Жена брата (СИ) - Голд Лена - Страница 19

Я молча встаю с места, потому что видеть ее, плачущую, не хочу. Мне самой сейчас реветь хочется от бессилия. Мечтаю, чтобы бабуля скорее выздоровела и мы вернулись к прежней жизни. Но, видимо, теперь это у нас не получится. Моя «мама» настроена не на шутку.

Усмехаюсь своим мыслям, кусаю ногти. Голова идет кругом.

— Ничего не скажешь, Алена?

— Что вы хотите от меня услышать? — повышаю голос. Глубоко выдохнув сажусь напротив. — Если бы вы хотели меня вернуть, вы бы это давно сделали, а не через двадцать один год.

— Я хотела! Но ты знаешь свою бабушку, Алена! Первые несколько лет она вообще не давала ни единого шанса тебя увидеть. Нет, я ее, честно говоря, понимаю. Она не хотела, чтобы ты привыкла ко мне. Потому что... боялась. Мама боялась, что я тебя опять брошу. Боялась сделать тебе больно, ведь ты привыкла бы ко мне. Да, мама видела мою решительность, но все равно не позволила. Я... нашла себе работу. Даже две работы. Пахала днем и ночью, лишь бы отвлечься, забыть обо всем. И у меня это почти получилось... Потом появился Артур...

Я вопросительно выгибаю бровь, но, судя по улыбке на лице «мамы», это дорогой для нее человек.

— У него жена при родах умерла. Мы соседями были. Сначала я просто помогала ему, кормила новорожденную дочь, присматривала за старшими детьми, а потом, через некоторое время, это превратилось в нечто большее. Алена, знаешь, когда думаешь, что смысла жить нет, именно в тот момент появляется человек, который доказывает обратное. Так случилось со мной. Я рассказала Артуру, как поступила с тобой. Как я бросила свою родную дочь. Он не поверил, потому что, по его словам, женщина, так любящая чужих детей, не могла оставить свою родную. Он ошибался. Да, я смогла стать хорошей матерью, но для чужих малышей. А для своей...

— И сколько у вас... Детей? С Артуром? — не могу скрыть обиду.

Кусаю щеку с внутренней стороны, лишь бы не заплакать. Оставила меня, но при этом воспитывала чужих... Насколько справедливо?

— Трое, — снова улыбается она, но эта улыбка грустная. Ее глаза блестят от слез, они начинают течь по ее лицу. — С Аней мы быстро нашли общий язык. Ей двадцать пять сейчас. Она средняя. Я ей рассказала про тебя. Ален, она очень хорошая девушка. Понимает меня, поддерживает каждый раз. И... она очень хочет с тобой познакомиться. Если ты не против, я бы хотела представить тебя своей семье. Сама я после тебя не рожала...

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​С мольбой заглядывает в мои глаза. Я отворачиваюсь. «Своей семье» — слова хлеще пощечины.

— Моя мама... Я думаю, она не будет против. Я не решалась с ней говорить, не решалась настаивать, но после операции... Ей стало лучше. Я не отступлю, Алена.

— Я вас видела с одной девушкой, — вдруг вспоминаю ту картину, буквально игнорируя слова. — С подругой детства своего парня. Что вас связывает?

«Мама» шумно сглатывает.

— Ничего, — отмахивается.

— Вы сказали, что хотите поговорить. И обещали, что говорить мы будем без лжи, — настаиваю на своем.

— Я ничего плохого не сделала, Алена, — шепчет еле слышно. — Просто предупредила, чтобы она держалась от тебя как можно дальше, иначе перед собой увидит меня.

Я недоверчиво заглядываю в глаза «мамы», но ответить не успеваю, потому что кто-то стучит в дверь. Рома пришел, что ли?

— А, это, наверное, Аня. Прости, она очень хотела с тобой познакомиться. Нетерпеливая немного, — прищуриваясь, виновато улыбается. — Может, это к лучшему...

Роман

Уже несколько дней я не узнаю Алену. Все время тихая, грустная. Перестала нормально общаться. Задумчиво идет в университет. На работе тоже рассеянная. Не могу понять, в чем причина.

Останавливаю машину. Забрав с заднего сиденья букет цветов, не спеша поднимаюсь к ней. В кармане вибрирует телефон. Отвечать нет желания, но, увидев на экране «мама», принимаю вызов.

— Привет, мам. Как вы там?

— Все хорошо, родной. Вы как? Справляетесь без нас?

