Бастард Ивана Грозного — 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 61

— Все живут за чей-то счёт. Сын за счёт матери и отца, старики за счёт детей, правители за счёт народа, волки за счёт овец... Все так живут. Но почему ты спросил, государь, про силу?

— Потому, что наша сила не в деньгах, а в боге. А он и правда, и справедливость, и праведность.

— Наша сила тоже в боге, — пожал плечами иезуит.

— Нет. Твоя сила, за счёт бога. Ты прикрываешься Христом, не следуя его заповедям. То, что ты воспитал себя молитвами, истязая свою плоть и разум, не приблизило тебя к богу, а лишь научило правильному поведению, выдержке и терпению. А ваш простой народ, так вообще далеки от бога, и в храмы ходят за индульгенциями. Вы, орден Иисуса и Ватикан, следуете не за Христом, а за фарисеями, проповедуя знания.

— Ваши люди тоже не все в Христа веруют… — возразил Микаэль Агрикола.

— А кто тебе сказал, что мы должны верить в вашего Христа? — усмехнулся Санька. — У нас свой Христос, а Бог един и нет у него образа видимого. Наш Христос — справедливость. А в такого бога верят у нас все. И потому, вам не сломить и не победить народ русский. Потому, что ваша вера другая.

— «А вы пустите нас сюда и дайте учить ваших детей, — подумал иезуит, — и посмотрим через сколько поколений вы станете молиться по-нашему».

Санька вдруг понял мысли иезуита. Не услышал, а именно понял. Или он сам об этом подумал? Но и иезуит, посмотрев в глаза, и на лицо царя, опечаленное грустной улыбкой, понял его мысли и смутился.

— С этим определились, — рассмеялся Санька. — Скажи мне…

— Государь, ты можешь не называть меня «иезуит»? В твоих устах это слово напоминает слово «змея». Я архиепископ…

— Это долго… Терпи… Бог терпел и нам велел… Ты же мне стал вдруг «тыкать»… А сначала всё на «вы», да на «вы»…

Микаэль Агрикола смутился. Русский царь постоянно выводил его из душевного равновесия своей прямолинейностью и откровенностью.

— Так вот… Скажи мне, иезуит, — с особым шипением произнёс царь. — Рим теряет бразды управления на северных территориях умышленно, или с нежеланием? Мне не всё равно, кто у России соседом будет: шведы, даны, Литва или Польша.

Царская обеденная трапеза затягивалась. Саньке никак не удавалось, «раскрутить» иезуита на откровенность. Тот говорил обо всём, но на вопросы почти не отвечал. Александр не особо и рассчитывал на получение от него информации. Он больше рассчитывал на залив в папского посланника своей «дезы».

Он, вообще-то, с удовольствием спросил бы, не создаёт ли орден в Эстландии и в, превращённой в светское герцогство Пруссии, иезуитские анклавы, создав ещё две иезуитские провинции. Он помнил из прочитанного когда-то давно, что к 1554 году «Дружина Иисуса» имела уже восемь провинций.

Первая, Индия, насчитывала 12 поселений, из них два — в Японии; вторая, Бразилия — 5 поселений; третья, Португалия — 5 поселений; четвертая, Кастилия — 9 поселений; пятая, Южная Испания — 5 поселений; шестая, Арагон — 4 поселения; седьмая, Италия без Рима — 11 поселений, восьмая, Сицилия — 3 поселения. Кроме того… три орденских дома в Риме, коллегии в Тиволи и Вене, поселение в Турне, союзы иезуитских студентов в Лувене, Кельне и Париже.

Таким образом, территория ордена простиралась уже тогда от Японских островов до Бразильского побережья. Она заключала в себе не менее 61 резиденции и 63 домов, не считая поселений в Тетуане (Марокко), в португальской колонии Конго и других… С начала 1554 года до 1556 года число провинций увеличилось до 12-ти.

— «Не Балтийскими ли территориями прирастает орден?», — думал Санька, но вслух этого не спросил.

— А что, есть предпосылки полагать, что Эстляндией интересуется король Ваза Первый?

— Были у меня осенью его послы. Ничего конкретного не просили, только продлить торговый договор и разрешить построить гостиный двор в Новгороде. Обещали в Новгороде построить колледж. Но по его вопросам можно было понять, что Эстляндия его интересует.

— Вы с ним, сир, также были откровенны и прямолинейны, как и со мной?

