Не люби меня (СИ) - Джокер Ольга - Страница 4

— Не спишь? — спрашивает Яр, прикрывая за собой дверь.

Я молчу и боюсь сказать хотя бы слово. Что он здесь делает? В моей комнате? Он точно не ошибся?

— Не спишь, я же слышу, — произносит с ухмылкой.

Осознав, что меня спалили, я сажусь на кровати и включаю ночник. Яр стоит посреди комнаты, уперев руки в бока, и в упор смотрит на меня.

Сердце с силой ударяется о рёбра точно хочет насквозь пробить грудную клетку.

— Чего тебе, Жаров?

Он медленно осматривает мою комнату и вовсе не торопится отвечать, явно провоцируя меня, мою нервную систему и взбесившуюся сердечную мышцу. Если Яр хочет добиться моей скорой смерти, то он действует в правильном направлении.

— Поговорить хотел, — наконец нарушает молчание Жаров.

— О чём?

Шумно сглотнув, подтягиваю одеяло повыше.

— Я забираю тебя с собой, Соня, — отвечает Ярослав. — Вопрос с твоим отчимом я уже закрыл.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я приобретаю возможность хотя бы пошевелиться. О чем-то большем не может быть и речи.

Выскользнув из-под одеяла, опускаю ноги на холодный пол и, стыдливо ухватившись за опору, встаю с кровати.

Ногу простреливает от боли, я закусываю нижнюю губу, чтобы не произнести ни звука. Потому что Ярослав за мной с интересом и неприкрытой жалостью наблюдает. Он никогда не видел меня настолько беспомощной и слабой. Поэтому решился на такой шаг, да? Чтобы помочь несчастной калеке?

Встав у окна, опираюсь бёдрами о подоконник и скрещиваю руки на груди. Пока над моими эмоциями преобладает шок, я не могу связать ни единого слова в предложение. Что значит забирает? Куда? Почему? И…

— Зачем? — лишь спрашиваю Ярослава.

— Что значит зачем? Тебе нужна реабилитация.

— Не пойму, с чего ты взял, что я вообще куда-то соглашусь с тобой поехать? — произношу как можно строже.

Гордо вскинув подбородок, пытаюсь привести взбесившийся пульс в норму. Но у меня ни черта не получается. Не рядом с этим мужчиной!

— У тебя есть другие варианты? — прищуривается Жаров. — Планы?

— Есть, конечно.

В комнате вновь воцаряется гробовая тишина. Восемнадцатилетняя я пищала бы от счастья после подобных слов и предложений. Но мои розовые очки давно и с треском разлетелись на осколки, и теперь я более трезво смотрю на мир.

Мы сверлим друг друга взглядами, и пока что Ярослав побеждает. Мне то жарко, то холодно. То хочется раствориться и исчезнуть. Жёсткий пытливый взгляд заставляет меня чувствовать себя в более уязвимом положении. Впрочем, так было. И так будет. Потому что Жаров был всегда уверен в себе. Взрослый, умный, красивый. Вокруг него толпами вились девушки. За то время, что мы не виделись, чего лукавить — Яр стал ещё краше и мужественнее. Хотя, казалось бы, куда больше, да? Оказывается, нет предела совершенству. Жгучие карие глаза, крупный прямой нос, широкая челюсть и в меру полные губы, которых я всегда мечтала коснуться. Коснулась. О чем теперь сильно жалею.

— Ну же, называй, Сонь, — поторапливает Ярослав.

— Послушай, это не твоё дело. Чем, когда и где я собираюсь заниматься дальше!

— Хочешь, обрисую тебе перспективы на будущее?

— Давай. Попробуй.

Опускаю взгляд и смотрю себе под ноги. Так-то лучше. Так я хотя бы не отвлекаюсь на глупости.

— Ты станешь заниматься сельским хозяйством, едва заживёт нога. Без реабилитации и должного восстановления заживёт она херово. Ты будешь хромать до конца жизни.

Сделав глубокий вдох, сжимаю пальцы в кулаки. Сурово он. И совершенно безжалостно. Щёки горят, будто меня со всей силы отхлестали.

— Матери на тебя плевать. Отчиму тем более. Нормальной работы в посёлке ты тоже не найдёшь. Учёбу на заочке забросишь. Рано или поздно сломаешься. Выйдешь замуж за местного пьяницу и всё время будешь жалеть о том, что не воспользовалась моим предложением.

