в Первопрестольной. Почти одновременно с противоположной стороны к Александру Руслановичу приблизился угрюмый Глеб Шуйский.

– Шесть человек свой голос еще не отдали, – заметил ротмистр.

– Стоит ли нам ждать милости от гнусных дезертиров? – поморщился Светлейший князь.

– Не разбрасывайтесь обвинениями, Ваша Светлость, – тряхнул бородой Шуйский. – Покамест мы не знаем истинной причины отсутствия сих шести человек в кремле!

– Правом голоса обладают все состоящие в российском подданстве одаренные, – в свою очередь пояснил свою позицию Петров-Боширов. – Даже узники темниц! Повременим – до полуночи, как и было условлено!

– Что ж… – наверное, можно было бы и впрямь смириться с более чем трехчасовым ожиданием, но слова «Ваше Величество», неосторожно произнесенные недавно писарем, лишили Романова всякого терпения. Тем более, что нужный козырь на руках у него имелся – что ж, пришло время оный разыграть. – Вы совершенно правы, любезный Александр Русланович, – слащавым тоном произнес Светлейший князь. – Я о том, что правом отдать свой голос на Соборе обладает любой русский подданный. Мне тут как раз доставили из Афин одного беглеца. Сие негодяй, числящийся в розыске, и наш будущий Император, вне всякого сомнения, воздаст ему по заслугам… Потом. Но сейчас сей злодей тоже вправе приложить ладонь к Царь-Колоколу!

Обернувшись, Романов сделал знак нужным людям, и со стороны 2-й Безымянной башни на площадь вышли трое. Формально двое из них, офицеры Староладожского полка, вели под конвоем третьего – человека в алом кафтане Собственного Его Императорского Величества Конвоя, но издали все выглядело скорее так, словно этот третий возглавлял шествие всей группы.

– Корнилов?! – изумился ротмистр, узнав арестанта.

– Он самый, – сияя, кивнул Светлейший князь. – Я же говорю: негодяй, изувер, беглец-эмигрант – но при сем подданный Империи и маг в силе. Китайское нашествие трусливо пересидел где-то в разоренной Европе, потом попытался сдаться эллинам, а те, не будь дураки, выдали его мне. Доставили сонного порталом… Ну и раз уж мы готовы дожидаться тех дезертиров – позволим проголосовать и сему отщепенцу?

– А он точно не в немощи? – нахмурился Шуйский.

– Желаете удостовериться? – хмыкнул Романов. – Мы надели ему на пальцы колодки, но коли есть нужда…

– Довольно будет вашего слова, – буркнул князь Глеб.

– Его вы уже слышали, сударь мой: Юрий Константинович вполне здоров.

– В таком случае, пусть голосует, – развел руками Петров-Боширов.

Ну, еще бы ты стал возражать!

Светлейший князь кивнул охране Корнилова, и троица остановилась у Царь-Колокола. Один из офицеров снял с правой кисти Юрия Константиновича резиновую колодку, и тот неспешно приложил ладонь к медному боку артефакта.

– Пред Неистощимым Ключом и людьми я, Юрий Корнилов, отдаю свои сердце и голос за Всеволода Романова! – разнеслось над площадью.

Светлейший князь выдохнул – от такого хитрого союзника, как беглый полковник, всегда можно ожидать подвоха, но на сей раз обошлось.

– Ну, вот теперь точно все! – в нескрываемом восторге провозгласил Романов, свысока поглядывая на поникшего Шуйского. – Мой отрыв – семь голосов. Теперь даже ежели наши дезертиры соизволят заявиться…

Петров-Боширов жестом подозвал к себе писаря. Рысцой подбежав, тот показал ему свои записи.

– Похоже, на сей раз вы правы, – без особых эмоций кивнул Александр Русланович, поворачиваясь к Светлейшему князю. – Выбор русского народа сделан…

– Не так быстро! – усиленный магией голос прозвучал столь резко, что Романов вздрогнул.

Он оглянулся: через торопливо расступавшуюся толпу к ним направлялась Милана Воронцова.

– О, молодая графиня! – осклабился Светлейший князь. – Чрезвычайно рад вас лицезреть! Пришли отдать свой голос? В принципе, еще не поздно! Прошу! Ежели, конечно, вы по-прежнему в силе, – прищурился он – мало ли что там могло с ней случиться в «зараженных землях».

– Более чем! – девица подняла вверх обе руки с растопыренными пальцами – всеми десятью.

– О, даже так… – не сдержал удивления Романов.

Впрочем, это уже ничего не меняло: итоги Собора было не поколебать.

– Я пришла не голосовать! – дерзко заявила между тем молодая графиня. – Я пришла карать! Всеволод Романов, я обвиняю вас в подлом убийстве нерожденного сына нашего покойного Государя Бориса VIII! И пред Неистощимым Ключом и людьми вызываю вас на смертный поединок! Да свершится правосудие!

Над Ивановской площадью повисла тишина, а затем гулко прозвонил Царь-Колокол – не иначе, сам астрал одобрил нагло брошенный Светлейшему князю нелепый вызов.

в которой мы уходим

– Что за чушь? – нахмурился Романов. – Молодая графиня, вы там, в «зараженных землях», часом, умом не повредились?

К Светлейшему князю повернулся Петров-Боширов и что-то тому негромко сказал. Увы, Милана попросила нас дать ей отыграть сцену в одиночестве, и, стоя в толпе на краю площади, за нараставшим людским гулом слов Александра Руслановича я не разобрал – несмотря даже на усиленные магией органы чувств.

– Да слышал я сей духов колокол! – недовольно отмахнулся от ротмистра Романов – из чего, собственно, сделалось понятно, о чем тот ему только что говорил.

Петров-Боширов покачал головой и произнес еще пару фраз – столь же тихо, как и прежде.

– Да я, собственно, против, что ли? – недовольно скривился Светлейший князь. – Даже наоборот: красивая выйдет точка!

– Не думаю, что вы вправе отказаться – после того, как астрал одобрил сей вызов, – вставил реплику Шуйский.

– Да просто не хотелось в такой чудесный день никого убивать, – обронил без шести минут русский царь.

Все это время Воронцова, скрестив руки на груди, терпеливо ждала ответа.

– Одумайтесь, молодая графиня! – снова обратился к ней Романов. – Ваши обвинения смехотворны, а вызов – абсолютно неуместный! Отступитесь от оного – явно брошенного сгоряча – и забудем случившееся, как нелепый морок! – вот уж не думаю, будто он всерьез рассчитывал на то, что Милана вдруг пойдет на попятный – очевидно, в привычной манере играл на публику.

– Покайтесь в содеянном и откажитесь от короны, которой ни на мерлин не достойны! Тогда новый Император, возможно, и сохранит вам вашу жалкую жизнь! – процедила девушка – определенно, тоже уже лишь для проформы.

– Что ж, сударыня, вижу, что в своих заблуждениях вы упорствуете, – картинно вздохнул Светлейший князь. – Жаль – но будь по-вашему! – осклабился он. – Когда вы желаете выйти на ристалище?