Твари империи (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 49

Правильного ответа пока не знал и сам инспектор. На тот (предусмотренный опять же Тайным Приказом) случай, если враг умеет читать чужие мысли даже с завязанными глазами. Он перевернул несколько страниц, сверил ответ.

Подозрительные кожаны предусмотрели и такой вариант, как налёт на крепость и захват книжечки с паролями, а возможно и предательство. Поэтому у каждого инспектора была личная книжечка, а в каждой книжечке помещалась своя пара вопросов и ответов. Кому-то приходилось много мудрить, обеспечивая операции. На первый взгляд проще было посадить ходока на две недели на гауптвахту. Что с того, что дворянин? Зато никакой мороки с паролями, секретными вопросами. Что за две недели может произойти?

Но начальство считало иначе.

— Порядок, — инспектор убрал книжечку. — Можете снять повязку и добро пожаловать в Хоту. — Затем кожан повернулся к Ожогу. — Он ваш, сержант. — И крикнул в дверь. — Часовой!

Они покинули сторожку и направились в крепость к казармам. К этому времени уже стемнело, но южанин явно не собирался здесь ночевать. Что делать дальше Ожог не знал. Никаких инструкций на счёт спутника он больше не имел. Вернее инструкция имелась и гласила — "по возвращении из Лабиринта и после проверки предоставить сопровождение, не задерживать". Но под последней фразой скорее всего подразумевалось, что разведчика не следует сажать под замок или чинить какие-либо препятствия. А вот как сам южанин собирается распорядиться временем, сержант не знал.

— Может еще разок баньку? — спросил он на всякий случай. — После Лабиринта банька не хуже чем после тундры помогает.

— С большим бы удовольствием, сержант, но надо спешить. Я так понимаю, голубей почтовых у вас тут не водится?

— Нет, — теперь улыбнулся Ожог. — Засечная Черта хищниками голодными кишит. В том числе и птицами. Соколы, ястребы, совы. А если их егеря и прикармливают, то как раз голубями. Ни один не проскочит. Так и задумано. Правда, не слышал я, чтобы хоть одного перехватили. Не летают они из Лабиринта, тем более в лабиринт. Да его и перелетные птицы стороной обходят. Вот доберётесь до Змеиной, там государевы голубятни в каждой крепости имеются. Оттуда и кинете весточку.

— Понятно. А вот воды попить бы не помешало.

— Известное дело! Теперь неделю будете точно лошадь воду хлебать. Мышонок!

Ветеран будто за дверью дожидался. А возможно что и дожидался.

— Мышонок! Воды гостю! И лошадей готовь! Двух бойцов в сопровождение.

— Лишнее, — сказал гость. — Помню я дорогу-то.

— Нет. У нас без сопровождения можно легко заплутать, а то и в ловушку какую-нибудь угодить. Тем более в темноте. Так задумано. Даже местные без конвоя не ходят.

Пока южанин пил ключевую воду, Мышонок уже привёл лошадей и встал чуть поодаль, чтобы разговору не мешать.

— Что там? — мотнув головой в сторону Лабиринта, спросил, наконец, сержант. Среди массы не заданных вопросов, этот, по крайней мере, касался службы. Его роте как раз предстояло здесь служить. Разведчик пожал плечами.

— Рано или поздно пророчество сбудется, верно? — расплывчато ответил он.

— Сбудется? — переспросил сержант. — И когда?

— Трудно сказать. Но думаю, срок подходит. Хотя ничего определенного я там не увидел. Скорее почувствовал. И вот ещё что: когда я у тохчи-ма гостил, заметил, что тот ледник, который по словам ученых закрывал долгие века полумифический Северный вход, быстро тает. Уже скалы виднеются.

Дамматрик посмотрел на готовых лошадей, о чем-то задумался и, вытащив из маленького кармашка на перевязи костяной кружок с монетку размером, протянул Ожогу.

— Возьмите, сержант. Я бы и спутникам, с какими внутрь ходил, дал бы, но они себе на уме. Суеверные до жути. Дырку просверлят и на шею повесят, как оберег. А тут нужен трезвый ум. Вещица от врага не поможет, но если он вдруг появится, переломите её, и мы узнаем о вторжении раньше, чем доберётся армейская эстафета.

