Двойня в подарок-2. Семья (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 9

«Может, раскрыться?» — представляю, как Морозов входит в спальню и застывает обалдело. Убрав в сторону одеяло, переплетаю ноги, выгибаюсь дугой. Красное кружево выгодно подчеркивает грудь. А сетка скрадывает небольшой животик. Замираю в странной позе, увиденной на странице глянцевого журнала. И снова прислушиваюсь.

Тишина!

Никто не бежит по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Не врывается в спальню. Не прыгает в кровать с разбега.

«Не спешит он ко мне. Что могло произойти за две недели?» — спрашиваю себя и не нахожу ответа.

Умерла свекровь. Мне бы быть рядом с мужем в такой момент. Поддержать. Просто обнять. Но судьба распорядилась иначе. Никто не виноват… И так переволновались за девчонок.

И сейчас бы кинуться друг к другу…

«Спи уже», — приказываю себе. Спина покрывается колючими мурашками. Да и все тело дрожит от озноба. Замерзла и не заметила! Накрывшись одеялом, словно попадаю в теплое облако. Утыкаюсь носом в подушку.

Вот что он там делает, а?

Подскочив с кровати, трясущимися руками надеваю халат. Голой ступней нащупываю шлепки, разлетевшиеся в разные стороны. Один нахожу сразу. А второй…

Ладно! Некогда искать!

Откинув в сторону тапок, несусь босиком к лестнице. Неслышно спускаюсь вниз. Даже сама своих шагов не слышу.

Заглядываю в кухню, слабо освещенную подсветкой. На столе все так же стоит ноутбук. А рядом пепельница и кофейная чашка. Улавливаю легкий запах кофе и сигарет.

Морозов курит? Никогда не видела!

Замираю лишь на мгновение, любуясь мускулистой фигурой мужа. Вытянув ноги и положив голову на спинку дивана, Тимофей с кем-то разговаривает по телефону. Внимательно слушает собеседника. Глаза прикрыты, а губы постепенно разъезжаются в довольной улыбке.

— Я постараюсь, Ань. Правда! — заверяет кого-то полушепотом и добавляет лениво. — Но и ты не продинамь меня, ладно?

9

Лера

— Что-то ты неважно выглядишь, — роняет мама, расставляя на столе чашки и тарелки. Деловито режет принесенный из кондитерской мясной пирог.

Залив заварку кипятком, кошусь угрюмо. Знаю наперед, что заботой тут и не пахнет. Сейчас последует какая-то гадость. Мне бы сгруппироваться и отразить отпор, но я не успеваю даже подумать, как мама тяжело вздыхает.

— И майку эту смени. Смотреть тошно. Тебе же розовый не идет, Лера. Ты в нем свинку Пепе напоминаешь…

Задыхаюсь от горькой обиды.

— Уходи, — шепчу, глотая слезы. — Слышишь? Уходи и больше к нам не возвращайся!

— Так-то ты с матерью, Лера, — поджав губы, кивает мама. Укладывает пирог обратно в коробку. — Мы с Ниночкой поедим, — произносит решительно.

И окинув меня презрительным взглядом, заявляет.

— Думаешь, если за мэром замужем, так тебе все дозволено? Но я так тебе скажу, Лера… Ты в этом доме долго не задержишься. Выкинет тебя Морозов за ненадобностью или в служанку превратит. Ты на себя посмотри, клуша! И на него. Думаешь, влюбился он в тебя. Ага! Как же…

Мать шипит, не скрывая ненависти. А я таращусь на нее обалдело и даже слова вымолвить не могу.

— Тимофей любит меня и дочек, — выдыхаю собравшись с силами. Голос звенит от уверенности.

— Утешься этой мыслью, — отмахивается от меня мама. — Развестись он с тобой не разведется, наверное. Такую вторую дуру еще сыскать надо. А таскаться будет. Вернее, он же и так от тебя гуляет.

— Что? Да кто тебе сказал?! — выкрикиваю в отчаянии.

— А мне и не нужны чужие сплетни. Собственными глазами видела. Я ж не такая дура, как ты…

Мама укладывает пирог в пакет и демонстративно шествует к выходу.

— Бред какой-то! — теряя остатки сил, опускаюсь на край табуретки. — Ты врешь… Все ты врешь!

— Нет, к сожалению. Хочешь у Нины спроси, — передергивает плечами мама. — Ты когда с девочками в больнице лежала, тут к Морозову забегала одна…

— И кто же? — спрашиваю, не скрывая сарказма. Умом понимаю, что это все чушь. Не станет Тимофей приводить в дом посторонних женщин.

