Вместе. Синдром Керчепина (СИ) - "Awelina" - Страница 17

А потом захотелось и убить. Когда блокировки и приемы защиты стали больше походить на предварительные ласки. Коснулся бедра, шеи, талии, небольно дернул за волосы, заставив заколку вновь слететь, обласкал ягодицы. От ярости и усталости у меня сбивалось дыхание, мутилось в глазах. К вспотевшей коже липли пряди растрепавшихся волос, нервируя.

— Забавно, что вы недурно поладили с Деймосом, — заговорил Садист, когда мы застыли друг напротив друга: он — возмутительно свежий, холеный, со снисходительной улыбкой глядевший на меня и я — взмокшая, тяжело дышавшая, сверлившая его ненавидящим взглядом.

— Только ведь это не он, а я заботился о тебе, Карамелька. Все это время. Он помогал, потому что я так сказал. И тогда из трипа он вытащил тебя по моему распоряжению. Ты доконала меня своей ненавистью, а я ведь не враг тебе.

Я саркастично приподняла одну бровь. Новость не из приятных, но это не повод не уколоть в ответ.

— Как мило, Тэпп, сначала загнать меня на смерть, а потом откачивать руками друга. Слабо самому прийти было?

— Карамелька, я подарил тебе союзника в этой куче дерьма, чем ты недовольна? — хохотнул Садист, но я заметила, что задела его. Мимолетная эмоция, но это лицо и его выражения изучила досконально, точно маньячка.

— Представь, Нир, — протянула я с угрожающей улыбкой, — твои игрушки все же люди, так что жди сюрприза.

О да! И он удастся.

Я с новыми силами обрушила на Садиста серию ударов. От каждого он успешно уклонился. От бессильной ярости зарычала, а Тэпп, вдруг блокировав мои руки, развернул к себе спиной, крепко прижал, перехватив за шею и талию, шумно и горячо задышал в ухо.

— Я ведь вижу тебя насквозь, Мия. Ты что-то задумала. И это что-то связано с Деймосом. И знаешь, я решил, что тоже позволю тебе поиграться. Почему нет? Впервые я перестал скучно жить. Раньше, представь, хотелось поубивать всех, настолько они отвратительно предсказуемы и тупы. Поэтому с нетерпением буду ждать твоего сюрприза. С огромным таким.

Поцеловав в висок, точно ужалив, он внезапно выпустил меня, оттолкнув, за долю секунды до того, как удар моей ноги пришелся бы ему по голени.

Пошатнулась, но устояла на ногах. От гнева, ненависти, адреналина и поднятого им жара возбуждения мир вокруг подернулся красноватой пеленой, я стиснула кулаки с такой силой, что коротко остриженные ногти больно впились в кожу, а потом, выдохнув, набросилась на Тэппа.

Я оттесняла его к ледяным коркам, задыхаясь, ощущая, что накатывающие волнами слабость и утомление сокращают мое время и делают проигрыш все явственней. И слишком поздно поняла, что и тут Садист просчитал все до мелочей.

Когда ловким приемом сумела отвлечь противника, чтобы сделать подсечку, не удержалась, поскользнулась сама. В последний момент сумела ухватиться за нашивку на плече формы Тэппа и увлечь его за собой.

Он упал прямо на меня, но удержался на руках, иначе точно сломал бы мне что-нибудь. Дыхание выбило не от удара, а от неожиданной и выводящей из себя близости, зудящей волнением и мурашками.

— Ты упал, я выиграла, — прохрипела. Светлые глаза были так близко, что видела отражение собственного лица в черных расширившихся зрачках.

— Ты упала, а я выиграл, — возразил и молниеносным движением перехватил руки за запястья, а бедрами прижал к полу мои, обездвиживая, удерживая.

Впрочем, это и не требовалось. Подобная интерпретация исхода поединка и поза заставили ошеломленно застыть.

— Условия были такие: если я заставлю тебя упасть, то выигрываю, — прошипела, глядя в ненавистное ликующее лицо.

— Не-е-ет, — протянул сладко Садист, мазнув носом по моему, вызывая дрожь и непонятную оторопь. — Я сказал: я на полу, а ты берешь в пару Деймоса. Вспомни и впредь тщательно вслушивайся в сказанное. На полу сейчас ты, а я — на тебе.

— Что? — голос сел, когда осознала: все так и есть.

Видимо, я не удержала лицо, потому что Тэпп вдруг с жадностью вгляделся в меня.

