Холодное сердце (СИ) - "wondererli" - Страница 54

Отсутствие продвижений в деле Драко, вне всякого сомнения, радовало Рона. Он, как и остальные, точил на слизеринца зуб и считал, что тот случай стал самым настоящим возмездием судьбы за совершенные грехи.

— Это не совсем так, — все вокруг вмиг навострили уши, дабы не упустить ни слова. Гермиона же подмяла под себя ногу и вновь заговорила. — Выяснилось, что артефакт, которым прокляли Драко, купил человек по фамилии Аддерли. Вы когда-нибудь слышали о таком?

Она принялась внимательно изучать лица собравшихся, но те не выражали ничего, кроме недовольства, вызванного неожиданно всплывшей зацепкой в застопорившемся деле, или же задумчивости. Однако никто так и не дал положительного ответа ни через минуту, ни через две.

— Наверняка это какой-то Пожиратель, решивший отомстить за предательство, — предположил Симус.

— Нет, Драко сказал, что среди них не было человека с такой фамилией. Да и сами Пожиратели признались, что не имели к этому никакого отношения. Мракоборцы дали им сыворотку правды, — пояснила она, предугадав, что никто из присутствующих не станет верить жестоким убийцам на слово.

Рон не выдержал и поерзал на месте: осознание того, что Гермиона отныне называла ненавистного хорька по имени, было подобно ледяному душа спросонья.

— А ты не думаешь, что Малфою просто-напросто не доверяли из-за репутации его папаши, который уже когда-то предал Волан-де-Морта? — излишне эмоционально возразил Рон. — Уверен, что некоторые из Пожирателей не стали называть ему свои имена, боясь, что в один прекрасный момент он выдаст их, чтобы спасти свою шкуру.

Гермиона тактично промолчала, не испытывая ни малейшего желания вступать в очередной спор, который не принес бы ничего хорошего. Нужно было быть последним глупцом, чтобы ожидать от Рона иной реакции: скорее Черное озеро иссохнет до последней капли, чем он проникнется сочувствием к школьному врагу. Если от Гарри, лично выступившего в защиту семьи Малфой, можно было ожидать понимания, то в случае с Роном ситуация казалась патовой.

Спустя несколько часов гриффиндорцы все же решили, что пора завершать встречу, поэтому Гермиона отправилась на запланированное патрулирование. Рон, в свою очередь, вызвался проводить ее до холла.

Все то время, что они спускались по главной лестнице, прошло в непривычном молчании: никто не решался завести разговор. Раньше они без особого труда находили тему для обсуждения, но сейчас будто бы что-то изменилось. Словно несколько месяцев, проведенных поодаль друг от друга, сделали их чужими.

Гермиона списала эту странность на свое подавленное состояние после вчерашнего и на не совсем трезвую голову рядом идущего друга. Она отказывалась верить в то, что их разлука из-за ее желания закончить седьмой курс могла так сказаться на многолетней дружбе.

Дойдя до холла, они остановились, и Рон незамедлительно взял ладонь подруги в свои.

— Гермиона, прости, если я тебя чем-то обидел.

В ответ на это ее губы сами собой растянулись в теплой улыбке.

— Не говори глупостей, Рон, ты ничем меня не обидел.

Он сгреб ее в медвежьи объятия и тягостно вздохнул, словно повисшие в воздухе слова не прозвучали достаточно убедительно, чтобы отогнать тревожные мысли, закравшиеся в его голову.

— Я хотел поговорить с тобой кое о чем, — Рон отстранился и потупил взгляд в пол, напоминая провинившегося ребенка, который собирался признаться в совершенном проступке. — О нас.

На короткий момент Гермиона почувствовала, будто ее органы сжали в тиски. Она и сама хотела поднять эту тему, но не знала, как подступиться, ведь с того момента, когда они поцеловались, прошло уже полгода, а Рон никоим образом не пытался сделать первый шаг и прояснить ситуацию между ними.

— Не думай, что я забыл о том поцелуе в Тайной комнате, просто… — пробормотал он, взъерошив рыжие волосы, которые и без того выглядели так, будто Рон еще недавно находился на улице во время свирепого урагана, — сперва я не мог думать ни о чем, кроме смерти Фреда, а потом… Потом я встретил Джейн.

