Истина всегда одна (СИ) - Башибузук Александр - Страница 36

— Живой? — Иван дождался кивка, заскочил на водительское сиденье, завел мотор, а затем, с помощью Петрухи, погрузил дохлых немцев прямо на пленного летчика.

— Охренели? Блядь… — пленный заворчал и заматерился хрипловатым, грубым голосом, сильно диссонирующем с его внешностью.

Но Ваня, не обращая на него внимания, погнал машину в лес и остановился только тогда, когда уперся в глухой бурелом.

И там, уже совсем без сил, вывалился из внедорожника.

— Развяжите, мать вашу! — заорал летчик.

— Не ори… — устало бросил Иван.

— Баба! — Петруха вдруг расплылся в улыбке.

— Сам ты баба! — задиристо ответил летчик, но на последнем слове почему-то осекся.

— Да ну нахер? — Ваня ошарашенно почесал затылок, а потом, выбросив дохлых фрицев, вместе с якутом вытащил пленного.

Тот сразу же принялся остервенело оттирать рукавом с лица натекшую с трупов кровь.

— Кто такой?

— Младший лейтенант Синицын! — ворчливо признался летчик. — Был сбит, взяли в плен… — и вдруг, стеснительно улыбнувшись, поблагодарил: — Спасибо, что освободили, я уже думала…

И поняв, что проговорился, моментально покраснел.

— Может Синицына? — хмыкнул Ваня.

— А вы кто такие? — взвилась летчица. — Немедленно представьтесь!

— Так Синицына или Синицын? — не обращая внимания на требование, нагло переспросил Ваня.

— Баба, сам не видис? — ехидненько ухмыльнулся якут. — Класивый, но сиська нет!

Иван думал, что летчица взорвется в негодовании, но она вдруг примирительно призналась:

— Синицына я, девушка. Младший лейтенант Синицына Варвара Михайловна. Летчик истребитель. Но вы это… хватит хамить.

— Больсе не буду! — искренне пообещал Петруха.

— Спасибо! — улыбнулась Синицына. — А вы кто?

— Штрафники, — признался Ваня. — Рота погибла, мы уцелели. Красноармейцы Петров и Куприн. Я слышал, немцы говорили, что вы знаете немецкий язык?

В голове у него зашевелилась забавная мысль.

— Знаю, неплохо, — не стала отказываться летчица. — Считай, выросла в Германии, отец служил при торговом полпредстве. А зачем вам?

— Сам пока не знаю… — Иван задумался, но так ничего не придумал и принялся потрошить дохлых фрицев и машину, попутно экзаменуя Синицыну в знании немецкого.

К появлению в отряде девушки, он отнесся довольно равнодушно. Немецкий она знала очень прилично, при должном везении могла сойти за немца со своим грубым голосом и образцово показательной нордической внешностью, но идею рядиться во фрицев Иван пока отложил.

Водилу «Кюбеля» назвать особо запасливым было нельзя, но определенный запас провизии и полезных трофеев для выживания в окружении нашелся.

Синицына, активно участвовала в обыске, быстро нашла свою кобуру с «ТТ» на ремне и тут же повесила ее себе на пояс. А попутно, абсолютно не стесняясь, с аппетитом жевала кусок трофейной колбасы, чем неожиданно расположила к себе Ваню. Тот момент, что она оказалась летчиком-истребителем, немного удивил, но не особо, потому что Иван давно уже убедился, что советские женщины воюют наравне с мужчинами, в том числе в авиации.

И вообще, Варвара оказалась неожиданно компанейской и простой девчонкой, без тени заносчивости из-за своего звания.

А еще, несмотря на ее несколько мужскую внешность и отсутствие женских атрибутов, Синицына вызывала откровенную симпатию у Ивана. Но не как женщина, а как товарищ, наверное. Точно Ваня и сам не знал.

— Сопровождали на штурмовку… — рассказывала Синицына. — Попала под зенитки, пробило маслопровод, движок заклинило, тянула сколько можно, выбросилась с парашютом… — она потрогала синяк под глазом и сморщилась. — И зацепилась стропами за дерево. А тут эти… — младший лейтенант неприязненно покосилась на труп жандарма. — Побили, связали… но отстояли от других фрицев и сами повезли сдавать. Хорошо хоть подумали, что я мужчина. Увы… — летчица застенчиво улыбнулась. — Я больше на пацана похожа всегда была чем на девчонку. А еще греблей занималась, оттого плечи. И постриглась по-мужски. Знаете, как за волосами ухаживать трудно в полевых условиях. Что теперь делать будем? Мне бы в часть…

Иван задумался. Но задумчивость быстро развеял Петруха, приказав сваливать от машины в глубину леса.

