ДНК для олигарха (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 12

— Я тебе не человек, что ли?

— Биоробот системы Шершень-два!

— Кхм, почему два? — закашливаюсь от возмущения. — Я всегда везде первый!

— Шершень-один — это твой папа, — печально сообщает Димон. — А ты — более усовершенствованная модификация. У вас только Ромка в семье  бракованным оказался.

— Да пошел бы этот идиот в бизнес, сейчас был бы жив, — рявкаю я, не сдержавшись. — Вот какого его в детективы потянуло? Разве это работа для настоящего мужика…

Осекаюсь. С Димкой мы много раз перетирали эту тему. Что толку повторяться?

— Телок его так и не удалось найти?

— Нет, — вздыхаю тяжко. — Но он мог и наврать… Сам вел какое-то дело, не хотел отвлекаться. А мне свистел про несуществующих Джо и Китти.

— Мог, — охотно соглашается Димон и тут же добавляет серьезно. — Размер какой у твоей девочки?

Перед глазами сразу встает Лиза. И только потом Кристина.

— Эска, — выдаю на автомате.

— Сделаем, бро, — коротко рапортует Димон.

Закончив разговор, иду в спальню. Улегшись на кровать, вытягиваю ноги и закрываю глаза. И неожиданно оказываюсь вместе с отцом и братом на берегу моря. Мы плещемся в воде. Забираемся к отцу на плечи и прыгаем в море. Что-то вопим радостно. А потом Ромка находит рыбку, выброшенную на берег. Она бьет хвостом и жадно открывает рот.

Брат несет ее в воду, но почему-то останавливается на полпути.

— Давай ты, Матвей, — просит нервно. Смотрит на меня напряженно и взволнованно. Будто хочет что-то сказать и не может. А в таких же синих глазах как у меня полно тревоги и недетской скорби.

— Ну ладно, — неохотно подставляю сложенные лодочкой ладошки. И не могу понять от чего так расколбасило брата. Бегу к воде, боясь потерять рыбешку. А сзади мне в спину несется Ромкин голос.

— Помоги им, Матвей!

Распахиваю глаза и в первый момент не понимаю, где нахожусь. Все так же за окном светит солнце и плещется море. Вот только ни отца, ни Ромки больше нет рядом. А в ушах бьется крик брата.

Помоги им!

Если бы знать, кому? Китти и Джо? Так у меня даже ниточек нет, за которые можно подергать и распутать этот клубок. А те, что были, привели в тупик… Может, и правда наврал мне бро.

А сон… Всего лишь сон, твою мать!

На тумбочке тихо жужжит айфон. Наверное, Димон хочет уточнить насчет платья. Лениво тянусь за трубкой и, увидев сообщение из лаборатории, резко сажусь на кровати.

Тупо пялюсь в скан документа.

Девяносто пять процентов! Это что такое, твою мать? Точное попадание или в молоко?

— Ангелина Викторовна, — тут же перезваниваю заведующей. — Что-то я ничего не пойму.

— Я тоже, Матвей Александрович, — вздыхает она. — Скорее всего, образцы были взяты некорректно. Но само тестирование было проведено правильно. Исходя из материалов исследования и сравнения существующих локусов, мы можем предполагать отцовство Александра Юрьевича. Но с меньшей долей вероятности…

— А по-русски? — перебиваю я заумную речь. — Ничего не понял…

— Простыми словами, — терпеливо объясняет заведующая, — если образец материала был взят по правилам, то вероятность родства высокая. А вот об отцовстве я бы говорила с осторожностью. Скорее всего, второй вариант. Проблема в самом материале. Поэтому лучше бы пересдать…

— Пока и этого достаточно, — морщусь я. Тру двумя пальцами переносицу. — Девочка Шершнева. И это основное. А отцом ее может быть только мой папаша. Другого варианта нет.  Я точно — пас.

Кажется, Матвей Александрович решил удивить меня размахом. Примерно за час до ужина из города доставляют платья и кольца. Такое и в дурном сне представить трудно.

— Выбирай, — широким жестом предлагает мне Матвей. А сам, оставив меня на попечение двух девушек-консультантов, уходит к себе.

Рядом крутится Лизавета. Напевает песни из мультиков. А когда я надеваю новое платье, повторяет радостно.

