Отступница - Dar Anne - Страница 11

– Я не заказывала, – с этими словами я отодвинула от себя пинту назад бармену.

Неожиданно мужчина сильно зажестикулировал, начав странно шевелить пальцами рук. Только через несколько секунд я поняла, что он пытается что-то сказать мне на настоящем языке жестов.

– Не понимаю… – отрицательно замотала головой я.

– Он говорит, что ты ему понравилась, поэтому он безвозмездно угощает тебя нашим лучшим пойлом, – внезапно пробасил некто, вышедший из мрака, разливающегося за спиной немого человека.

Сурдопереводчиком оказался очень высокий, мускулистый мужчина с татуировками на обеих руках. У него были густые тёмные волосы и отросшая борода, которые были красиво, и одновременно небрежно подстрижены, и уложены. Ещё одни добрые глаза?..

– Как сказать ему спасибо? – с уверенностью, равно пропорциональной моему нарастающему переживанию, поинтересовалась я.

В ответ громила ухмыльнулся мне – ему явно понравилась сила моего тона:

– Коснись кулаком сначала подбородка, затем лба – так выглядит спасибо на языке жестов.

Я проделала подсказанное мне телодвижение и в ответ от немого получила добродушную улыбку, и кивок головы.

– Его зовут Хуффи, – громила подошёл впритык к стойке, остановился чуть левее меня и обоими предплечьями оперся о столешницу. Хотя на первый взгляд он и выглядел угрожающе, его голос звучал доброжелательно.

Немой добряк вышел из-за барной стойки с двумя пинтами пива и понёс их за дальний столик.

– Он один из тех Уязвимых, которые лишили себя слуха? – проследив за удаляющимся мужчиной сочувствующим взглядом, зачем-то поинтересовалась я.

– Хуффи глухонемой с рождения, поэтому, хотя и не является воздушным, неуязвим перед Атаками. – Услышав это, я сжала свои пальцы на стеклянном ушке пинты. Ещё один Уязвимый с неуязвимостью перед Атаками: сначала Риган Данн, теперь этот Хуффи. Громила продолжал биографический рассказ о своём друге. – Парня спасли на поверхности в третий год после Первой Атаки. Трапперы приняли его за Неуязвимого и чуть не пустили на артефакты. Его спасла группа добровольцев, последний член которой почил с миром в одичавших землях месяц назад. Меня зовут Байярд, – собеседник внезапно протянул мне свою огромную руку, и я не задумываясь, вложив максимум силы в свою руку, пожала её. – Барбешопер в мире до Первой Атаки и бармен в мире после Первой Атаки. А ты кто такая?

– Джекки. Старшеклассница, вылетевшая из школьной скамьи и не успевшая влететь на университетскую.

– Звучит впечатляюще, – продемонстрировал в улыбке красивые зубы мой грозный, но только на первый взгляд, новый знакомый. – Можешь пить смело: если Хуффи угощает – значит это лучшее пиво из всего доступного. Если захочешь ещё – я угощаю.

– Откуда такая лояльность?

– Не разоримся, если один день будем угощать новоприбывших. Их здесь не так уж и много бывает.

– В городе? Или конкретно на этом этаже? – поведя бровью, я сделала первый глоток. Ледяное пиво и вправду оказалось отменным.

– Да ты уже кое-что сечёшь в местной фауне, – ещё шире заулыбался бармен.

– Откуда знаешь, что я из новоприбывших?

– Птичка одна на ухо насвистела. Та самая, что привела тебя к нам в гости, – он одарил меня красноречивым взглядом. – Как тебе фундаментальный ярус после среднего?

– Почему вы зовёте этот ярус фундаментальным? Разве он не обозначен нижним?

