Silentium! (СИ) - "Hailun_g" - Страница 3

— Жека, тебе не кажется, что он странный какой-то?

— Не странный. Небось возомнил себе, что выше нас, поэтому даже не желает с нами говорить.

— Эй, дорогуша, может, всё-таки соизволишь пообщаться с нами? — желтозубый наклонился и схватил кашляющего меня за подбородок. — Если ты меня хорошо попросишь, я, так и быть, верну тебе твою микросхему. Всё равно с неё толка нихуя.

Я не мог отвести голову и был вынужден безмолвно смотреть снизу вверх на очередное убогое порождение социума. К сожалению, парни всё-таки заметили, что со мной было что-то не так. Отдавая себе отчёт в том, что уже не отделаюсь только тем, что лишусь своих денег и вещей, я разочарованно всматривался в тупые глаза подонка напротив и, как бы ни старался, не мог найти в них ничего даже близкого к человеческому. Некоторые люди были хуже животных, но с этим горьким фактом можно было только смириться.

— Молчишь? Ладно, сдалась она мне, забирай, — парень отстранился и покровительственно швырнул к моим коленям металлическую пластину.

Я недоверчиво покосился на микросхему. Сомнений быть не могло, я попал в очередную игру, в которой правила устанавливал не обременённый какими-либо моральными принципами невменяемый человек, против которого я ничего не мог сделать.

Желтозубый подтолкнул носком ботинка микросхему ещё ближе ко мне и доброжелательно проворковал:

— Ну же, разве она тебе не нужна, а? Бери.

— Лучше тебе быть благодарным, он редко бывает таким добрым, — донёсся гогочущий смех сзади.

Пытаясь унять внутреннюю дрожь от накатившего на меня ощущения полной безысходности, я рискнул потянуться к модулю, который действительно был мне необходим для того, чтобы не вылететь с работы. Но, только почувствовав под кончиками пальцев холодный металл, я в ужасе увидел, как на моё запястье с силой опустилась тяжёлая подошва кроссовка. Послышался хруст, и через долю секунды мою руку обдало пламенем. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Я был готов завопить в голос, но мог лишь закусить губу, изнывая от острой боли и разрывавшего душу чувства собственной беспомощности перед торжествующей человеческой злобой.

Впрочем, даже если бы я мог закричать и обматерить подвернувшихся мне ублюдков, я бы всё равно не стал в страхе просить отпустить меня. Я научил себя тому, что, даже представая перед окружающими слабым, можно сохранять чувство собственного достоинства, если в своей голове не позволять себе опускаться до бесполезной мольбы о пощаде. Поэтому все побои я всегда сносил стойко и никогда не испытывал жалости к себе, считая, что жалкими были достойны считаться только те, кто издевался надо мной. Так и сейчас, стремясь не обращать внимания на головокружение и тошноту от болевого шока, я не собирался сдаваться, продолжая рыдать на глазах уличных отбросов.

Когда желтозубый убрал ногу, боль в изувеченных пальцах усилилась в разы, но я с помощью второй руки подтянул пульсирующее запястье к своей груди. Парни содрогались в крякающем смехе оттого, что им удалось меня одурачить, но, заметив, что я не стал кататься по земле и выть, как они того хотели, желтозубый снова помрачнел.

— Жека, он точно ёбнутый, говорю тебе. Даже не заорал.

— Может, он из этих, инвалидов каких-нибудь, которые пиздеть не могут?

— Сейчас проверим.

Желтозубый отвесил мне очередной удар, на этот раз с чвакающим звуком впечатав кулак в мои губы. Мою голову мотнуло в сторону, и рот тотчас наполнился кровью. Разбитые губы расцвели двумя окровавленными бутонами, и по моему подбородку заструилась горячая вязкая жидкость, ударившая в нос тяжёлым запахом железа.

Теперь боль пронизывала не только запястье, но и весь мой череп, от чего у меня перед глазами поплыли мутные пятна. Меня накренило в бок, однако прежняя мощная хватка сзади удержала меня от падения на асфальт. Мою голову насильно запрокинули вверх, потянув за волосы на затылке.

