Пасынки Луны. Часть 1 (СИ) - Кащеев Денис - Страница 11

в которой я пью кахетинское вино

– Вот, здесь присяду, – заметив в углу первого же из устроенных на площади под общим куполом залов узкую лавочку, Светка потянула меня туда.

Вымокшую соболью шубку Каратова оставила в гардеробе при входе, поручив ту заботам лакея-мастерового, и в нарочитом полумраке помещения ее серое платье и впрямь служило неплохим камуфляжем. Разве что чудесные Светкины волосы, несмотря на все старания безжалостно собравшей их в тугой непрезентабельный пучок девушки, нет-нет да и поблескивали золотом в неровном отсвете факелов – этаким неугасимым маячком.

– Что, так здесь весь праздник и просидишь? – скептически осведомилась у моей подруги Машка, с откровенной неохотой проводив нас до скамьи.

– А почему бы и нет? – с деланой небрежностью пожала плечами Светка. После чего выпустила мою ладонь, уселась, тщательно оправила платье и сцепила руки на груди.

– А если Государь как раз ищет себе этакую тихоню-скромницу? – усмехнулась Муравьева. – А тут такая ты, одна-единственная, как по заказу… Подходи и бери!

– Ну… – такой вариант, похоже, в голову Каратовой до сих пор не приходил.

– Если не хочешь выделяться – лучше просто вести себя, как все, – менторским тоном заявила Машка. – То есть пришла на праздник – в меру сил развлекайся и веселись. Слейся, так сказать, с толпой.

– Ну… – снова протянула Светка. – Не знаю…

– Зато я знаю. Пойдем-ка! – взяла «длинноножка» мою подругу за белые от напряжения (даже в этом приглушенном освещении) пальцы и мягко, но настойчиво оторвала их от серого рукава платья, в который те судорожно вцепились.

– Да нет… – пробормотала Каратова, вроде и не особо сопротивляясь – позволив Муравьевой расплести тугой узел из рук у себя на груди – но и подниматься со скамьи вовсе не спеша. – Лучше уж я все-таки тут…

– Никаких «тут»! – решительно отрезала Машка, таки поднимая мою подругу на ноги за обе ладони. – Если хочешь спрятать от чьих-то жадных глаз прекрасный цветок, сделай это на пестрой клумбе! – Идем!

– Скажешь тоже, «прекрасный цветок»… – выговорила Светка, неуверенно оборачиваясь ко мне.

«Может, и правда пойти с ней?» – спросили ее глаза – чтобы прочесть в них это, помощь духа-фамильяра мне сейчас не требовалась.

Я было пожал плечами, но тут же сообразив, что это – так себе помощь, коротко кивнул: вышло что-то вроде: «Ну, пожалуй…»

– Ладно, пошли на твою клумбу, – сдалась наконец под натиском «длинноножки» Каратова, и та тут же потащила ее прочь из темного угла.

Мы с Даней синхронно шагнули следом, но, обернувшись на ходу, Машка решительно нас остановила:

– Нет-нет! Мы – по девчачьим забавам! Вам на нашей клумбе делать нечего – только цветочки потопчете!

Настал мой черед вопросительно посмотреть на Светку – и ее очередь пожать плечами.

– Ну, ступайте, – благодушно заявил между тем Гагарин. – Развейтесь.

– Глядите, аккуратнее там! – дух ведает к чему вырвалось у меня.

– Аккуратность – мое второе имя! – заверила Муравьева, увлекая Каратову в людской поток, истекавший от гардероба и затем естественным образом разбивавшийся на три рукава – по числу выходов из зала.

Несколько секунд мы с Даниилом молча смотрели нашим девушкам вслед, затем переглянулись.

– Я только не понял, что это за особые девчачьи забавы? – принужденно хмыкнул я.

– Аттракционы какие-нибудь, – предположил Гагарин. – Качели-карусели разные – здесь должно быть много всего такого.

– А я думал бал – это про танцы, – заметил я.

Единственный бал, на котором мне до сих пор довелось побывать – состоявшийся после приема в резиденции московского наместника, где мне вручали орден – вроде бы, как раз из них преимущественно и состоял. Правда, запомнился мне тот вечер не совсем танцами. Вернее, совсем не танцами.

От всплывших перед мысленным взором картин у меня аж колючий холодок по спине пробежал.