— Если ты не поняла, я проясню. Ты не возьмешь в пару ни Деймоса, ни кого-либо другого. Только меня, — ледяным приказным тоном заявил он. — И знаешь почему?

— Потому что я малявка и всегда проиграю тебе? — огрызнулась, прищурившись.

— Нет. Потому что ты моя.

Замерев, я смотрела в его глаза, осмысливая, пытаясь отыскать зацепку, защиту, избавиться от возбудившего меня чувства опасности, зарождавшейся дрожи предвкушения.

— Какую дурь ты принял, Тэпп? Никчемное заявление, — безэмоционально проговорила, не отводя взгляда.

И испугалась еще больше, когда он подался ближе ко мне, практически к самым губам. Нервы взвинтились, обжигая электрическим огнем, во рту пересохло.

— Я не делаю безосновательных заявлений. И об этом ты скоро узнаешь, когда мы познакомимся поближе. Время пришло, Мия, — прошептал, легко, мимолетно коснулся своими губами моих.

Горло стиснул спазм, а тело охватила жаркая слабость. Вот что значит получать дурные вести после изматывающего спарринга с тем, кого хочешь уничтожить. Он собирается познакомиться поближе? Пусть. Когда знаешь соперника от и до, легче нанести смертельный удар.

Я собиралась поквитаться за это «моя», за проигрыш, скользкий пол, недопоцелуй и крепкое, тяжелое мужское тело на мне, начавшее возбуждаться. Последний факт вдруг придал сил и уверенности.

— Если не собираешься сейчас и здесь трахнуть меня, просто слезь и отпусти. Хочу поспать оставшиеся часы. Надеюсь, больше ни один урод не потревожит, — выплюнула, пытаясь оттолкнуть Тэппа и выбраться.

Он довольно хмыкнул, явно сдерживая смех, и, к удивлению, подчинился. Я быстро встала, отскочила в сторону, опасаясь, что Садист вновь схватит меня, заставит слушать очередное страшное и странное заявление. От резких движений закружилась голова, да и мышцы после нагрузок дрожали. Или, возможно, это последствия всего случившегося и объявленного.

Я отвернулась, взглядом разыскивая потерянную заколку, когда Тэпп обхватил мои плечи, оказавшись сзади. Хрипло шепнул в макушку, оставив на волосах поцелуй:

— Ты моя.

Промолчала, хотя хотелось возразить, проклясть и ударить побольнее. Стиснула зубы. А он выпустил меня, давая возможность уйти.

За окном общей аудитории сыпал снег, словно кто-то в поднебесье щедрой рукой опрокинул емкость с пухом. Он все падал и падал, умиротворяя. Впрочем, на тему лекции погода, по всей видимости, нисколько не влияла.

— Мы все — патриоты. Наша жизнь и наша душа, наши помыслы и планы принадлежат отечеству. Именно этим мы отличаемся от наших врагов, — воинственно и торжественно вещала с кафедры Киона Дольская, замдиректора по воспитательной работе. Должность подходила ей как никому другому: с мужской стрижкой, без грамма косметики на лице с мелкими и хищными чертами, она по части жесткости и бескомпромиссности ни в чем не уступала сильному полу.

— Поэтому, если мы умрем в бою ли, в очаге ли применения химоружия, на границах ли в живом заслоне, мы сразу попадем в рай, а наших врагов ждет ад и муки. Потому что правда за нами. Потому что мы едины перед лицом угрозы, когда все против нас.

Патетика смерти и безмерной любви к отчизне керы Кионы уже стала таким обыденным делом для всех, что большинство или просто смотрели в окно, или незаметно копались в сирсах, общаясь или просматривая разные файлы. Я же проходила квест по жестам-адаптерам, делая вид, что решила обрабатывать лекцию в планшете.

— Но иногда среди нас попадаются лжецы. Предатели. В некоторых случаях они открыто говорят, что правда не за нами, в некоторых — маскируются. Они вражеские агенты, враги нашему государству. Посмотрите внимательно, студенты. Они могут быть среди ваших товарищей, даже среди близких, друзей семьи. Если вы вычислили такого человека, поняли, что он сомневается, не разделяет правильную позицию, вы знаете, что об этом надо сообщить.

Деймос рядом развлекался популярной на этой лекции игрой «Тупой эмоджи». Учащиеся перекидывали друг другу по сирсам идеограмму, тот, у кого она задержалась дольше двух секунд, проигрывал. Парень хмыкал и ругался, поглощенный азартом, но я старалась не отвлекаться на него: время поджимало, Тэпп наверняка уже справился. Он всегда меня опережал, всегда…