Третий не лишний? (СИ) - "Love Child aka Bese-ss-en" - Страница 47

В то же время, Ханно, как и обещал, помог Брайану найти еще одну театральную труппу, ставившую спектакли на английском и испанском языках. А Макс разрабатывал для всех троих маршрут на ту гору с непроизносимым названием в Баварских альпах, куда они собирались по весне. То есть, ничего не изменилось? Его все-таки хотят видеть рядом? Но что тогда должны означать те тысячи мелочей, предназначенные только для них двоих?

— Нет, ни за что! — Энергично возражал Ханно, когда все трое собрались вечером за ужином. — Если Мия сама будет готовить, я на эту вечеринку ни ногой! Это хуже кейтеринга!

Макс рассмеялся, хлопая его по плечу:

— Ну дай ей шанс, может, она прокачалась. Хуже кейтеринга просто ничего быть не может!

— Что это за шутка, про кейтеринг? — решился вмешаться Брайан.

— Когда мы снимались в «Иностранном легионе» в 2011 году, — повернулся к нему Ханно, — съемки проходили в Марокко, недалеко от Марракеша. Нам нужно было отснять несколько сцен в пустыне, далеко от любых поселений. Еду привезли с опозданием, и когда я открыл свой контейнер, то обнаружил там червей длиной с мой мизинец. И у них были глаза.

Медочек выдержал театральную паузу.

— То есть, ты открываешь банку с супом или паэльей, и твоя еда смотрит на тебя, — он пристально уставился на Брая, и того невольно пробрала дрожь. — Оказывается, у службы кейтеринга испортился холодильник. И Макс не нашел ничего лучшего, чем собрать вокруг себя всю съемочную группу и соревноваться, у кого эти твари больше.

Макс покатился со смеху, вспоминая. Его улыбка была такой светлой и беззаботной, и это почему-то больно царапнуло сердце.

— Но это еще не все, — продолжал Ханно. — Он начал бегать за костюмершами и гримершами и пугать их. Представь себе картину: несчастные женщины носятся между трейлеров, следом — Макс со своей порцией, а за ним — я, с криками «Римельт, ты идиот!»

— Я просто шутил! — Макс расхохотался еще сильнее, запрокидывая голову.

— Ты вел себя, как мальчишка!

— Когда мне еще вести себя, как мальчишка, на пенсии?!

— И тогда ты и влюбился в него? — спросил Брайан.

— Нет, это случилось позже, год спустя. Тогда, в Марокко, мы стали лучшими друзьями. Это были очень приятные съемки, атмосфера на площадке стояла, как в летнем лагере. Да еще Марракеш рядом. Нам, актерам, было запрещено выбираться туда одним, без провожатого, но Макс меня уговорил, уж не знаю, как, — глаза Ханно восторженно сияли, когда он обратил взгляд на Макса. — И мы сбежали в город. Одни, никому ничего не сказав. Мы нарушили все правила, представляешь? Целый день гуляли по Марракешу, не зная арабского, а вокруг никто не знал английского…

— Но обошлось же, — встрял Римельт. — А «кейтеринг» с тех пор для нас обозначение самой ужасной еды на свете.

— Плохо — хуже — кейтеринг, — с улыбкой подхватил Ханно, и чмокнул Макса в стриженую светлую макушку.

И снова — английскую речь присыпали немецкие слова, постепенно их становилось всё больше, и вот они уже вытеснили английские. Брайан со вздохом вернулся к содержимому своей тарелки. Лежащий рядом телефон пискнул — пришло сообщение от Мигеля. «Привет, amigo, как ты? Совсем пропал с радаров. Вроде, ты собирался в Берлин? Я тут буду проездом, позвони, если захочешь».

Мигель. Пока Брай собирался ему написать, тот сам его нашел. Но отвечать сейчас и вообще думать о нем не хотелось. Он лихорадочно соображал, что же делать. Его немцы опять любезничали друг с другом, забыв о нем.

К концу ужина решение пришло — предложить им трахнуть себя вместе. До этого они довольствовались руками, ртом, или тот, кто временно оказался не у дел, просто смотрел. Дальше они ещё не заходили; принять в себя сразу двоих пока что никто не попробовал. Это была его козырная карта, туз в рукаве. Если уж эта идея не сработает, не сработает ничего. Брайан был уверен, что все получится. И к тому моменту, когда все трое оказались в одной из спален, его настроение существенно улучшилось.

Ему было не в новинку заниматься сексом более чем с одним партнером. Ханно хорошо его подготовил и мерно вбивался сзади, поглаживая спину, в то время, как сам Брайан ласкал возбуждённый член Макса ртом. Макс и Ханно поймали синхронный ритм, входя в него почти одновременно. Брайан старался глубже дышать носом на особенно сильных толчках Макса, и расслабить горло. Поглядев вверх, он увидел, с какой жадностью Макс смотрит на Ханно, то и дело слишком сильно дергая голову Брайана на себя. Ладони Ханно сильно, до боли, сжались у Брая на пояснице, пригибая, движения его члена в заднице ускорились, он трахал его почти без остановки. Макс, словно подстраиваясь под Ханно, впился в волосы Брайана, все глубже и резче входя в его рот.

От напряжения из глаз побежали слезы. Его драли, будто резиновую куклу, при этом Макс смотрел только на Ханно. И Брай был уверен, что тот тоже смотрит только на него. Возбуждение резко схлынуло, но этого никто и не заметил, продолжая сильно и жестко трахать его в два члена.

«Красивая силиконовая кукла для траха. Пустышка. Что у тебя есть, кроме умелых дырок?». Всплывающий голос в голове добил остатки возбуждения. И действительно — про него самого будто забыли, лишь пользуя его тело.

Брайан прикрыл глаза. Он не хотел больше смотреть. Его вялый член болтался в такт толчкам, но он не возразил. Зачем? Свое место здесь он уже понял. Ханно снова ускорился, хотя казалось, что это невозможно. Почувствовав это, и Макс стал дергать его голову сильнее. Горло дико пекло, уголок губ треснул и противно ныл. Но Брай все равно не стал возражать. Просто ждал, когда они закончат.

Пара глубоких толчков сзади и громкий крик удовольствия Ханно — и тут же в горло брызнула горячая сперма Макса под аккомпанемент его стонов сквозь зубы. Брайан с чувством облегчения закрыл глаза. Все, что ему сейчас хотелось — оказаться где-нибудь далеко отсюда и выпить. Желательно чего-нибудь покрепче. Надежда на счастье еще теплилась в его груди, но ее свет был слишком тусклым.

Когда они все, тяжело дыша, рухнули на постель, Брай украдкой стер слезы напряжения и слизнул капельку крови из уголка губ. Макс и Ханно лежали рядом, снова что-то шептали друг другу на немецком, целовались и гладили тела друг друга…

Когда его спины ласково коснулась чья-то рука, Брай вздрогнул и, слегка поморщившись, встал с постели. Кто-то спросил, куда он. Кратко ответив про душ, Брайан поспешил выйти. И его оставили в покое.

Зайдя в кабинку и включив горячую воду, он встал под живительные струи. Его била сильная дрожь. Снова он попался в ту же ловушку. Брай ведь знал, куда это его приведет. «Сладкая шлюшка. Доступная и умелая. Вот кто ты. Да кому ты нужен, кроме как на пару палок?».

Брайан прижался горящим лбом к кафелю душевой кабинки и глубоко вздохнул. Жизнь — блядская карусель. Все идет по кругу. А он в этой карусели — весёлая лошадка, которая всех везет и выхода из этой карусельной круговерти у неё нет.

Выпить хотелось до одури. Быстро пройдя в комнату, он накинул на себя первые попавшиеся джинсы и пуловер прямо на голое тело. Такси решил вызвать с улицы. Из комнаты Ханно слышались их с Максом любящие голоса. «Ну, хоть кому-то хорошо». Брайан быстро натянул обувь и, стараясь не шуметь, вышел на улицу. Глубоко вдохнув морозный воздух, он вызвал такси. На его счастье, машина приехала быстро, а ближайший бар находился всего в пятнадцати минутах езды.

***

В баре было не многолюдно — неудивительно для вечера вторника. Брайан уселся у стойки и заказал себе виски. Настроение было на нуле, на душе скребли кошки. Снова попался на ту же удочку. Снова резиновая кукла для траха и не больше. Как же он устал быть чужой постельной игрушкой! А ведь они говорили о любви… Горькая ухмылка исказила его губы: это слово у него теперь ассоциировалось не со счастьем, а с тем, что его хотят использовать в очередной раз.

Любовь… Каково это, интересно, когда тебя любят? Как Макс любит Ханно и наоборот. Да видать, ему это узнать не суждено.