Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов - Джемс Джордж Рейнсфорд - Страница 28

• Предыдущая
• 28/47
• Следующая

Пустынник молчал. Скрестив руки на груди и наморщив лоб, он стоял, погруженный в глубокие раздумья, и прошло минут, наверное, десять прежде, чем он ответил:

– Какое печальное стечение обстоятельств! Поистине, злой рок преследует храброго Кюсси. Подумать только!.. Он пленник, а его брат по оружию не в состоянии протянуть ему руку помощи… Но не отчаивайся, милый юноша, мы не оставим в беде твоего господина, и, если дело только в деньгах, мы отыщем нужные средства, чтобы заплатить выкуп. С божьей помощью мы найдем их…

– Они уже найдены, святой отец. Хотя благородный граф и потерял рассудок, но не забыл о дружбе с сиром Гюи: чувствуя себя не в состоянии доставить вынул лично, он дал мне, чем заплатить. У меня в карманах двенадцать тысяч крон золотом, и, опасаясь путешествовать с такой суммой, я попросил бы вас, святой отец, приберечь деньги до пори до времени. Я же отправлюсь в путь, чтобы переговорить с графом Саллисбюри. Он хоть и на стороне англичан, но был когда-то дружен с моим господином, и я надеюсь, что он подскажет мне, в чьих руках теперь сир Гюи де Кюсси. Завтра же утром, с восходом солнца, я брошусь на поиски своего хозяина и, клянусь, найду средство освободить его. Но знайте, если по истечении двух месяцев я не вернусь сюда, то это будет обозначать только одно: смерть от руки какого-нибудь бродяги все же настигла меня. Тогда, святой отец, явитесь к королю Филиппу и попросите его отдать выкуп за сира Гюи.

– Постой, добрый юноша, не горячись! Мне понятны твои намерения, но вряд ли такая спешка послужит на пользу дела, – сказал пустынник. – И вот тебе мой совет: отправляйся-ка лучше в Париж и отыщи там сира Франциска де Русси Монжу, начальника стражи; расскажи ему обо всем и попроси себе в помощь телохранителя. От этого будет двойная выгода: ты сможешь рассчитывать на успех своего предприятия, да и охранник, я думаю, не останется без награды.

Паж внял мудрому совету и, оставив себе на дорогу несколько золотых монет, остальные деньги отдал пустыннику. Он поблагодарил старца и, приняв благословение, отправился в путь.

В прежние времена на берегах Сены возвышалась огромная крепкая башня, составлявшая с наводной стороны одно из внешних укреплений города Руана. Давно уж она разрушена, но и беглого взгляда на эти руины достаточно, чтобы понять, что это было за место – место пыток и преступлений.

Недолгим было правление юного принца, всего-то несколько дней. Вскоре город вновь заняли англичане, и Артур Плантагенет вместе с Гюи де Кюсси были схвачены и заточены в башню, о которой мы и упомянули выше. Вот уже четыре месяца, как они находились здесь.

Мрачная обстановка отведенной им комнаты не располагала к веселью. Это была темная каморка площадью не больше десяти квадратных метров и высотой метра и два с половиной, сводчатый потолок которой поддерживался несколькими мощными колоннами. Тут не было ни одного окна, за исключением крошечного отверстия под потолком, пропускавшего слишком мало света, чтобы рассеять мрак и позволявшего лишь с трудом различать предметы.

У самой стены лежала связка свежей соломы, служившая де Кюсси постелью, а прямо напротив было устроено ложе для принца Артура. Это была настоящая постель, покрытая двумя коврами. Тут же стояли два стула – роскошь невиданная тогда в темницах – и небольшой деревянный столик на каменных немках.

За столом, подперев голову руками, сидел принц Артур. Было это в один из прекрасных февральских дней, и блестящий луч света, пробившись сквозь узкое оконце, освещал роскошную одежду и прекрасные белокурые волосы юноши, в беспорядке строившиеся по его щекам.

Чуть в стороне от него устроился де Кюсси. Он с явным сочувствием поглядывал на своего товарища по темнице, участь которого казалась ему тяжелее его собственной. В первые дни плена хитрый Иоанн вел себя с узниками вполне дружелюбно и даже ласково, но поступал он так отнюдь не по доброте душевной, а лишь потому, что Вильгельм Саллисбюри, лорд Пемброк да и другие влиятельные сеньоры, находившиеся при дворе, не потерпели бы грубости к пленнику королевской крови. Но очень скоро английский король нашел случай под разными предлогами удалить их от себя, и с того дня жизнь пленников круто изменилась.

