Твари империи (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 1

Глава 1. Вердикт

— Невиновен!

Удар молотка.

— Иск отклоняется!

Удар молотка.

— Дело закрыто!

Изрыгнув вердикт, Их Честь ударил молотком в третий раз, да так приложился, что у чернильницы захлопнулась крышка, а молодому мастеру Дамматрику, представителю истца, показалось, будто с судейского парика на стол посыпалась пудра. Противный скрип секретарского пера, под аккомпанемент которого оглашалось решение, сменился осторожным гулом толпы. В нём легко угадывалось разочарование, и даже некоторое недовольство, затушеванное, впрочем, привычной опаской. Открыто показывать отношение к юстиции Альпорта, тем более к одной из сторон процесса, рисковали немногие из простых горожан. Но и эти слабые отголоски недовольства смолкли, когда судья Атайрис обвёл зал мрачным тяжёлым взглядом.

Публика сразу же присмирела и пошла на попятную. Застучали складные кресла, затопали, зашаркали по рассохшемуся неровному паркету ботинки, туфли, сапоги. Народ повалил к выходу, вполголоса делясь впечатлениями от процесса. Деталей для пересудов и разговоров хватит теперь на неделю.

Судебные тяжбы считались одним из немногих доступных развлечений для черни. Место на ипподроме стоило дорого, к тому же после запрета тотализатора бега привлекали лишь аристократию, знатоков лошадей и верблюдов, а немногочисленные театры застряли на репертуаре доимперской эпохи, сохраняя тяжёлый для восприятия слог и ещё менее понятные нынешнему горожанину мифологические аллюзии. Оставались ещё состязания в риторике. Но и они хоть и проходили открыто на форумах, требовали от слушателя некоторой образованности, интереса к нюансам политики или философии, чем могли похвастаться немногие из низших слоёв.

Уголовные и гражданские процессы казались народу ближе к жизни, понятней, а в зал суда пускали любого желающего, причём пускали бесплатно, лишь бы желающий этот твёрдо стоял на ногах, был опрятно одет и не дышал сивухой. Подробности кровавых преступлений, зачитываемые обвинителем, воспринимались как хороший рассказ, драматизм допроса свидетелей, показания корнера, адвокатские выкрутасы во время прений, неожиданные повороты сюжета от предъявляемых сторонами фактов, держали публику в напряжении. А суровые вердикты, длящиеся точно вычурные пасьянсы, в конце которых выпадала виселица или костёр, эти и вовсе слушались при полном молчании зала. Так что если не считать ярмарочных балаганов и полулегальных азартных игр в кабаках, только суды и позволяли разнообразить унылую жизнь бедного горожанина.

Разумеется, итог большинства процессов был обычно известен заранее. Судейское племя в Альпорте хоть и избиралось самими жителями, считалось таким же ходовым товаром как, скажем, породистые жеребцы, изумруды или амбра. Не каждому и не всякий раз по карману, но все же при определенном напряжении сил, повернуть ход процесса в свою пользу могли даже люди средних сословий. Честно судили разве что двух спорящих нищих, у которых за душой не имелось ни гроша.

Однако на этот раз дело с самого начала обещало интригу. Во-первых, схлестнулись между собой состоятельная страховая контора, имеющая реноме жесткой фирмы с большими связями, и известный всему городу гангстер Жук Лейсон, с репутацией не менее серьёзной. Народ возбудился в предчувствии настоящего зрелища. Тем более, что, во-вторых, и судья оказался под стать спорящим сторонам. Атайрис относился к той небольшой когорте неподкупных и бесстрашных судей, которых горожане избирали без затрат и усилий со стороны кандидата. Ни предложение мзды, ни угрозы не могли сбить его с праведного пути и убедить в том, что не подтверждено уликами или показаниями свидетелей. Обычно такого судью приглашали для арбитража, причем заранее вписывали в контракт. Он сам по себе являлся гарантией честной сделки.

