Когда рассеется тьма - Горская Евгения - Страница 12

Агата одиноко отошла в сторонку.

Народу становилось больше. Когда двери морга открылись, откуда-то вынырнул Павел, взял Агату за плечо, и они первыми прошли в открытые двери. Следом – Ксения с женщиной в шарфе, потом все остальные.

Оттого, что Павел, которого она до последнего времени даже не считала за родственника, так заботливо себя с ней ведет, Агата почувствовала себя самозванкой.

А потом, когда начали выступать коллеги Юлия Семеновича, это ее ощущение только усилилось. Ей казалось, что Юлий Семенович ей близкий друг, и что она ему друг, и что их связывает что-то трудно объяснимое, но очень крепкое, а оказалось, что друзей у Юлия Семеновича было много. Друзья говорили о нем с теплотой и уважением, а Агате нечего было бы сказать, решись она выступить.

Не скажешь же, что она могла в любой момент ему позвонить или приехать к нему, и он бы, делая вид, что все ее проблемы ничего не стоят, отнесся к ним серьезно и сделал бы все, чтобы ей помочь.

На самом деле случая проверить это Агате не представилось, но она не сомневалась, что было бы именно так.

Юлий Семенович начал подыскивать ей место, еще когда она о работе не думала.

Он приехал и осмотрел ее жилье, и поговорил с квартирной хозяйкой, когда Агата решила снять новую квартиру.

Он каким-то чудом угадал, что у нее появился Кирилл.

Они обедали в ресторане. Это было через пару дней после того, как Агата узнала, что у Кирилла погибла сестра.

Агате было очень жаль Кирилла, и она переживала, что не сумела ему объяснить, как сильно ей его жаль.

– Тебе не дует? – спросил Юлий Семенович.

На улице было чудовищно жарко, а под кондиционером приятно.

– Не дует, – засмеялась Агата. – А вам?

– Не дует. Но меня не смутило бы, если бы и дуло. Я давно перестал обращать внимание на мелкий дискомфорт, – усмехнулся родственник. Побарабанил пальцами по столу и спросил: – Я правильно понимаю, что у тебя изменения в личной жизни?

– Как вы узнали? – ахнула Агата.

– Послушай… – он поморщился. – У меня большой жизненный опыт.

– Нет, правда! Юлий Семеныч!

– У тебя горят глаза, – засмеявшись, объяснил он. – Не хочешь познакомить с молодым человеком?

– Хочу. Но не сейчас, – решила Агата, сомневаясь, что Кириллу захочется ехать к родственнику в гости.

То есть она отчего-то была уверена, что знакомиться с Юлием Семеновичем Кирилл откажется.

Наверное, оттого, что еще тогда понимала – Кирилл не собирается надолго связывать с ней свою жизнь.

Она тогда была влюблена, и ей не хотелось думать о неприятном.

– Я так рада за Пашу, – тихо говорила Ксении женщина в шарфе, стоя рядом с Агатой. – Ему повезло, что он тебя встретил.

– Ну что вы, Майя Семеновна, – тихо шептала Ксения. – Не такая уж я замечательная. Это мне повезло.

– Нет, Ксюша…

Агата впервые услышала, чтобы Ксению кто-то назвал Ксюшей.

Павел тронул Агату за руку, она вслед за ним приблизилась к гробу. За ней подошла женщина в черном, потом Ксения.

Павел взял Агату за локоть и повел к выходу.

Знакомых у Юлия было много. Кого-то из них Павел знал хорошо, кого-то смутно помнил. Он выслушивал соболезнования, наверняка искренние, и мечтал остаться здесь один. Постоять в одиночестве у гроба, сказать Юлию что-то хорошее, чего не успел, не догадался сказать раньше.

Лица друзей и коллег Юлия были печальными, как и положено на похоронах, но его горе было для них чужим, и от этого Павел чувствовал себя еще более одиноким, чем если бы находился здесь один.

Был только один человек, который разделял его горе, – Агата. Он понял это, еще когда она робко и неохотно подходила к моргу. Черт его знает, почему понял. Девчонка не плакала, сжимала пальцами букет роз и смотрела на Павла с тоской сухими глазами, а он отчего-то перестал чувствовать себя одиноким.

