Третий не лишний? (СИ) - "Love Child aka Bese-ss-en" - Страница 23

Сбежать, скрыться, избегать любых контактов — это был идеальный выход. Ханно достал мобильник и набрал своего агента. Увы, но ни один проект нельзя было начать раньше. Все, что Ханно выторговал — начитку аудио-книги, которой он первоначально должен был заняться через месяц, и несколько проб для сериалов.

Вот и замечательно — он окунется в работу, отвлечется, и есть повод не сидеть дома. Воодушевленный, Ханно сделал круг по парку и направился обратно, твердо намереваясь избегать встреч с Брайаном.

***

Ожидание затянулось. Смит поднялся и потянулся, расправляя плечи. Надо бы сходить проверить, чем Ханно занят в душе так долго. Он усмехнулся, вспомнив растерянный взгляд еще не до конца проснувшегося Медочка, и краску смущения на его лице. Какая милая застенчивость, пожалуй, Брайану она по душе.

Обе ванные комнаты: и на первом, и на втором этаже, пустовали. А на кухне нашлась записка с краткой инструкцией, где в холодильнике приготовленная еда, и просьбой — после ничего не убирать. Потому что все равно сделаешь неправильно.

«Он что, просто взял и сбежал?!», Брай в ступоре раз за разом перечитывал короткий сухой текст.

Какого черта? Они ведь, если выражаться словами Макса, «поладили». Все же было отлично, Ханно точно понравилось. Почему он прячется?

Следующие пару дней Брайан безуспешно пытался застать Ханно дома. Тот убегал с утра пораньше и подгадывал для возвращения то время, когда Брай был занят в театре или уже спал. Присутствие Ханно в доме выдавали только оставленная на кухонном столе под полотенцем еда, либо записка, где именно эту еду искать.

Брайан и не знал, что думать. От него явно бегали, как черт от ладана, но не переставали заботиться. Ну не ломиться же к Ханно ночью, тем более в запертую на ключ (он проверил) дверь? План, который сначала казался чуть ли не гениальным, стремительно проваливался в тартарары. А времени до возвращения Макса оставалось все меньше.

Где он ошибся? Брайан не переставал думать об этом, пока занимался спортом, разговаривал со своим агентом, даже во время репетиций навязчивые мысли маячили где-то на периферии сознания.

Кажется, Макс тоже начал что-то подозревать. Во всяком случае, вопрос «у вас все в порядке?» и прилагающийся к нему недоверчивый взгляд теперь начинал любой разговор. Брайан отшучивался и уверял, что лучше не бывает, но сам был в этом отнюдь не уверен.

Вечером, когда Брай возвращался домой после репетиции, его мобильный вдруг разразился знакомой мелодией, будто требуя немедленно ответить на звонок.

«Бабуля», улыбнулся Брай, прижимая телефон к уху. С ней он рад был поговорить в любое время дня и ночи. Ведь из всей большой семьи Смитов только она оказалась тем человеком, который всегда поддерживал его. О чем бы ни шла речь: желании стать актером, переезде в Нью-Йорк из Далласа, даже о каминг-ауте — она неизменно принимала сторону внука.

Немного расспросив Брая о новой работе, Берлине, и конечно о Максе, бабушка сообщила ему замечательную новость: она все организовала, и уже завтра обе питомицы Брайана, Лулу и Пипа*, будут доставлены к нему в Берлин специальным курьером.

Попрощавшись с ней, Брай задумался. Он уже давно собирался перевезти «девочек» к себе, и из-за нехватки времени попросил бабулю помочь. Но сейчас эта идея уже не казалась хорошей.

Стоило ли затевать все это? Для Брайана перевезти к себе своих любимиц, по сути, единственных существ, кроме бабули, которые любили его, являлось серьезным шагом. Это означало бы, что он собирается больше жить в Берлине, чем в Нью-Йорке. С Максом и Ханно. Этакая декларация серьёзных намерений.

Придя домой, Брайан опять не обнаружил там признаков жизни. Только прикрытая салфеткой тарелка с двумя аппетитными сендвичами с лососем напоминала о том, что в доме есть еще один житель. От души выругавшись, Брайан завел будильник на полшестого утра. Он твердо намеревался проснуться раньше Ханно и подкараулить его, пока тот еще не сбежал.

***

Шел уже третий день этой игры в салки, и похоже, у Ханно неплохо получалось. Встать ни свет, ни заря, быстро привести себя в порядок, оставить Брайану поесть — этот набор действий успел быстро стать привычным. Ханно и сегодня намеревался таким же манером ускользнуть из дома, и уже снял пальто с вешалки в прихожей, как до его слуха донеслось знакомое «доброе утро, honey».

— Куда-то торопишься? — Брайан показался из своей спальни и, доброжелательно улыбаясь, подошел к нему.

— В студию звукозаписи, я начитываю роман, — Ханно изо всех сил делал вид, что нисколько не взволнован.

Совсем нет. Ни капельки. И не пялится, как бицепсы распирают рукава майки Брайана, будто готовы их разорвать.

— Очень жаль. — Брай приблизился вплотную. — Я уже третий день никак не могу отловить тебя, чтобы сказать «спасибо». Если бы не ты, пришлось бы мне жить на фаст-фуде или радовать ближайшее кафе своим присутствием и деньгами.

— Не за что, — Ханно поймал себя на том, что больше смотрит на губы Брайана, чем слушает, что тот говорит. И вспоминает, на что эти губы способны. Прочь, скорее прочь!

— Извини, мне правда пора, — и он потянулся за шляпой.

— Хорошо, — Брайан снова лучезарно улыбнулся. — Но сегодня в пять ты должен быть дома. Я жду в гости друзей, которые очень хотят с тобой познакомиться.

— Если ты пригласил друзей, я лучше не буду вам мешать.

— Это скорее семья. И с Максом они уже знакомы.

— У тебя настолько толерантные родные?

— Можно и так сказать, — Брайан изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться. — И очень хотят на тебя посмотреть. Так что будь дома, и оденься соответственно.

После ухода Ханно Брай еще долго угорал над офигевшим выражением лица мелкого. Хоть бы у того не было аллергии на собачью шерсть! Брайан был уверен: стоит тому увидеть его очаровательных «девочек», как Медок оттает. Перед этими двумя красавицами еще никто не устоял.

Ханно не торопился домой. Закончив дела, он бесцельно слонялся по улицам. Совесть ни секунды не прекращала его мучить.

Ведь если любишь, на других даже смотреть не хочется. Ему раньше и не хотелось. Словно бы все люди вокруг, кроме Макса, стали чем-то вроде бесполых андроидов, и только тот будил в Ханно сумасшедшее желание одной своей улыбкой.

А теперь Ханно изменил ему. Причем, сделал это с удовольствием. Воспоминания об этом навевали одновременно и отвращение к себе и своему жуткому поступку, и желание, жаром расползлающееся под кожей.

Невыносимо. Немыслимо. Ханно ни разу за свою взрослую жизнь не поднял ни на кого руку, что уж говорить о каких-то сексуальных действиях. Сделать что-то против воли другого человека — об этом не могло быть и речи. Он слишком хорошо знал, что при этом ощущает другая сторона.

В голове опять возникли картины из прошлого, казалось, благополучно забытые. Он глубже засунул руки в карманы пальто; Ханно прошиб озноб, а к горлу подступила тошнота.

Он поступил с Брайаном, как когда-то поступили с ним. Пусть к Ханно не применяли грубой силы, все равно, факт остается фактом — он стал насильником.

Время приближалось к пяти, и волей-неволей пришлось возвращаться.

***

— Это зачем? — удивленно спросил Брайан, смотря, как Ханно ставит на кухонный стол ведерко со льдом, и опускает в него бутылку шампанского. Сам мелкий вырядился в черный костюм строгого покроя и даже уложил свои вечно-торчащие волосы.

— Для твоих гостей.

Брай почему-то загадочно улыбнулся, пряча глаза.

Ровно в пять в дверь позвонили. Ханно весьма удивился, увидев в дверях человека в курьерской униформе. После того, как Брайан расплатился с ним, тот поставил на пол прихожей большой бокс и удалился.

Смит со озорной улыбкой открыл дверцу переноски, и на свободу с громким тявканьем вырвались две маленьких собачки и принялись с радостным визгом вылизывать Брайану руки и лицо. Смит привычным жестом взял обеих подмышки и гордо представил:

— Вот это Лулу, а это Пипа. Мои гости.