Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят (СИ) - "m_nickolskaya" - Страница 33

Крепкие объятья. Неприкрытые эмоции. Оголённые чувства. Всё напоказ. Всё без оглядки Друг для друга.

— Я, — Гермиона немного отдалилась, вытирая рукавом толстовки щёки, — если ты позволишь, стану тем человеком, который никогда тебя не обвинит. Потому что оно, — она положила его руку к себе на грудь, туда, где колотилось сердце, — оно верит в твою невиновность. Поверь и ты, Драко, — шёпотом.

Лбом она упёрлась в его подбородок, еле слышно моля его простить себя.

В гостиной небольшого деревянного дома, окружённого горами и лесом, стояли двое. Отныне их души переплетены тонкими нитями, которые зародились ещё тогда, когда в марте девяносто восьмого года их тела терзали клинки-близнецы пуская в кровь Тьму.

Тьму, которая чуяла себя в другом. Тьму одну на двоих.

***

Save your tears — Weeknd

Наколдованная ёлка была сносной. Немного кривые ветви и редкие иголки. Но это совершенно не портило картину этого Рождества. Самодельные украшения, которые Гермиона трансфигурировала из салфеток, случайно оказавшихся на нижней полке в кухонном шкафчике, вызывали детскую наивную улыбку на лицах у обоих волшебников. Гирлянду они сняли с окна. Теперь картина была практически полной.

В компании новой бутылки огневиски на журнальном столике теперь стояла тарелка с сыром, горячими бутербродами и чипсами и плитка чёрного шоколада. Всё, что им удалось найти в праздничной Кортине. Но, наверное, этого было достаточно, чтобы крепкий и слишком горячий вкус огневиски стал приятным и вкусным.

Поленья в камине, который спрятался от Гермионы за массивным креслом у стены, тихо потрескивали, наполняя комнату уютом. Хотя Драко и Гермиона сейчас практически в нём не нуждались. Они удобно устроились на диване, укрытые вязаным пледом. Грейнджер сидела, облокотившись о боковую спинку, сложив ноги на бёдра Малфоя. Одной рукой он гладил её колени, а второй держал стакан.

Прошло уже несколько часов после того, как Драко и Гермиона полностью открылись друг другу. Это было хорошо. Говорят, ожидание удара всегда страшнее самого удара. От этого сейчас по телу расползалась приятная нега. От этого было легче дышать.

Теперь разговоры были тихими, немного менее эмоциональными, но пока всё такими же больными. Каждый из них чувствовал острую потребность в том, чтобы вылить всё наружу. Выскрести, выпотрошить.

Драко много говорил о прошлом. Говорил, как пытался исправить последствия собственной слабости, а Гермиона только крепче сжимала его плечо, снова давая ему понять, что она рядом.

— Ты поэтому стал целителем?

Разговоров о профессии Драко в волшебном Лондоне была уйма. Каждый строил свои догадки о причинах выбора наследником Малфоев такой стези.

— Знаешь, я об этом задумывался ещё раньше, — Драко сделал маленький глоток огневиски, а после закинул в рот кусочек сыра. — Но, в конце концов, решающим стало проклятье мамы. Она всегда говорила, что у меня есть хорошие задатки целительства. И я решил… что последую этой дорогой.

Он нахмурился. Рассказать обо всём было лишь малой частью. Чувство вины так быстро не уходит. Оно томится, выжидая самого уязвимого момента для удара. Гермиона снова сжала его плечо, отчего его губы дрогнули в мимолётной улыбке.

Он повернулся, встречаясь глазами с Гермионой. После поднял руку и провёл костяшками пальцев по её острым скулам.

— Ты такая красивая. Всегда была красивой, ещё со школы.

Гермиона широко улыбнулась.

— Неужели? Мне казалось, тогда ты был абсолютно другого мнения, — теперь улыбался Драко.

— Я был глупым маленьким засранцем.

— А сейчас ты умный и большой.

Драко сощурил глаза, ожидая продолжения, но Грейнджер молчала и лишь лукаво улыбалась.

— Но всё такой же засранец.

Она не успела и пискнуть, как оказалась прижатой к дивану большим тёплым телом. Огневиски расплескался, намочив её футболку. Драко щекотал её рёбра, приговаривая при этом:

— У тебя есть одна попытка, чтобы забрать свои слова обратно.

— Ни за что!