Агата заплакала, когда прикоснулась к гробу. Тогда Павел заметил, что и ему приходится моргать. Впрочем, он с подступающими слезами быстро справился, он всегда помнил, что родился мужчиной.

Мать разрыдалась по-настоящему, но на нее Павел старался не смотреть, радуясь, что вместо него мать цепляется за Ксению.

Жена угадала, что подошедшая к ним женщина в черном его мать, раньше, чем та заговорила.

– Пашенька… – мать по-старушечьи развела руки и сморщила лицо. – Паша…

Тогда у нее зарыдать не получилось, а то бы вышло совсем трогательно.

– Меня зовут Ксения, – жена тронула мать за руку. – Я жена Павла.

– Как жаль, что мы знакомимся только сейчас…

Слышать мать он физически не мог. Хорошо, что именно в этот момент у морга появилась Агата, и от матери удалось отойти.

Ксения его отлично понимала и старалась отвести мать подальше от Павла, за что Павел жене был бесконечно благодарен.

Совсем далеко отвести мать было, конечно, невозможно, но и то, что получилось, неплохо. На поминках Павел оказался отделен от матери Ксенией и Агатой. Агату он сам усадил рядом, ему продолжало казаться, что рядом с девчонкой он не окончательно одинок.

– Отец Паши очень рано погиб, – жаловалась мать Ксении.

Это было правдой. Отец погиб, когда Павлу было несколько месяцев. Уехал на заработки куда-то на север и не вернулся.

О том, что она снова вышла замуж, когда сыну исполнилось чуть больше года, мать не упомянула, начала рассказывать, каким забавным был Павлик в детстве.

Она понятия не имела, каким он был в детстве. Она очень мало его видела.

Он был ей не нужен. Она собиралась отдать его в детский дом, но бабушка не позволила.

Она приезжала с игрушками, и маленький Павел бежал ей навстречу и плакал, когда она уходила.

И никогда не начал бы ее ненавидеть, если бы не услышал, как соседка, сидя с бабушкой на кухне, сказала:

– Как же можно было отказаться от такой крохи!

Соседка говорила тихо, чтобы Павел не услышал.

Павел играл у себя в комнате, но разговор взрослых до него долетал.

– Бросить такого кроху!

Павел клеил модель паровоза. Модель накануне принесла мать. Ему было грустно оттого, что она ушла, и он мечтал, чтобы она появилась снова.

Павел отодвинул пластмассовые детали и прислушался.

Он уже знал, что некоторые родители бросают своих детей, и те тогда попадают в детский дом.

– С Пашей все в порядке, не надо за него переживать! – тихо и резко оборвала соседку бабушка.

Она редко сердилась и Павла учила, что всегда нужно держать себя в руках, но тогда на соседку сильно разозлилась.

– Мама хотела отдать меня в детский дом? – спросил он, дождавшись, когда соседка уйдет.

– Глупости! Что ты придумываешь?! – сердито ответила бабушка. – Ты не сирота, тебя все любят…

– Мама хотела отдать меня в детский дом? – перебил Павел, зная, что так делать невежливо.

– Нет, Паша! Нет!

Но он бабушке не поверил. Он вернулся в детскую комнату, собрал недоклеенную модель и выбросил в мусорное ведро.

Бабушка пыталась что-то ему говорить, но он убежал в детскую и закрыл дверь.

И понял, что ненавидит мать.

– А вы кем будете Юлию? – ласково спросила мать Агату, перегнувшись через Ксению.

Павел не успел ответить, Агата объяснила сама:

– Подруга.

Молодец девочка. Ответ Юлию бы понравился.

– Агата ваша родственница, – попыталась ответить Ксения, вопросительно переводя взгляд с Агаты на Павла. Хотела, чтобы они объяснили матери родство.

У матери хорошо получалось вызывать жалость и желание помочь.

Павел промолчал, Агата тоже.

Коллеги Юлия начали расходиться, напоследок еще раз выражали соболезнования, Павел благодарил.

– Вам куда ехать, Майя Семеновна? – заботливо спросила Ксения. – Мы вас отвезем.

Нужно объяснить жене, что мать вполне способна позаботиться о себе сама.

– Нет, – отрезал Павел. – Мы отвезем Агату.

Девчонка испуганно на него посмотрела, ей не хотелось быть причиной ссоры.

– Мы отвезем Агату! – не глядя ни на жену, ни на мать, повторил Павел.