Убежище. Книга вторая - Назарова Ольга - Страница 2

– Чтоооо? Да как ты смел? – Ника с горечью вспоминала об эксклюзивных туфлях от известного модного дома, которые второпях забыла, о сумке из крокодиловой кожи, о дорогущих сапогах-ботфортах. – Ты! Жаль, что ты не помер!

– Сочувствую тебе! – процедил Владимир, вспоминая, как смотрел вслед её машине.

– Это я тебе сочувствую. Точнее НЕ сочувствую! Так тебе и надо! Банкрот! Разорившийся простофиля! Неудачник! – скорбь по одежде, шубе и туфлям накрывала, захлёстывала Нику с головой. – Ты… ты! Жаль, что я давно тебя не бросила!

– Да, и не вернулась на ресепшен в своём фитнес-клубе!

Ника зло расхохоталась. – Куда? Да что б ты ещё знал! Я теперь с настоящим мужиком! С состоятельным! Не таким… жадным обмылком как ты! У него денег столько, что ты даже во сне представить себе не можешь! Он тебя как муху раздавит! Я у тебя всё заберу. Всё, что останется!

– Какое счастье, что банк лишили лицензии! – вдруг подумалось Владимиру. – Знать бы, кто это сделал, прямо поблагодарил бы! Она ж мужчин выбирает, как Мишка сметану!

Мишка, сметана и следующая Никина добыча «с деньгами» каким-то удивительным образом сплелись воедино, и Владимир совершенно неожиданно расхохотался.

– Ты что? С ума сошел? – Ника изумилась. Она ждала чего угодно, но только не смеха. Могла быть любая брань, проклятия, ненависть. Вот, Роман, которого она бросила, когда сумела зацепиться за Владимира, сыпал такой отборной руганью, что она даже пару новых слов узнала. Так что её уже ничем не удивить, но это… – У тебя чё? Срыв нервный? Помешался с горя!

– Неее, Никуся, я в себя пришел от счастья!

– Да от какого?

– Тебя нет, и не будет рядом! Да! Последний совет по старой памяти… Вали от моего дома как можно скорее и подальше! И вообще, под ноги мне не попадайся! Мой адвокат с тобой свяжется!

Он отключил смартфон и откинулся на спинку сидения.

– Сметана… Жирная и много! – пробормотал он, представляя новый Никин "трофей", щедро обляпанный густой белой сметанной массой.

– Пааа? – Мишка опасливо заглянул в окно отцовского внедорожника. – Тебе плохо?

Владимир уловил что-то новое в интонациях сына, и ещё не открывая глаз сообразил, что Мишка о нём забеспокоился!

– Неее, Миш, мне хорошо!

– Она возвращается? – уточнил Мишка, c видом человека, который с самого начала знал, что закончится всё плохо, и ещё даже хуже.

– Кто? Ника? Я что, по-твоему совсем-совсем дурак? – хмыкнул отец. – Кстати, а чего это ты такой?

Мишкина светло-серая футболка была в каких-то пятнах, Владимиру странным образом что-то напомнивших.

– Нуууу, я там… навещал кой-кого, – Мишка невесело отвернулся.

– Ладно, колись. У меня сегодня такой день… Уже ничем не удивишь!

– Там собака.

– Бездомная? – что-то в этом роде Владимир и подозревал, когда увидел «узорчик» на одежде сына.

– Нет. Домная. То есть домашняя, но, блин, лучше без дома, чем с таким! – Мишка безнадёжно махнул рукой и полез на сидение.

– Ну, рассказать-то ты мне можешь или это страшная тайна?

– Что там рассказывать? Кормят её раз в два дня. Приезжают и кормят. Иногда и вовсе не приезжают. Даже воды нет. Мне бабка соседская рассказала. Она воду собаке через сетку шлангом наливает, так хозяева ругаются, что, мол, грязь разводит. Я как-то бабушку ждал у рынка в машине, ну и увидел. Потом уже приходил навестить, когда мы приезжали, угостить там… А сейчас же в город скоро. И всё!

– Ну, что всё? У собаки есть хозяева… Наверное, они всё-таки о ней позаботятся! – рассудительно ответил Владимир.

– Ага, как же! Так, как и о предыдущей, которую куда-то дели весной, а потом эту завели! Да что я тебе рассказываю! Ты не поймёшь! – злые слёзы наворачивались на глаза, Мишка торопливо их стирал, шмыгал носом, сердился на себя. – Нафига я ему рассказал? Смысл? Расслабился, вот я баран! За сметаной съездили, и прям разоткровенничался…

Людмила озадаченно осматривала сына и внука.