Желтозубый склонился ко мне и, сжимая одной рукой мою окровавленную челюсть, запустил свои грязные пальцы в мой приоткрытый рот. Вкус крови в сочетании с кислым вкусом чужой кожи вызвал у меня очередной приступ тошноты, который вынудил меня отвлечься от ноющей конечности и звона в черепной коробке. Я вновь закашлялся, пытаясь избавиться от инородности чужой плоти внутри своего рта. Но задранная голова и оттягиваемая вниз челюсть не позволяли мне стиснуть зубы, чтобы укусить обезумевшую сволочь, и я только давился кровью и слюнями, стараясь не позволить отвратительным пальцам коснуться моего языка.

Кажется, именно его наличие больше всего интересовало ублюдка, который, нагло запустив руку ещё глубже в мой рот, всё-таки ухватился за мой язык двумя пальцами.

— Язычок на месте, с хуя ли ты тогда молчишь?

Меня бы непременно вырвало, если бы через мгновение пальцы не исчезли из моего рта. С искривившимся выражением лица желтозубый вытер руку о мою толстовку и достал из кармана складной перочинный нож. В тусклом свете фонаря затупившееся лезвие сверкнуло в опасной близости от моего лица и вынудило меня замереть.

— Братан, это уже как-то слишком, — хватка на затылке немного ослабла.

— Херня, держи его. Он же нас стебёт, сейчас окончательно испугается, что я реально вырежу ему язык и закричит как миленький. Не так ли?

Нож полоснул по моей губе, отчего моё сердце ледяным камнем упало куда-то на дно желудка. Я знал, что даже в сложившейся ситуации не смогу ничего сказать, и от понимания того, что из-за этого меня действительно изуродуют, по моим щекам всё же заструились слёзы отчаяния. Мой разум, не желавший дать пострадавшему телу испытать ещё большую боль, начал затягивать моё сознание туманной дымкой, и я уже просто висел в чужих руках, больше не в состоянии стоять на коленях. Холодное лезвие проникло в мой рот и упёрлось в основание языка. Я зажмурился, приготовившись подвергнуться самой жестокой пытке, с которой когда-либо сталкивался в своей жизни.

— Что вы делаете?

Внезапно за спиной желтозубого раздался резкий и крайне раздражённый голос. Лезвие ножа дрогнуло, чиркнув меня по нижнему нёбу, но покинуло мой рот, не завершив начатое. Меня трясло, но теперь я смог сомкнуть опухшие губы и плотно сжал челюсти, решив, что больше не разомкну их, что бы ни происходило дальше.

— О, наконец-то пришёл наш капитан. Мы уж думали, ты сегодня не появишься! — загоготал верзила позади меня и наконец отпустил моё ослабшее тело.

— Что вы тут творите, мразоты?

Из-за того, что меня перестали держать, я завалился на бок и растянулся на асфальте. Перед глазами всё плыло, и я мог лишь слышать то, о чём говорили мои мучители с присоединившимся к ним парнем. Боль сковала всё моё существо, и я находился на грани того, чтобы отключиться. Шершавая дорожная поверхность под щекой позволяла мне сохранять некоторую связь с происходящим вокруг, но от испытанного стресса мне казалось, что я лежал где-то на полу у себя дома в бреду и, засыпая, слушал обрывки фраз какого-то криминального фильма.

— Макс, не кипишуй. У нас просто случилось недопонимание с одним немым долбоёбом, ничего такого, — было слышно, что желтозубый нервничал. — Думали, он нас наебать пытается, а он походу реально больной.

— Он немой? И вы поэтому решили до него доебаться? — стальной тон пришедшего даже меня заставил немного напрячься, и я машинально поморщился.

— Брось, мы же ничего толком ему не сделали, всего лишь поприкалывались немного, чтобы проучить.

Пришедший на некоторое время замолк. Наверное, он сверлил взглядом мою спину, потому что я почувствовал, как по ней пробежал холодок.

— Не помню, говорил ли я вам об этом, ребята, но моя мать была от рождения глухонемой. Что же, по-вашему, это означает, что она была хуже, чем остальные люди?

— Этот пацан вёл себя слишком нагло…

Раздался вопль. Желтозубый заскулил, видимо, из-за того, что парень с треском вывернул его руку, в которой тот держал нож. Пальцы разжались, и нож с лязгом упал где-то рядом со мной.

— Я задал вопрос. Хуже она была или нет?