Это же Шанск! Сарафанное радио быстро разнесет по городу сногшибательную новость. Сразу все местные кумушку примутся обсуждать новую пассию мэра. Тимофей этого никогда не допустит.

Во первых, дорожит своей репутацией, а во вторых — действительно любит нас.

Закусываю губу, вспоминая, как пару недель назад, в ночь нашего возвращения домой, мы выясняли с Морозовым отношения.

Вернее, я пыталась поругаться, а муж, сграбастав меня в охапку, нежно чмокнул мой нос.

— Я думал, ты спишь…

— Без тебя не могу, — признаюсь как на духу. Обвив руками мускулистый торс, заглядываю в уставшее лицо мужа. — Ты почему спать не идешь… Я ждала…

— Да с Аней Аркелиди надо было перетереть, — прижимает меня к себе Тимофей. — Там в Дашином деле столько подтасовок. Литвин, конечно, скотина бешенная…

— Ты им поможешь? — выдыхаю с надеждой. А с души сваливается огромный булыжник.

Аня — Аркелиди, слава тебе, господи!

— У нас с Анькой взаимозачет, — хрипло смеется муж. В глазах веселятся озорные чертики. — Я ее консультирую и свожу с нужными людьми, а она, раз все равно застряла в наших краях, подменит меня в конторе. Пока я тут мэрствую.

— А она здесь надолго решила остаться?

— Да-а, придется, наверное. Литвин, сучий потрох, уперся рогами. Вернее, даже не он, а его мамаша… — пальцы мужа скользят по моей шее, губы безошибочно находят эрогенную зону за ухом. — Пойдем спать, Лер, — выдыхает Морозов. — Устал я, как собака. Измучился тут без вас…

Всхлипывая, кидаюсь мужу на шею. Реву, внезапно осознав, какая я дура.

— Лер, да ну что ты, — бормочет Тима, подхватывая меня на руки. А я, растворившись в его объятиях, забываю о всех своих подозрениях.

И сейчас с недоверием смотрю на маму. Она, конечно, не врет. Но скорее всего, ошибается.

— Рот закрой, — устало вздыхает мама. Решительным жестом возвращает обратно на стол пирог и велит мне. — Садись уже. Сейчас расскажу.

Тяжелым кулем опускаюсь на стул. Тупо смотрю, как она наливает в чашки чай. Кладет мне на тарелку кусок пирога.

— Мутный твой Морозов, — смотрит в упор. — Тебе лапшу на уши вешает. А сам девок водит…

— Нет, — мотаю головой. — Ты ошибаешься…

— Ну конечно! У тебя мать дура, а муж просто золото, — едко замечает она, разворачивая шоколадную конфету. Аккуратно откусывает кусочек. Жует тщательно. И сделав небольшой глоток, шепчет вкрадчиво. — Мы же с Ниной его видели, Лера! Сюда к нему девка приезжала. Из калитки такая деловая выскочила. А он ее нагнал. Прижал к черному внедорожнику и принялся целовать прямо посреди улицы.

— А потом?

— Она уехала. А Тимофей твой в дом зашел. В старом красном пуховике был. В тапках на босу ногу…

На автомате мешаю чай. Даже сахар в чашку положить не удосужилась. Тупо таращусь на жидкость цвета охры. Безотчетно кладу дольку лимона. И все пытаюсь сообразить, что мне делать с этой информацией?

На огромном черном внедорожнике ездит Анна Аркелиди. Но чтобы Тимофей бегал за ней и целовал на улице? В жизни не поверю.

— Девушки можешь описать? — заикаясь спрашиваю мать.

— Невысокого росточка. На огромных каблуках. Блондинка с длинными волосами. Очень модно одета… Знаешь на кого похожа? На Милочку Старшинову!

Во взгляде матери явно читается торжество.

— Я говорила, — произносит вкрадчиво.

А мне остается только молить бога, чтобы у маминой истории имелось хоть какое-то объяснение.

На Милу Старшинову похожа только одна женщина в Шанске. И это Анна Аркелиди.

«Нужно спросить Тимофея, — мелькает среди охватившего ужаса одна здравая мысль и тут же ее заглушают другие. — Так он тебе и сознается! Опять наврет с три короба!»

10

Закрыв дверь за матерью, прижимаюсь лбом к холодному оконному стеклу. Наблюдаю, как она деловито спешит по дорожке. Не оглядывается. Будто от чужих уходит. Через силу отлепляюсь от окна. Бреду на второй этаж к дочкам.