— Прекрати! — злобно шиплю в ответ и затыкаю уши ладонями. — Это жестоко!

— Жестоко? Вовсе нет. Ты же хотела услышать перспективы? Слушай, Пряник.

Пряник. Боже. То самое дурацкое прозвище, которым он звал меня в детстве!

— Такого не будет! Не будет… — шепчу едва слышно.

— Будет, Сонь, если не согласишься уехать. Я успел пробить контакты хорошего реабилитационного центра, который находится рядом с моим домом. Созвонился с врачом, коротко обрисовал суть. Он готов принять нас уже в понедельник.

Ярослав чётко знал, на что надавить. Это самый худший сценарий из возможных! Но он, увы, реальный.

— Пять процентов из ста, Яр!

— Ты попадёшь в эти пять, — уверенно заявляет Жаров. — Вот увидишь.

— А если нет?

Я вскидываю на него свой взгляд, но изображение почему-то плывёт. Наверное, из-за того, что в глазах собираются слёзы. Поверить? Ему?

— Давай только без «если», Сонь, — недовольно качает головой Ярослав. — Владос бы точно настоял на реабилитации, чем раньше, тем лучше.

— Но его нет…

— Он вернётся, — отрезает Жаров. — Вот увидишь.

Яр направляется на выход из комнаты. Я смотрю ему вслед и не понимаю своих чувств. Это как-то жутко неправильно! То, что Жаров пытается вытащить меня… То, что пытается хоть что-то сделать, пока остальным на меня наплевать…

Я не должна соглашаться. Не должна!

Но хочу.

Утром Ярослав уезжает. По крайней мере, я не обнаруживаю его машину у ворот.

И что это означает? Он передумал? Или ещё вернётся?

Слишком много размышлений, как для короткого невинного диалога. Хотя ночью меня на части ломало! Так хотелось принять какое-то решение! Желательное, единственно верное.

Чего скрывать, я воодушевилась. Поверила в те несчастные пять процентов.

Я много думала о том, что Влад точно настоял бы на реабилитации. Как можно скорее. Не теряя времени. Любой ценой. Потому что каждый день, по сути, уменьшает шанс на полное восстановление и возвращение в спорт. Брат всегда меня поддерживал. И хотя мать часто и шутливо рассказывала, что он не хотел иметь сестру, наши отношения были идеальными. Друг за друга горой. Всегда и везде.

На кухне за завтраком собираются все члены нашей семьи. Во главе стола отчим. Он просит меня присесть по левую сторону. Сверлит взглядом и о чем-то крепко думает.

Бабуля суетится и ставит передо мной тарелку с едой. Это омлет с овощами, как я люблю.

Наколов на вилку стручковую фасоль, обвожу присутствующих внимательным взглядом. Все такие загадочные и малоразговорчивые, будто больше меня знают. И мне это не нравится. Совершенно! Это из-за Ярослава, да?

— Ну что, Соня… — произносит наконец отчим, отодвинув от себя пустую тарелку. — Готова к разительным переменам?

Еда застревает где-то в горле. Я откашливаюсь и тянусь к стакану с водой.

— Н-наверное, готова, — неловко жму плечами.

— Что значит «наверное»? — хмурится Роман Геннадьевич. — Мы с Ярославом уже обо всем договорились.

— Ну раз договорились, то почему меня спрашиваете?

Искрящее напряжение ощущается каждой клеточкой тела. Я неприятно ёжусь и вновь утыкаюсь в тарелку.

— А я вот не понимаю! — вклинивается в разговор Галя. — Папа, нахрена играть при этом свадьбу?

— Свадьбу? — настает мой черёд удивляться. — Кто-то женится?

— Да! — отвечает сестра. — Ты! Это нечестно!

— Какая чушь, уймись. Я не собираюсь выходить замуж. Не с моим диагнозом.

— А папа говорит, что…

Отчим со всей дури ударяет ладонями по столу, заставив посуду на несколько сантиметров оторваться от поверхности.

— А ну-ка ша-а! Всем молчать! — грозно рычит он.

Я непонимающе смотрю на мать, но та лишь отворачивается. Что за вселенская несправедливость? О чем идёт речь? Что несёт Галя? Почему я ничего не понимаю, в то время как остальные в курсе?

— Я не собираюсь молчать, — заявляю Роману Геннадьевичу. — О какой свадьбе вы все говорите?