– Обыкновенная игра слов: фундаментальный от слова “фундамент”. Власти хотели назвать ярус нижним, но местные, по большей части обитающие здесь безвылазно, не согласились зваться низшими или нижними. Мы – неприглядный фундамент блестящего Подгорного города, без которого весь блеск и шик наверху уже давным давно рухнул бы. – Мне вдруг стало любопытно: переоценивает ли он значимость этого места или просто возвышает её? Бармен тем временем продолжал свои разъяснения. – Мы – настоящий народ этого города, а не те приспособленцы, что живут за наш счёт в блеске и роскоши. Большинству здесь просто не повезло оказаться первыми в этом городе и занять более сытное положение в паутине социума. Оглянись, – он размахнулся рукой в сторону бара, которым руководил, и я, оторвавшись от пива, посмотрела в направлении, в котором он указывал. – Бóльшая часть всего этого народа – бывшие новоприбывшие. Мало кто был здесь с момента Первой Атаки. Люди в этом месте, знаешь, до крайности разные, а потому все без исключения интересные. Видишь вон того лысого парня, клеящего рыжеволосую Бри у стены? У него на шее очень интересный артефакт – человеческий сустав с гравировкой “От лучшего друга”. Но он не траппер. Он Уязвимый, которому его лучший друг, перед тем, как покончить жизнь самоубийством, подарил эту украденную у трапперов кость какого-то несчастного Неуязвимого. Благодаря этой кости этот парень продержался в одичавших землях без малого три года, прежде чем его нашли добровольцы Подгорного города. А видишь вон того хмурого парня, скучающего под неоновой вывеской? Тоже Уязвимый. Один из последних старых новоприбывших. На протяжении пяти лет выживал тем, что употреблял кровь своих Неуязвимых дружков, которых в итоге казнили трапперы. Утверждает, будто подобная выпивка защищает от Атак в разы лучше, чем артефакты. Парень из отшельников, может даже социопатов: поговаривают, будто он до сих пор иногда заливается кровью Неуязвимых, приплачивая за её поставки всяким дошедшим до края оборванцам. А видишь вон того блондина, сидящего у фрески тату-мастерской? Нет, не туда смотришь, чуть левее. Да вот этот, с татуировкой на всю правую щеку. Неуязвимый траппер. Удивлена, что Неуязвимый обратился в траппера? А ведь его история очень романтична: батрачил на трапперов три года, чтобы выкупить у них девушку, которую любил. И он смог её выкупить. Но счастье длилось недолго: спустя год Джульетта сорвалась с какого-то утёса. Несчастный случай во время погони от очередной злобной коалиции трапперов. Чуть позже прибитый печалью парень приблудился к Подгорному городу и теперь ведёт здесь одну из самых распутных жизней, существующих на всех трёх ярусах. Спит с проститутками из нижнего яруса, одинокими женщинами из среднего яруса и женами политиков из верхнего. Когда-нибудь его точно порежут обманутые мужья, пока он легкомысленно заливается пивом в моём баре.

– Так ты не просто бармен? Этот бар принадлежит тебе? – я уже выпила полпинты, так что эмоцию удивления не скрыла.

Прежде чем Байярд успел ответить, рядом со мной на барный стул внезапно рухнула костлявая женщина в серой рясе, с растрёпанными каштановыми волосами, уже пронизанными первыми лучами седины, и безумным взглядом. Не обращая внимания на моего собеседника, она буквально вцепилась в меня своими глубоко посаженными, горящими ненормальными угольками, глазами:

– Новенькая? Воздушная или не воздушная? Слышащая или глухая? Наше сообщество радо каждому Неуязвимому! – с этими словами незнакомка влепила в барную стойку рядом с моей пинтой засаленную листовку такого же фиолетового оттенка, которого был приобретенный мной в медицинском крыле браслет, который я носила вывернутым, чтобы лишний раз не демонстрировать любопытствующим прохожим свою принадлежность.

– Шагай отсюда, Милдред, видишь же, что мы разговариваем, – с этими словами Байярд протянул женщине стеклянную рюмку с напитком подозрительного ядовито-зеленого цвета. Радостно сверкнув разбитыми зубами, женщина схватила предложенную ей рюмку и поспешила удалиться с ней в один из тёмных углов.

– Что это? – кончиками пальцев взяв грязную листовку, на которой было выведено лишь три слова – “Общество нового поколения”, – поинтересовалась я.

– Фанатики очередной псевдорелигии. Сбились в группировку несколько лет назад и до сих пор никак разбиться не могут, – хмуро и с заметным презрением в тоне ответил Байярд. – Поклоняются символам воздуха, разделили их на какие-то степени эволюции и молятся на них. Практикуют нездоровые дыхательные практики под действием дури. Зодиакальный знак весы у них ассоциируется с вдохом, водолеи с покоем, то есть с моментом между вдохом и выдохом, близнецы с выдохом. Обкуриваются и таскаются за Неуязвимыми, как за проводниками в светлое будущее, которое им мерещится под кайфом. Заблудшие души, стоящие на краю пропасти, из которой назад нет хода. Отдай сюда, – с этими словами он буквально вырвал из моих пальцев листовку, после чего порвал её в клочья. – Тебе это не нужно.