Праведного судьи оказалась, однако, мало для торжества справедливости. Разбирательство тянулось полтора месяца, но большинство свидетелей, которых ценой огромных затрат и усилий удалось отыскать работникам страховой конторы, под тяжёлым взглядом Лейсона успешно запутались в показаниях. А те двое, на которых Дамматрик особенно рассчитывал — старый рыбак, видевший разгрузку корабля на острове Волнений и портовый работник, утверждавший, что "Молот Горного Тролля" вышел в рейс с ветхой оснасткой, хотя за две недели до отплытия на склады Лейсона поступила новая парусина и канаты — эти двое не явились вовсе. Возможно, ими уже лакомились крысы в поганых оврагах за городской стеной; возможно их кости, оставшиеся после акул, догрызали крабы на дне большого лимана; возможно также, что, получив на руки вознаграждение, оба скрывались в каком-нибудь мелком городке Южного Побережья. Так или иначе, концы оказались обрубленными, а Жук Лейсон в который раз вышел сухим из воды.

"Молот" сгинул, погубив капитана Ники Торадо и дюжину его матросов. Весь город знал, что это мошенничество. Что ценный груз Жук снял с корабля загодя, на острове Волнений, и как только страсти улягутся, табак, кокосовая мякоть, пряности, а также кое-что из контрабанды неизменно появятся на рынках Альпорта. Весь город знал, но косвенных улик было мало и доказать в суде правду у страхового товарищества не вышло. И теперь конторе предстояло выплатить десять тысяч золотых монет за потерянный груз, тысячу монет за корабль и по пятьдесят семье каждого из матросов. Судебные издержки округляли сумму потерь до пятнадцати тысяч, что ставило их бизнес на грань банкротства.

Но вовсе не золото сейчас было главным, не страх перед разорением тяготил мысли молодого мастера Дамматрика. Капитан Торадо был их компаньоном. Они потеряли товарища, а Дамматрик не смог добиться возмездия.

Он тяжело вздохнул.

Собственно в ловушку они сунулись сами. Попав несколько раз на крючок Лейсона, они не отступили, как наверняка сделали бы на их месте здравомыслящие коллеги. Нет, они держали марку лучшего в городе страхового товарищества и решили вывести Жука на чистую воду. Заключая последнюю сделку, они настояли на присутствии в команде корабля своего компаньона. И Жук Лейсон согласился, мало того, он согласился, чтобы сам Торадо и повёл судно. Так что всё было под контролем. Но судно сгинуло вместе с грузом и командой, свидетели разбежались. Товарищество проиграло процесс.

Толпа утекала из зала через дефиле выхода, как песок из верхнего конуса склянок в нижний. Бывший обвиняемый не тронулся с места. Стоял, упёршись руками в ограждение, и смотрел на оппонента. Смуглое скуластое лицо, чёрные жёсткие волосы. Он был настоящим южанином, этот Лейсон, чистопородным жителем побережья, смотрящим с долей презрения на тех, в чьих жилах текла хотя бы небольшая примесь имперской крови. В то время как потомки переселенцев кичились бледностью, завезённой предками из скудного солнцем сердца империи, среди простого люда больше ценилась не порода, но сила. И вот силы у Лейсона имелось в избытке. Взгляд южанина порождал арктический холод.

Дамматрику так захотелось съездить кулаком по непроницаемой роже, что он даже испугался неожиданного порыва. Благо головорезы не позволяли приближаться к боссу, спасая тем самым не столько Жука, сколько возможного психопата от самоубийственного шага.

— Придёт время, и я наколю тебя на булавку! — крикнул в сердцах Дамматрик и тут же выбранил себя за несдержанность.

Как не чуждый философии человек, он знал, что всякая угроза — суть проявление слабости. Что толку в пустых угрозах, если они пусты? А если угрозы серьёзны, то зачем предупреждать противника? Не лучше ли нанести удар, когда его не ожидают? А теперь вышло так, что он попросту сотрясал воздух.

Телохранители Лейсона даже не шевельнулись. Настоящие профессионалы, не шпана какая-нибудь с окраины. Слова — всего лишь слова, если они конечно не часть колдовского заклинания, а защита от оскорблений не входит в обязанность телохранителей. Сам Лейсон также не снизошёл до ответа. Он молчал, но продолжал морозить оппонента ледышками глаз, словно в мыслях уже наматывал его кишки на вертел.