Гермиона неосознанно приоткрыла губы, и в этот самый момент Рон все же осмелился взглянуть на нее.

— Она работает в Министерстве в комиссии по Экспериментальным чарам, — затараторил он, будто хотел как можно скорее скинуть с плеч тяжкий груз. — Последние месяцы мы много общались, и на прошлой неделе я поцеловал ее.

Гермиона молча проглотила его признание, ожидая, что оно вот-вот вспорет горло изнутри подобно лезвию бритвы. Она была уверена, что в любую секунду почувствует во рту вкус коктейля из разорванного в клочья сердца и несбыточной мечты. Тот запоминающийся вкус, попробовать который не пожелаешь даже злейшему врагу.

Но она не почувствовала ничего, кроме пустоты. Однако не той, по вине которой человек становился ходячим мертвецом. Она была безобидной.

Произнесенные Роном слова стали чем-то вроде подвешенного к строительному крану шара, который без всяких сожалений снес ее надежду на их совместное будущее в качестве пары влюбленных. Этот ветхий образ, что долгие годы таился внутри, надеясь однажды воплотиться в реальность, просто развеялся как мираж, образовывая ту самую пустоту.

Это ощущалось так, словно Гермиона наконец выкинула старый хлам, который на протяжении многих лет лишь занимал место, однако был слишком дорог сердцу, чтобы отправиться в мусор.

Но все же, почему она не испытала щемящую боль в груди? Гермиона долгие годы любила Рона, но, увы, безответно. Неужели за это время она сумела смириться с несбыточностью той мечты, которую сама себе выстроила? Или же все ее так называемые чувства были фальшью, попыткой доказать себе и окружающим, что профессор Трелони ошиблась, сказав, что сердце девушки не способно на любовь?

— Я очень рада за тебя, Рон, — Гермионе пришлось приложить некоторые усилия, чтобы слова не прозвучали сухо и отстраненно. На деле же она все еще была потрясена собственной реакцией на отвергнутые чувства.

— Правда? — с недоверием переспросил Рон, лицо которого выражало крайнее изумление, полностью соответствующее внутреннему состоянию самой Гермионы.

Она постаралась взять себя в руки и выдавить максимально непринужденную улыбку, на которую только была способна.

— Правда. Если Джейн на самом деле тот человек, который тебе нужен, то я искренне этому рада.

— Ты не представляешь, как я счастлив это слышать. Меньше всего мне хотелось ранить твои чувства, особенно после того поцелуя.

— Все в порядке, правда. А тот поцелуй, — Гермиона на мгновение задумалась, пытаясь понять, что же он значил для нее сейчас, — давай будем считать, что это было действие в состоянии аффекта. Мы оба были рады, что смогли уничтожить крестраж, поэтому не смогли совладать с эмоциями.

Рон часто закивал, соглашаясь с ее словами. Казалось, он был готов принять любое ее объяснение, лишь бы то отвело их от ссоры, грозящей разрушить дружеские отношения.

— Я боялся, что это может повлиять на нашу дружбу, — вновь притянув Гермиону к себе, он подбородком уткнулся в ее макушку. Рон отчетливо шмыгнул носом, когда кудрявые каштановые волосы принялись щекотать его кожу.

— Ничто в этом мире не способно повлиять на это, поэтому даже не рассчитывай вычеркнуть меня из списка друзей, Рональд Уизли.

В ответ на ее слова он залился заразительным смехом, который в конце концов передался и самой Гермионе. Она была рада, что они наконец-то смогли расставить все точки над «i» и при этом остаться в хороших отношениях. Быть может, их истории и не суждено было стать романтической, но они все еще были близкими людьми, а это главное.

После долгих прощаний Рон трансгрессировал в Нору, оставляя Гермиону в одиночестве.

Позволив себе еще раз прокрутить в голове их недавний разговор, она все же отправилась на патрулирование, не желая откладывать это в долгий ящик. Несмотря на то что в школе не скрывался жаждущий мести Пожиратель смерти, Гермионе все же не нравилось бродить по мрачным коридорам без напарника. По больше части это касалось подземелий, которые вполне могли сойти за локации к какому-нибудь магловскому ужастику.