Что и было исполнено, прихватив трофеи, маленький отряд убрался в чащу и шел, пока не забрел в глубину торфяных болот, к маленькому участку суши.

Якут сразу занялся готовкой, разведя маленький бездымный костерок в ямке, а Ваня принялся обрабатывать ссадину на голове.

— Давай, помогу… — Синицына сразу включилась в процесс. — Так, там вроде фляга с коньяком была, надо продезинфицировать…

Иван настолько устал, что безропотно принял помощь. А сам, пока Варвара обрабатывала рану, ломал голову над тем, что дальше делать и рассматривал трофейную карту.

Напрямик соваться к своим, он однозначно не собирался. А вот идея, сместиться в сторону и перейти фронт вне активных боевых действий, нравилась все больше. По итогам своих вышиваний, он давно убедился, чем безумней задумка, тем больше шансов на исполнение она имела.

Поэтому, когда Синицына закончила, скомандовал.

— Возвращаемся к машине, фрицев разденем и поедем дальше под видом жандармов:

— А я? — якут ошарашенно уставился на Ивана. — Я тосе сандалм? Совсем дулак, Ванюшка?

— Ты поедешь, как пленный, — отрезал Ваня. — Скажем, если спросят, что везем русского диверсанта.

Синицына как-то странно посмотрела на Ивана, но кивнула. Якут недовольно брюзжал, но в итоге Ване удалось его убедить.

Плотно перекусив, Ваня с товарищами вернулся к машине, раздел дохлых фрицев до исподнего, после чего вернулся к месту ночевки.

К счастью, жандармы оказались более-менее чистоплотными, обошлось без вшей, а пятна крови на форме наскоро замыли в болоте.

Варвара, не чинясь, отошла в сторонку и быстро переоделась. Ваня откровенно подсматривал, в надежде увидеть хоть какие-то женские атрибуты, но преуспел лишь частично. Что-то такое на груди проглядывало, но очень невнятное. К тому же Синицына под летным комбезом носила мужское просторное белье, которое все скрывало.

Сам Иван с немецкой формой никаких проблем не испытал, так как за свои многочисленные попытки выжить постоянно ее таскал. Щетину сбрил трофейным кинжалом и даже стал немного похож на фотографию жандармского удостоверения.

— Я боюсь, даже очень… — откровенно призналась Синицына. Она выглядела абсолютно по-арийски, даже форма жандарма сидела на ней вполне пристойно.

— Я тоже… — Ваня пожал плечами. — Ничего стыдного.

— Настоясий немес! — Петруха брезгливо скривился. — Оба молда немеский…

Он до сих пор дулся из-за того, что ему отвели роль пленного.

Иван не стал отвечать и завалился спать возле костерка. Варвара легла спасть поодаль, но совершенно загадочным образом оказалась на плече Вани. Иван плюнул, встал и убрался спать подальше. Ничего против женщин на своем плече он никогда не имел, но летчица больше смахивала на мужчину… ну, сами понимаете…

А рано утром, наскоро позавтракав, они вернулись к «Кюбельвагену». Мотор покапризничал, но все-таки завелся. А еще через пару минут, машина покатила по грунтовке. Ваня сидел за рулем, Варвара рядом, а связанного Петруху уложили в багажник.

Откуда он несщадно ругал попутчиков, так и не примирившись с ролью пленного…

— Плоклятый немеский свиня! Вы навелное сами пиледателя. Мосет ты не Ванюска, а Ганса?

Иван обреченно вздохнул. Петруха не замолкал уже добрых полчаса и поливал Ивана с Варварой отборной бранью.

— Какой Валвала? Эта тосе немеский девка…

Варвара улыбнулась, а Иван снял с пояса флягу с коньяком и забросил на заднее сиденье.

— Пиледателя, спиона… — якут внезапно заткнулся, затем послышалось бульканье, сменившееся довольным бурчанием. — Если и немса, то доблый немса…

Синицына покосилась на якута и едва сдерживая смех, сказала по-немецки: