Назови меня женой (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 32

— Я никак не могу понять, — шепчу, обхватывая его ладонь. Любимый морщит нос и, осторожно достав свою руку, тотчас же сжимает руль. И как только зажигается зеленый, давит на педаль газа. Машина несется вперед. А я, усевшись вполоборота, любуюсь своим мужчиной. Суровое лицо, перевязанная башка, ссадина на скуле…

— Вы мой герой, доктор Макаров, — шепчу тихо-тихо. Но Никита, расслышав каждое слово, улыбается довольно. Его пальцы мимоходом скользят по моей коленке. И каждое движение отдает неутолимым желанием. Сейчас бы оказаться где-нибудь наедине. Может, номер в гостинице снять?

Улыбаюсь, поймав себя на странной мысли. И встретившись взглядом с Никитой, поясняю.

— Поторопилась я «Жемчуг» продать. Так бы переночевали у тебя в номере…

— Все нормально. У нас хватит комнат. Разместимся.

И тут же бьет себя ладонью по лбу.

— У нас же Гуси гостят! Бли-и-н!

И немногим позже, забрав детей от Лернеров и уложив их спать в одной комнате с Денисом, мы с Никитой устраиваемся на ночлег на маленьком диванчике в мансарде. Все остальные комнаты заняты. И люди давным-давно спят.

Лежим, обнявшись, и, кажется, занимаем только половину дивана. Как давно мы валялись так? Всю ночь болтали и не могли насытиться близостью? Пять лет назад! Целых пять лет, которые мы по собственной глупости вышвырнули из жизни. Годы горькой разлуки. Хорошо хоть хватило сил осознать…

— Скажи, — шепчет на ухо Никита. — Ты выйдешь за меня замуж? У меня нет кольца, и речи я не заготовил. Только одно знаю. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу истово. Зарываюсь лицом на груди любимого. Вдыхаю его запах. Такой родной и невозможно желанный.

— Как же я соскучился по тебе, — хрипло признается Макаров и, просунув руки мне по майку, сжимает полушария груди. — Так выйдешь за меня замуж?

— Ну конечно, — киваю, теряя последние мозги. — Я же с третьего класса мечтала об этом. Даже подпись придумывала… Яна Макарова…

— Детям нужно сказать, — вздыхаю тяжело. — Только я пока не представляю даже… Слишком много навалилось.

— Со временем объясним пацанам, — успокаивает меня Никита. Проводит ладонью по волосам и, уткнувшись носом в мою макушку, шепчет настойчиво. — Все расскажем, любимая. В нашей семье не будет тайн и недомолвок.

Никита

В эту ночь мы не смыкаем глаз. Шепчемся, пытаясь обсудить все на свете. Ласкаем друг друга, словно подростки, дорвавшиеся до запретного. Тискаемся, никак не желая остановиться. Но здесь в мансарде дурацкая слышимость. Да и старый диван скрипит на весь дом. Тут можно только прижаться друг к другу потеснее и терпеть. Вывезти бы Яну в город…

Хотя о чем это я?

В «Жемчуг» теперь — только по делам. Из номера придется выехать. Из пентхауса тоже. Опасно там оставаться. Жить среди посторонних людей и даже не догадываться, у кого еще есть ключ от пентхауса, то еще удовольствие. Да и продала его Яна сегодня ночью вместе с отелем. Останется только вывезти личные вещи и навсегда проститься с «Жемчугом» и с морем.

Притягиваю Яну к себе, шепчу всякие глупости. И не могу надышаться. Моя любимая рядом. Теперь навсегда. На веки вечные.

— О чем задумалась? — спрашиваю, слегка касаясь губами Янкиного носа. — У тебя такой видос сосредоточенный. Размышляешь о судьбах галактики?

— Нет, — мотает она головой. — Всякая ерунда в голову лезет. Куда вещи вывозить? Хорошо, мебель и техника числятся на балансе отеля. Нам нужно в ближайшее время забрать шмотье и свалить из города. Куда поедем, Никитос?

— Можем вернуться домой… А хочешь, рванем в Питер? Я хоть и порвал там все нити, но запросто восстановлю.

— Ценный кадр? — хихикает Яна, выводя на моем плече затейливые узоры.

— Или останемся дома. Буду работать с отцом, и тебя в клинику устроим…

— Утки выносить? — фыркает без пяти минут жена.

— Директором или замом. Никто из нас, Макаровых, не любит дурацкую бюрократию. А тебе она нравится…

— А ты не боишься… — Яна прикусывает мне предплечье, и от острых маленьких зубок у меня нутро сводит. — Скоро я стану Макаровой и навсегда потеряю интерес к бумажкам.