Долгое пребывание в руанской крепости подорвало здоровье Артура, и неблагоприятно отразилось на его настроении. Его надеждам не суждено было сбыться, и он все чаще впадал в уныние. Холодный мрак, царивший в темнице, питая мысли безрадостные и угрюмые, только усугублял это тягостное состояние. На все попытки Гюи де Кюсси хоть как-то расшевелить его, Артур лишь отмалчивался, печально опустив голову и вспоминая о днях более счастливых. Целые дни принц проводил, предаваясь горестным размышлениям, и слезы стали для него единственным утешением.

Но иногда, по вечерам, де Кюсси удавалось разговорить принца; и когда в наступающих сумерках им приносили лампы, своим желтовато-красным светом рассеивавшую окружающий их мрак и создававшую какую-то теплоту и своеобразный уют, Артур отрешался на время от своих грустных размышлений и слушал де Кюсси. В такие минуты сир Гюи, не прерываясь, рассказывал о своих приключениях в Святой земле: о сражениях, в которых участвовал, об опасностях, подстерегавших христианских рыцарей, о их мужестве и благородстве. В рассказах присутствовали та живописность и романтизм, которые и придают величие войнам этого века и самому рыцарству.

Тогда щеки Артура покрывались румянцем; он с жадностью внимал этим, порой надолго затягивавшимся рассказам, и, сопереживая вместе с Гюи, говорил, что желал бы вместо войны за родительское наследство, за трон, посвятить свою жизнь служению Кресту и избавлению гроба Господня и Святой земли от неверных.

В ту минуту, о которой мы говорим, рыцарь хотел было начать очередной рассказ, но звуки чьего-то голоса за маленькой дверью, которая вела в коридор, удержали его. Де Кюсси стал прислушиваться.

– Ты дерзок, да еще и продолжаешь дерзить! – говорил кто-то, подошедший почти к самой двери, громким раздраженным голосом. – Не напоминай мне о других пленниках! Именно тебе было приказано посадить его одного в темнице. Что мешало тебе поместить Гюи де Кюсси вместе с пятьюдесятью другими пленниками?.. Убирайся! Пошел! Ты больше не тюремщик этой темницы. Не возражай, и отдай мне ключи от камер. Эй, Гумберт, останься здесь со стражей. И не вздумай подслушивать; но и далеко не отходи, на случай если я позову тебя. Понял ли ты, бестолочь? Если я заговорю громким голосом, ты сейчас же войдешь в эту комнату.. Но только в этом случае, запомни!

Загремел, поворачиваясь, ключ в замке, загромыхали отодвигаемые запоры, дверь отворилась, и вошел Иоанн, король Английский. Он на минуту приостановился и проеме двери, внимательно оглядел темницу, а затем таким же внимательным и холодным взглядом посмотрел на Артура, который встал, ожидая, пока затворится дверь. Легкая улыбка скользнула по губам короля, когда он заметил болезненное состояние, до которого плен и отчаяние довели юношу, буквально за несколько месяцев до этого отличавшегося силой и здоровьем.

Но эта улыбка тотчас исчезла с лица человека привыкшего скрывать все что творилось в душе. Затем он с минуту смотрел на Гюи де Кюсси, как бы прикидывая на глаз расстояние, отделявшее его от рыцаря. Но тот остался сидеть на своем соломенном ложе и даже не шелохнулся.

Наконец Иоанн снова обратил свой взор на Артура.

– Что я вижу, любезный племянничек! – воскликнул он с едкой иронией. – Неужто вы все же решились откликнуться на мои просьбы и почтить сей скромный двор своим благородным присутствием! Надеюсь, вы оценили радушие, с которым вас приняли здесь, и не питаете больше на этот счет никаких иллюзий. От себя же добавлю: уж я-то не выпущу вас из своих крепких объятий. Можете пользоваться моим гостеприимством всю оставшуюся жизнь, дорогой родственник. Да-да, дорогой, ибо ваше присутствие здесь влетело-таки мне в копеечку. А кстати, как вам понравились эти хоромы? – обвел он взглядом темницу.

• Предыдущая
• 28/47
• Следующая