Кто они эти "мы" Искатель не уточнил, предоставив Ожогу додумывать самому. Какие-нибудь крутые ребята, танцующие на лезвии и играючи дёргающие волоски из задницы дьявола.

Южанин забрался в седло.

— Ну, бывайте, сержант.

Сопровождаемый парой бойцов, он нырнул под кроны деревьев, превращающих без того тёмную дорогу в чернильную реку. Стук копыт быстро угас.

А сержант всё стоял у ворот крепости и сжимал в ладони амулет, словно ребёнок неожиданную конфетку — всё, что осталось от тайны, к которой он на несколько недель прикоснулся.

Глава 19. Тайхар. Трое

На завтрак или на обед, это как посмотреть (время-то близилось к полудню), Тайхар заказал яичницу с беконом. Шесть хрустящих ломтиков бекона, шесть яиц с целыми желтками. Капитан поглощал блюдо прямо с почерневшей от копоти сковороды, помогая вилке кусочком хлеба. Время от времени он делал глоток красного сильно разбавленного вина, на которое пришлось согласиться потому, что пиво накануне у хозяина скисло, а новая партия ещё не дозрела.

Портовая таверна "Змея и якорь" стала обычным местом его дневных трапез. Капитан не держал в доме прислугу, не желая ни с кем себя связывать, пусть даже это будет наемный работник. А самому готовить не хотелось. Вечером он лишь поджаривал кусок сыра над каминным огнем, как закуску к сорпскому мальту. Но днем следовало наполнить желудок всерьез, предстояло беготня с покупкой новых канатов и парусины. К счастью теперь у него хватало средств, чтобы снять в заведении отдельный закуток. В трактирах крупных городов Киеры такие называли кабинетами, их защищали от случайных глаз и ушей различными ухищрениями вплоть до магии, но здесь, в Киле, жили люди попроще и хозяин ограничился небольшими выгородками из досок и парусины. Их обычно использовали для свиданий, переговоров, заключения контрактов и денежных расчетов, но Тайхар просто хотел поесть в одиночестве, не слыша чавкающие звуки завсегдатаев, их тупые разговоры, не дыша перегаром и обильными кишечными газами, которые простолюдины не стеснялись выпускать в публичных местах.

Каких-то восемь лет назад он не смог бы даже посмотреть на почерневшую от копоти сковороду. Его вывернуло бы от одного вида пригоревшего сала, от жира, покрывающего посуду. Но одиночество, всё пережитое за годы бегства, превратили аристократа в плебея. Тихи уголок — единственное, что он мог себе нынче позволить.

Наказание или возмездие. Так он понимал превратности судьбы. В свое время ему следовало принять вызов, но он сбежал от ответственности. И вот, как искупление, получил этот странный контракт… груз детей…

Капитан вздохнул. Быть может, он слишком накручивает себя, изводит? Ведь можно просто плыть по течению, пока судьба не предоставит возможность свернуть. Или вернуться.

Его мрачную рефлексию прервал стук в дверь. Стук был коротким, но сильным. На хозяина, тем более на кого-то из прислуги, это не походило, а никого другого Тайхар не ожидал. Может быть письмо? Но и писем он не ожидал тоже. Единственный клиент, вернее его представитель в образе жуткой твари, появлялся сам, когда желал и без стука.

Капитан отодвинул сковороду, глотнул вина. С трудом отыскав чистый уголок на изрядно грязной салфетке, вытер рот.

— Входите! — крикнул он в сторону двери.

В комнату вошли трое мужчин. Они выглядели как монахи какого-нибудь странствующего ордена. Скорее всего таковыми и являлись. Их одинаковые тёмно-бордовые плащи имели грязные разводы — на первый взгляд свидетельство пройденного пути, но скорее всего, следствие неумелой кустарной покраски. Плащи были плотно запахнуты и скреплены золочеными фибулами в виде древнего литийского иероглифа, означающего "путь" или "строительство", в зависимости от контекста. Впрочем, простому капитану знать о литийских иероглифах не полагалось, поэтому Тайхар не задержал на фибулах взгляд.

Один из визитёров выглядел старше двух других. Он обладал жиденькой бородой с седыми прядями и морщинистым лицом. Этот смотрел капитану прямо в глаза, в то время как двое более молодых бегло, но тщательно, и видимо со знанием дела, осмотрели комнатушку. Монахи, значит, с определенными навыками.