— Я хочу, чтобы меня правильно понимали, поэтому не виляю и говорю, то, что думаю.

— Редко кто, может себе позволить такую откровенность, — покачал головой иезуит.

— Если я не готовлюсь нападать, а собираюсь защищаться, мне не нужно это скрывать. Ни магистр, ни понтифик всё равно мне не поверят, это раз. А даже, скорее всего, наоборот. Вы станете стягивать свои силы к границе. Я тебе уже сказал, что ежегодно буду собирать дань с ваших земель. И твой магистр будет вынужден держать там войска в любом случае. Так, что, я ничего не теряю, говоря с тобой откровенно. Зато потом я смогу сказать, что именно это и говорил и слова своего не нарушил.

— Такая позиция вызывает уважение и говорит о вашей мудрости, сир, — сказал посол, но увидев на лице царя насмешливую улыбку, прервал льстивые речи.

— У нашего магистра на границе нет столько замков, чтобы сдержать ваши войска, так как сдерживаете их сейчас вы. Но у вас ведь тоже там нет крепостей. Как это получается у вас, сир?

Санька отвёл правую руку и развернул ладонью вверх, словно вопрошая: «А я, что говорил?».

— С вами воюет проживающий там народ.

Санька лукавил, выдавая отряды оборотней за народ. Хотя… Почему нет? Ведь они живут в тех лесах, через которые пытались пройти рыцари. На самом деле, в лесах деревень мало, а на болотах поселений ещё меньше, и воевать с рыцарями там некому.

Оборотни и кикиморки, облачённые в кожаные доспехи, отступая, заманивали рыцарей в болота и там уничтожали. Лошадей, завязших в трясине, как и рыцарское снаряжение, кикиморки Санькиной силой переправляли в Мокшанск.

— Тогда воевать с вами, и вправду, резона нет. Ни один народ не мог справиться с орденскими доспешниками, — вымолвил Микаэль Агрикола. — Я передам слова, сказанные вами, сир. Но, что же про те деньги, что требуете вы за город Юрьев? Цифры, что вы, сир, озвучили… Они безумно большие…

Санька усмехнулся и «посмотрел» на иезуита.

— Вы же понимаете, что дело лишь в принципе. Признайте хоть какую-то сумму и начните платить хоть по рублю, чтобы я увидел вашу добрую волю. А долги… Ведь их можно и простить… Худой мир лучше доброй ссоры. А мне никакая война не нужна. Ведь всё-таки вы, какие ни какие, но христиане и сопротивляетесь Лютерской ереси.

— Лютерская ересь — это бич христианства.

— «Ага, — подумал Санька. — Сначала сами её вырастили, чтобы разрушить устои, а сейчас вырезаете тех, кто восстал против безобразий Ватикана и римских пап».

— И мы не хотим раскола, потому ваш опыт был бы нам интересен.

— К сожалению, сир, мои полномочия весьма узкие и я не вправе отклоняться от прописанного мне регламента. Но я обязательно сообщу понтифику о вашем желании подискутировать на конфессиональные темы. Полагаю, что открытие в Москве постоянного посольства Ватикана позволило бы нашим церквям объединить усилия против ереси Лютера и жидовствующих[2].

Санька мысленно рассмеялся.

— Я бы послал бы кого-нибудь из наших епископов в ваш ближайший университет. А то и нескольких…

Иезуит снова мысленно восхитился русским царём, но лишь молча кивнул головой.

— «Знает же, что я слепой, — подумал Санька. — Или проверяет?».

— Присылайте посольство с ответом понтифика, — сказал он. — Полагаю, устроим.

Посол уехал из дворца через три дня. Но сначала Санька показал ему свои табуны, потом они постреляли из винторезов продолговатыми свинцовыми пулями, (патроны со стальными и медно-оболочечными пулями Санька от иезуита скрыл), и из крепостных пушек. Санька, пристрелявшийся за время «отпуска» со стен крепости, показал себя отменным стрелком и канониром.

Да и грех было не попасть с Санькиной системой самонаведения, когда он видел цель и траекторию полёта снаряда с разных ракурсов. Для удовольствия он, конечно, стрелял обычно, а для иезуита, для чистоты демонстрации навыков, отстрелялся, используя «читы» на «всю катушку». Причём, Санька мог бы управлять прицеливанием сразу нескольких орудий одновременно. Но это он точно пока демонстрировать никому не собирался. Будет время, будет пища…