— Мамочка, ну ты же у меня самая красивая!

Смешно и горько. Аж плакать хочется. Дурной сон, честное слово.

В груди сводит от необратимой потери. Упасть бы на кровать, зарыться носом в подушки и выплакать хотя бы частичку горя. Или на могилку сходить. Нужно узнать, где похоронили моего любимого, и наведаться без свидетелей.

Запрещаю себе раскисать. И так немало слез выплакано. Закусив губу, рассматриваю в зеркале свое отражение. Останавливаю выбор на темно-синем брючном костюме от Валентино.

— Я думал, ты выберешь что-то светлое, — морщит идеальный нос Шершнев. — Все-таки наша помолвка…

— Техническая, — отвечаю еле слышно. — Тогда не покупай. У меня есть белое платье.

Льняное. В пол. Купленное любимым в Париже. Ему нравилось, когда я надевала это платье.

— Ты красивая, — повторял каждый раз и лез целоваться.

Сглатываю ком, застрявший в горле. Зачем я только ляпнула про платье? С ним связано столько воспоминаний. И, кажется, в нем я была, когда после приема у шведского посла мы возвращались домой по пляжу. Занимались любовью на каком-то шезлонге и сто процентов именно тогда зачали Лизу.

Просто невозможно надеть на помолвку с Матвеем дорогую для меня вещь и как ни в чем не бывало улыбаться его родственникам.

Это равносильно предательству! А мой любимый терпеть не мог лжи. Не выносил ее ни в каком виде.

Он даже с Матвеем умудрился поссориться из-за какой-то ерунды. Тот соврал по мелочи. Но этого хватило для охлаждения отношений.

— Если тебе нравится этот костюм, я не против, — пожимает плечами Матвей. — Может, еще что-нибудь присмотришь, пока девушки не уехали?

Окидывает меня серьезным взглядом и неожиданно решает.

— Примерь все еще раз. Я посмотрю.

— Не хочу, — мотаю головой. И прибавляю мысленно.

«Тебе надо, ты и примеряй!»

— Не вопрос, — лениво роняет он и обращается к консультантам. — Мне потребуется ваша помощь, девушки.

Две гламурные фифочки тут же, как по команде, кивают. А я, окликнув Лизу, выхожу из комнаты.

И когда через пять минут горничная вносит в спальню половину тех платьев, что я мерила, на меня нападает истерический смех.

— С тобой все в порядке? — напряженно уточняет Матвей, застывая на пороге. — Там кольца привезли. Пойдем, выберешь.

«Купи все!» — так и хочется предложить Шершневу. Но в который раз за сегодня язык прилипает к небу. И я покорно киваю. А потом, сидя почти вплотную на двухместном диванчике, вместе с Матвеем разглядываем сверкающие камни.

Мини-спектакль для директора ювелирного бутика.

Противно!

Но я с готовностью играю эту роль. Мне сейчас на руку предложение Шершнева.

И Матвей прав, предостерегая. Я сама не смогу обеспечить дочке нужный уровень безопасности. А значит, обязана согласиться.

Потом разберемся. Развод — дело нехитрое.

— Как тебе это? — холеные пальцы Матвея тянутся к кольцу с крупным одиночным камнем прямоугольной огранки. — Или хочешь что-нибудь похожее на Тиффани?

В душе не ведаю, о чем речь, поэтому замечаю несмело.

— Выбери сам, Матвей.

— Будешь носить постоянно? — вскидывается он.

— Конечно, это же твой подарок, — заверяю с улыбкой.

Продавщица смотрит на нас умильно. Небось рассуждает мысленно, как мне повезло.

Знала бы… Будь моя воля, обошла бы Шершнева стороной. Слишком Матвей напоминает мне… Заставляет сердце биться сильнее, а потом останавливаться на полувздохе.

Не он… Абсолютно другой, посторонний человек. Но забывшись, я снова тянусь к нему и сама себя ругаю за это.

На самом деле, есть много такого, что я предпочла не вспоминать. Хотя бы ради безопасности. Своей и Лизы.

Невозможно забыть ласковые пальцы, бегущие по спине. Обнимашки и  поцелуи. Утренний ненасытный секс, когда только проснувшись, тянешься к любимому и просыпаешься окончательно под мерные толчки. Круассаны на завтрак и кофе в турке, который варил только он.