– Зал для танцев тут тоже имеется, – проговорил тем временем Даниил. – И даже не один – несколько, чтобы разом вместить всех желающих. Но Маша, знаю, не большая любительница всех этих па и прочих батманов[1]…

Кстати, подумалось тут мне, а Светка вообще умеет танцевать всякие классические мазурки с полонезами? Меня в Федоровке этому, допустим, немного учили, а она как? Ну, навыки банального вальса у нее теоретически могли и из нашего родного мира прийти, но вот взять какую-нибудь кадриль – откуда?

Ну да что за беда: задачи показать класс перед нами сегодня и не стоит. Скорее, наоборот…

– Ну а мы куда двинем, покамест наши дамы предаются веселью? – спросил между тем мой собеседник.

– Давай для начала просто пройдемся, осмотримся, – предложил я.

– Отличная мысль! – согласился Гагарин.

В следующем зале, куда, пристроившись к прочей публике, мы попали через настежь распахнутые высоченные двери, оказалось куда светлее – за счет парящих под куполом трех огромных хрустальных люстр, свечей в пятьсот каждая. Даже удивительно, что их сияние заодно не разгоняло полумрак и в соседнем помещении, через широко открытый проем. Магия, наверное!

Здесь (и, как я выяснил чуть позже, по всей анфиладе, вид на которую отсюда открывался) был накрыт фуршет. И я уже хотел предложить Даниилу для затравочки опрокинуть по бокальчику – чего-нибудь изысканного из императорских погребов – как тут Гагарин углядел возле одного из столиков молодого гвардейского поручика.

– О, барон фон Котен, преподаватель духоведения из Борисовки, – кивнул на него молодой князь. – Младшую сестру, наверное, привел – вон она, за ним… Надо подойти, засвидетельствовать свое почтение. Если хочешь, идем вместе, представлю тебя, – предложил он – не знаю уж, чисто из вежливости или как.

Не то чтобы мне претило познакомиться с господином бароном и его сестрой, но как раз в это время я внезапно тоже узрел неподалеку знакомое лицо: шагах в десяти от нас у стола с винами в черном федоровском мундире стояла Тинатин Багратиони из моего бывшего третьего отделения. И не просто стояла, а с приветливой улыбкой смотрела прямо на меня.

– Благодарю, но, кажется, мне тоже необходимо кое с кем поздороваться, – улыбнувшись девушке в ответ, проговорил я. – Так что встречное предложение: могу представить тебя княжне Багратиони.

Даниил с любопытством проследил в направлении моего взгляда, затем снова покосился на своего поручика-духоведа и обронил – с некоторым, пожалуй, сожалением:

– Увы. Фон Котен меня уже заметил – медлить невежливо.

– Ну, как знаешь…

Мне мешкать тоже было уже не резон, и, кивнув друг другу, мы с Гагариным решительно направились в противоположные стороны.

– Добрый вечер, княжна! – с коротким поклоном произнес я, приблизившись к старой знакомой.

– Здравствуйте, молодой князь, весьма рада вас видеть, – ответила девушка.

Ну и тут, как часто бывает в подобных случаях, повисла пауза.

– Вина? – прежде, чем та затянулась до неловкости, сообразил я воспользоваться универсальным ключом, выразительно кивнув на стройные ряды бутылей на столике.

– Как раз выбирала, – охотно поддержала тему Тинатин. – Вижу, здесь есть отличные кахетинские марки – некоторые даже, подозреваю, из наших фамильных виноградников, то есть за качество можно ручаться!

Ну, у меня, положим, теперь тоже имелся свой виноградник – в Крыму… Жаль, я и понятия не имел, что за вино там делают – а то смог бы козырнуть в ответ…

– Будьте столь любезны, молодой князь – мне вон то, «Киндзмараули», – ловко кинула моя собеседница магическую метку на одну из бутылок.

– Извольте, княжна.

Я наполнил два бокала – ясное дело, не забыв и о себе – и подал один Багратиони.

– Благодарю, – одарила меня Тинатин новой теплой улыбкой.

Коротко соприкоснувшись хрустальными краями бокалов, мы пригубили ароматный, цвета переспелой вишни напиток.

– И в самом деле отменное, – ничуть не покривив душой, заметил я. На мой вкус, вино было несколько сладковато, но, как ни странно, это его ничуть не портило, скорее наоборот.