Звонкий смех слышался впервые в этих стенах. В этот волшебный момент в этой самой комнате всё вдруг стало правильно. Как должно быть. Казалось, эти двое смогут залатать свои глубоки раны благодаря доверию друг к другу. Благодаря важным словам, сказанным в нужный момент, благодаря лёгким касаниям, мимолётным искренним улыбкам. Благодаря тому, что так вовремя оказались в жизнях друг друга.

Немного успокоившись, Драко вдруг спросил:

— Ты помнишь, когда твоя Тьма проснулась?

Гермиона застыла. Конечно, она это помнила. Это был май две тысячи третьего года. Тёплый солнечный день, такая же тёплая ночь, которая омрачалась дикими кошмарами и вывернутыми наизнанку органами.

— Да, двадцать…

— Второго мая.

Грейнджер громко выдохнула. Откуда…?

— Откуда ты знаешь?

Малфой улыбнулся краешком губ, будто это событие было приятным в его жизни. Едва ли.

— В этот день я вернулся в Англию. Предположил, что мы оба почувствовали это.

Он игрался с её волосами, перебирая шоколадные локоны пальцами, пока Гермиона переваривала эту информацию. Вот же. С самого начала было решено будущее, которое рано или поздно свяжет их двоих. И от осознания этого мотыльки внутри только сильнее бились крыльями о рёбра.

Столько лет они были рядом, и ни она, ни он даже не догадывались, что рядом была такая необходимая панацея. Что рядом был тот, кто бы понял. Кто бы поверил.

Она смотрела на него, практически не моргая. Не веря в свою удачу. Никогда бы она не могла подумать, что найдёт своё спокойствие в этом мужчине, но с каждым днём это подтверждается всё больше.

— Иди ко мне.

Гермиона не медлила. Пересела к нему на колени, сразу обнимая за плечи. Он гладил её по спине, второй рукой зарываясь в волосы, массируя кожу.

— Спасибо, Гермиона, — шёпотом в самые губы.

Мягко, тепло, по-настоящему. Он благодарил, наверное, за шанс, который она ему подарила. Шанс быть понятым и прощённым.

I want to — Rosenfeld

Его язык легко коснулся её нижней губы, прося разрешения. И она разрешает, приоткрывает губы шире, сталкиваясь с его влажным языком. Руки напрягаются, жёстче цепляясь за тёплое тело. Поцелуи глубокие, мокрые. Такие нужные.

Драко крепче обхватывает Гермиону за талию, второй рукой придерживая её бедро.

— Как насчёт горячего душа?

Они оба уже давно забыли, каково это: стоять под горячими каплями. Но сейчас это казалось самым идеальным решением.

Гермиона что-то промычала ему в рот. Драко принял это за согласие и направился в ванную, которая была, к счастью, совсем рядом. Такое же дерево и лишь стеклянная перегородка, к которой он теперь прижимал Гермиону, задирая её промокшую от огневиски футболку.

— Магия, воспользуйся магией, Драко.

Два щелчка — и они обнажены. Хотелось быстрее оказаться во власти друг друга. В таких необходимых крепких объятьях, в необходимых чувствах, что рождались где-то глубоко внутри, наперекор угольному мраку. Это рождало огонь и безумие.

Горячие струи полились тоже по щелчку пальцев опаляя голую кожу. Грейнджер шикнула, но лишь сильнее прижалась к Драко.

— Твоя задница в джинсах может запросто свести с ума, ты знаешь это?

Гермиона улыбнулась ему в рот.

— Сейчас на мне нет никаких джинсов… а-ах.

Драко больно укусил её за мочку уха.

— И это охуенно, Грейнджер, потому что я больше не намерен терпеть.

Он опустил её на ноги, рывком разворачивая лицом к стеклянной перегородке.

— Я так блядски хочу тебя.

Мужские ладони по-собственнически разгуливали по мокрой горячей коже, сжимая талию, обводя грудь. Драко сжал соски, оттягивая их немного, вызывая новый стон Грейнджер. Сладкий протяжной стон.

Его возбуждение твёрдо упиралось ей в поясницу, и Гермиона, дразня, тёрлась о него. Его правая рука неожиданно опустилась к промежности, проводя средним пальцем по мокрым складкам.

— Драко…

— Да мне, блять, сносит крышу от того, какой ты становишься для меня, Грейнджер.