— Мечтаю об этом дне, — шепчу жарко. Чувствую, как пульсирует желание. Аж башка вспухает. И не только она одна!

Пытаюсь унять одного неугомонного товарища. Но чем больше думаю, тем выше он поднимает голову. И никакие уговоры не помогают.

Подскочив с постели, достаю из шкафа плед. Наспех стелю на пол.

— Иди сюда, — шепчу Яне. Но мою девочку дважды приглашать не надо. Скатывается с дивана и тут же оказывается в моих объятиях.

— Яна, — шепчу, проводя ладонью по щеке. Словно слепой, на ощупь пытаюсь вспомнить родные черты лица. Да я и не забывал их никогда. Яна снова со мной. Ластится и трется грудью. Выгибается дугой, дикая кошка!

— Иди сюда, — повторяю как попугайчик. Усаживаю любимую себе на живот и, сдернув с нее майку, прошу. — Покажи класс, девочка!

Яна улыбается хищно и, упершись пятками мне в бока, пытается задать нужный темп. Но что-то сбивается.

— Не могу, — вздыхает печально. — Муж лежит в морге, а мы уже…

Замирает, словно поперхнулась словами.

— Твой муж — я. И отец твоих детей тоже. А Василиди — какое-то недоразумение. Перестань волноваться. Никто нас не увидит и не осудит. Да и какое нам дело до чужого мнения? Нужно самим ползти в сторону счастья. Или хотя бы лежать…

— Макаров, — хихикает Яна, обнимая меня за шею. Чувствую ее всю. Наслаждаюсь близостью. И ухватив любимую покрепче, переворачиваю ее на спину. Нависаю сверху и, заглянув в широко распахнутые глазищи, жарко нашептываю ей в ухо.

— Прорвемся, малыш. Главное, мы вместе…

А утром, приехав в отель, первым делом замечаем, как рабочие меняют вывеску.

— Пантелей — идиот, — шепчет Яна, когда мы поднимаемся в лифте. — «Жемчуг» — давным-давно наработанный бренд, известный по всей стране. Люди на него едут. А кто знает гостиницу «Аркос»? Никто! Соответственно, сейчас у него начнутся убытки.

— Тебя это не должно волновать, — улыбаюсь любимой.

— Нисколечки, — смеется Яна, а выйдя из лифта, меняется в лице. Все вещи разбросаны по полу, а шкафы зияют пустыми полками.

— Хрень какая-то, — рычу я, собираясь вернуться на административный этаж. Найти там этого козла Пантелея и набить ему морду.

— Он ищет что-то, — охает Яна, без сил опускаясь в кресло, стоящее в холле. — Интересно, что?

— Какой-то компромат, — пожимаю плечами. — Но, Яночка, нас не интересуют этот отель и его хозяин. Пусть хоть взорвет здание к чертям собачьим и сам застрелится. Нас его делишки не касаются. Хочешь, возьми что надо. Нет, все заново купим.

Яна всплескивает руками и как больная бредет по комнатам. Заходит в детскую и оторопело смотрит на кроватку Миланы, куда чужие люди сложили все детские вещи.

— Я как на пепелище попала, — шепчет она, хватаясь руками за горло.

— Давай уйдем, — предлагаю я. — Попроси кого-нибудь из персонала…

— Нет, я сама, — лепечет Яна и, выйдя на террасу, воинственно наступает на кого-то.

- Что ты здесь устроил, Пантелей? Ты не выполнил условия договора.

— Ты докажи, что это я, — насмешливо фыркает он. И лениво поднявшись с дивана, направляется к нам. — Ничего не хочешь вернуть?

— У меня нет ничего, на что бы ты мог претендовать, — отрезает Яна. И возвратившись в детскую, торопливо достает детские вещи и складывает их в сумку.

— Пойдем, — направляется к выходу.

— А свои платья? — рычит вслед Пантелей и кивает в сторону блестящих тряпок, валяющихся на полу. Наверняка вечерние наряды известных брендов. Каждый из них стоит целое состояние.

Но Яна лишь подергивает плечиком.

— Носи сам, Пантелей. Дарю.

Игнорируя яростный взгляд новоявленного хозяина, обнимаю Яну за плечи. Как больную, завожу в лифт и, прижав к себе, чмокаю в нос.

— Ты держалась молодцом, девочка!

— Толку, Никитос, — вздыхает она. — Теперь я голая и босая. Но это к лучшему. Ничто больше не напомнит об этой гнусной семейке. Я свободна.