– Вы что, поругались?

– Нет, – помотал головой Мишка и, спрыгнув с перил крыльца, канул в густых зарослях. Фёдор одним длинным прыжком сиганул туда же.

– Володь?

– Мам, ты про псину на станции знаешь? – Владимир выводы делать умел. После его слов про пса, Мишка помрачнел, замкнулся и только в окно косился, словно в электричке едет и рядом не родной отец, с которым он только что разговаривал, а какой-то неприятно пахнущий бомж. – Мишка какого-то пса подкармливает…

– Знаю, конечно! Он живёт в красном кирпичном доме с башенкой. Забавный такой дом… – Людмила мало того, что знала, так ещё и сходила лично посмотрела, даже с соседкой хозяев Тима поговорила, – Им действительно собака не нужна… Предыдущий куда-то исчез. Весной привезли этого, а он щенок был. Есть просил всё время. Поскуливал. Некоторые жаловались, ну, хозяева бить начали. Соседка предложила его ходить кормить. Но она пенсионерка, своих собак трое, ещё этого не потянет. Сказала, что за небольшую денежку была готова варить еду и на него. Прямо калькуляцию рассказывала – не согласились. Мол, будет своих кормить, а деньги красть.

– И так бывает, небось…

– Не тот случай, Володенька. Есть мошенницы, конечно, но у таких свои собаки не бывают такими ухоженными, а соседский не пытается прощемиться поближе к сетке и руки полизать. Она его всё равно подкармливает чем может, когда хозяева долго не появляются, но они очень уж ругаются.

– А Мишка тут причём?

– Мишка его увидел почти сразу, как мы дачу купили и к нему бегает. У нас даже порядок выработался – покупаем ему еды, и Миша идёт к псу, а я на рынок, а потом он меня находит, и уже вместе двигаемся за покупками в супермаркет.

– Погоди, а как он с ним общается? Через сетку? Следы-то на футболке были такие… контактные.

– Ну, не совсем через сетку. Она в одном месте отходит и Миха… нет, не наливайся праведным гневом. Не забирается он на чужой участок! Просто передаёт псу еду, гладит, а Тим ему правую переднюю лапу подаёт – как раз дотягивается через прутья вольера. Мишка к нему очень привязался и очень за него боится.

Владимир хмыкнул, – Ну, не дураки же хозы, от пса избавляться.

– От первого избавились… Да и не нужен он им. Они дом собрались продавать, уезжают куда-то. Только цену заломили большую, никто не берёт, а боятся, что дом пустой, да у станции. Вот Тима и держат.

Владимир досадливо дёрнул плечом. Его всё это совершенно не касалось. А Мишка просто не умеет себя вести и вообще лезет, куда его голова не лезет! Он заглянул в холодильник, достал бутылку с ледяной минералкой, вышел во двор, приложил булькнувшую бутылку к виску и вдруг его словно толкнул кто! Вспомнился обжигающий холод от тёмной воды, в которую он прыгнул за тем щенком… Да! На берегу кто-то кричал о сопляке, который лезет, туда, куда его голова не лезет, но он сумел добраться до безнадёжно тонущего псёныша и выволочь его на берег. И потом он щенка не бросил! Они вместе с мамой нашли ему дом.

– Голова не лезет, да? Давненько ли ты стал таким… – он покосился на своё отражение в оконном стекле и скривился. – Чё-то ты, Вовка, омерзявел!

Словечко «омерзявел» тоже было оттуда – из детства. У них в компании оно означало худшую степень пакостных изменений в недавно ещё приличном пацане.

Мишка уныло размышлял о том, что ему, конечно, грех жаловаться.

– Раньше-то было совсем фигово! А сейчас и бабуля, и Фёдор, и Маурка, – про отца он принципиально старался не вспоминать. – И жить стало это… приятнее, чего уж там!

Но с вечерними тенями всё увереннее наползала совсем уже не летняя прохлада, и Мишке стало уже невмоготу бороться с плохим настроением: – И осень скоро, школа… Да ещё новая, чтоб ей! Непонятно, как там что будет! Хотя… Чего там непонятного – ничего хорошего. А главное, главное, как же тут будет Тим?

Мишка каждый раз всё сильнее ощущал, что связь между ним и чёрным остроухим псом-подростком, становится всё сильнее и сильнее. Даже соседка это заметила.