Справляемся ли без родителей? Если честно, то мы дома почти не появляемся. Серега, к моему удивлению, серьезно занимается работой. Приходит домой к утру, точно так же, как и я.

— Так себе, — отмахиваюсь, останавливаясь у двери квартиры Алены. — Скучаем. Скоро вернетесь?

— Да, хотим завтра утром. Ром, я что хотела сказать, — мама делает короткую паузу, будто задумываясь, продолжить или нет. — Ромочка, с Сережей все хорошо? Он уже два дня мне звонит. Раньше... Ну ты же его знаешь, раньше он был таким холодным. А сейчас... Он странно ведет себя. Возможно, соскучился, не исключаю, но почему каждый раз повторяет, что безумно нас любит? Что-то мне не по себе становится. Ром, ты же присматриваешь за ним? Я знаю, что он не маленький, но все-таки младше тебя... И ты...

— Мам, с ним все хорошо. Не волнуйся, — честно отвечаю. Устало потираю лицо ладонью, прижимаясь лбом к двери. — Я с ним поговорю сегодня. Но я точно знаю: все в порядке.

— Хорошо, сынок. Ты не оставляй его. Иногда мне кажется, что он какую-нибудь глупость совершит, — заявляет мама дрогнувшим голосом. — Ром, не оставляй его одного, — повторяет.

Попрощавшись, я отключаюсь и прячу телефон в карман брюк. Нажимаю на дверной звонок, но Алена открывать не торопится. Я ей звонил перед приездом, и она сказала, что дома. Может, стоило предупредить о своем визите? Ушла, наверное, куда-нибудь?

Но из квартиры доносится ее голос:

— Кто там?

Усмехаюсь. Это новая привычка? В глазок нужно смотреть.

— Я, — отвечаю. — Привет.

— Привет, — Мышонок улыбается, распахнув дверь. — Я не ожидала. Почему не сказал по телефону?

— Решил сделать сюрприз.

Сделав шаг внутрь, обнимаю свою девушку за талию и прижимаю к себе. Оставляю на губах короткий поцелуй, а потом слегка отстраняюсь. Протягиваю букет.

— Боже, Ром. Спасибо большое, — глаза блестят, Алена забирает цветы и подносит к лицу. Вдыхает. — Как же они пахнут... Спасибо еще раз. Проходи же уже!

Через час мы уже сидим на диване и смотрим фильм. Наверное, впервые в жизни я сижу перед телевизором со своей девушкой. Раньше мне это казалось скучным делом, а сейчас понимаю, что на самом деле нет ничего кайфовее, чем обнимать любимую, обсуждать слова и поступки героев и... Целоваться.

— Ром, скажи, — Алена поднимает голову и смотрит на меня своими зелеными глазками. Касается ладонью моей щеки, гладит. — Как бы ты поступил, если твои родители откровенно дали бы понять, что твоего брата любят намного больше, нежели тебя самого? Такое вообще было?

— Нет, — пожимаю плечами, не понимая, откуда у нее в голове появились такие мысли. — У нас наоборот, наверное. Я — послушный мальчик в глазах родителей. Мало у меня было косяков. А вот Серега... Постоянно одни проблемы.

— Понятно, не продолжай, — положив голову мне на плечо, возвращает свое внимание к телевизору. — Я понимаю Сережу. Знаю, что он чувствует. Это неприятно, Ром.

— А вот я не понимаю, — взяв ее за подбородок, поднимаю вверх, вынуждая посмотреть мне в глаза. — Ты почему моего брата защищаешь? Раньше с такой ненавистью о нем говорила...

— Раньше... Теперь же понимаю, почему он такой эгоист. Я не хочу такой быть...

— Почему ты должна такой быть? Ален, что с тобой происходит, а? Я тебя в последнее время не узнаю. Расскажешь?

— Расскажу, но не сегодня, Ром. Не сегодня.

Нехотя отпускаю, решая не настаивать. Не вижу смысла давить. Она от меня ничего не скрывала, надеюсь, и сейчас не скрывает.

— Ты общалась с Сережей? — холодно спрашиваю, но Алена лишь отрицательно мотает головой, даже в глаза не смотрит. — Ален?!

— Ром, я с ним не общалась. С чего ты взял? Просто говорю, что неприятно, когда родители с одним ребенком общаются хорошо, а другого обвиняют во всех несчастьях в жизни. Тебя родители любят, поддерживают всегда, что бы там ни делал. А Сережа всегда был хулиганом, вытворял черт знает что. И из-за этого ему не доверяют, да?