Восточная сказка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 36

Но как объяснить слежку? Как, мать вашу?!

Я не успеваю даже обдумать ситуацию, когда в другой спальне легонько тренькает Софьин мобильник.

- Алинка, будь добра, - слышу напевный голос соседки.

А следом легкие шажки любимой.

Возвращаюсь в кухню, желая и не желая одно и то же. Пусть позвонят! А лучше пусть не опознают труп! А вычислят самоубийцу только после нашей свадьбы.

«Высшая степень инфантильности, Гера», - морщусь от собственных идиотских мыслей. А вернувшись на кухню, бросаю на Софью внимательный взгляд. Она ошарашенно слушает кого-то, а потом говорит недоверчиво.

- Это из полиции звонят. Олесю машина сбила. Насмерть. Это шутка какая-то!

- Дайте, - решительно забираю у нее трубку из рук. – Будьте добры, повторите еще раз, - прошу неведомого собеседника.

- Это правда? – переспрашивает меня Софья и смотрит, будто видит впервые.

Слушаю размеренный бубнеж какого-то мента.

Подъехать… Опознать… Дать показания…

Если так говорили с Софьей, то это полный трындец! Мать, все-таки. С ними так нельзя!

- Да, мы сейчас подъедем, - заверяю бездушную трубку. И повернувшись к Софье, констатирую прискорбный факт.

- Похоже, так и есть.

Сжимаю губы, стараясь сдержать эмоции. Что толку сейчас увещевать? Я говорил! Предупреждал! Кто бы послушал! В эту минуту нет правых и виноватых. Перед лицом смерти все равны. Случайность, или была в другом измерении? Эксперты установят. Вот только как теперь быть с Софьей? Одну не оставишь. Алина точно не бросит тетку. Вон, уже в стакан капает какую-то дрянь.

- Нам нужно поехать к ним, Софья Петровна, - говорю спокойно и немного вкрадчиво. – Может, это ошибка. Так иногда бывает. Олеся не теряла паспорт?

Задаю дурацкие вопросы и самому себе противен. Это она. Чума болотная! Мой человек видел, как она зашла в подъезд. Плюс отпечатки… Если ее привлекали и прогоняли на «пианино», то ошибка исключена. И наше опознание – чистейшей воды профанация.

- Алина, помоги Софье одеться. А сама оставайся дома, - командую я. И тут же спохватываюсь. Софья на одной ноге. Далеко ли сможет дойти?

- Обе оставайтесь, - отмахиваюсь нетерпеливо. Поеду, порешаю. Быстрее выйдет. Сразу узнаем, ошибка или нет…

- Помнишь, у кого-то сумку украли и на Олесю подумали, - тихим бесцветным голосом причитает Софья. – У нее тогда отпечатки снимали… Наверное, все же она…

- Не помню, - мотаю головой. – Наверное, я еще тогда сюда не переехал. Сейчас паспорт возьму и поеду. Она же здесь прописана. Алина, закрой за мной, - прошу я невесту и, обняв в полутемном коридоре, всматриваюсь в обескураженное личико.

- Я ничего не понимаю, Гера? Это из-за меня?

- Ты тут ни при чем, - бросаю резко. – Движение в городе - сама знаешь, какое. Носятся некоторые и никуда не смотрят. Сиди с Софьей и жди меня. Лучше ее уложить в постель. Станет плохо с сердцем, вызывай скорую. Ясно?

На ватных ногах спускаюсь к себе. И умывшись холодной водой, смотрю на себя в зеркало.

Вот как оно повернулось! Думал ли ты, Лиманский, что поедешь в морг опознавать Олесю Кузнецову, как близкий родственник. Сюр какой-то!

Опознание много времени не занимает. Точно Олеся, нет никаких сомнений.

Отъезжаю от здания больницы и неожиданно понимаю, как хрупка и скоротечна жизнь человека. Еще пару часов назад Олеся считала себя самой крутой, а вот лежит нагая на секционном столе.

Мысли лихорадочно перескакивают на Алину. Как там моя любимая девочка? И что делать со свадьбой? Захочет ли она перенести празднование? А если и так, то на какой срок? Я тут и так до февраля дожить не могу, все мучаюсь по ночам и стою под душем, желая хоть немного снизить накал страстей. Люблю Алину и ничего не могу с собой поделать. Да и надо ли?

Представляю ее в своей постели и снова чувствую, как натягиваются боксеры. Да что же это такое делается, мать вашу!

Который месяц живу с хроническим и твердокаменным стояком. А ждать еще даже месяц просто не смогу. Не выдержу.

Сразу поднимаюсь этажом выше своей квартиры. И войдя в небольшую гостиную, сплошь увешанную картинами и фотографиями, киваю Софье, сидящей в плюшевом кресле.

- Это она. Шансов не было.

- А заключение эксперта есть? – шепчет Софьюшка еле слышно.

- Да, - киваю коротко. - Вот. Попросил для вас сделать.

- Шансов не было, - вздыхает она, прочитав текст по диагонали.

- Выходит, так, - тихо бросаю я, а сам сгребаю в охапку Алину. Мне нужно, просто необходимо прикоснуться к ней.

Ты есть. Я есть.

Где-то вдалеке в прихожей слышится звонок. Немного резкий и требовательный. Только крика не хватает «Откройте, полиция!».

- Подожди, - немного резко прошу Алину и сам бреду открывать. А распахнув дверь, с удивлением смотрю на высокого лысого мужика – Софьиного гребаря.

- Ты кто? – рявкает он, по-хозяйски входя в квартиру.

- Сосед, - отрезаю спокойно, развернувшись, возвращаюсь к Алине.

- Пойдем ко мне, малыш, - шепчу ей на ушко. – Давай дадим людям возможность поговорить.

- Софья Петровна, - несется к тетке Алина. Что-то шепчет на ушко и целует в щеку. - Я рядом, - заявляет чуть громче.

- Что ты ей сказала? – спрашиваю я, стоит нам только оказаться на лестнице.

- Попросила позвонить, когда Стас уйдет. Я поднимусь. Не хочу оставлять ее в такой момент.

- А я-то думал, ты останешься до утра, - улыбаюсь невесело.

- Не могу, - шепчет Алина, прижимаясь ко мне. – Так страшно, Гера! Я боюсь за Софью. Ей сейчас я нужна.

- Мне тоже, - рыкаю глухо. Открываю дверь и словно отметаю прочь все тяготы сегодняшнего дня. – Музыку или фильм? Выбирай, - предлагаю я Алине.

- Да вроде траур у нас, - несмело противится она.

- А я поставлю грустное кино, - сметаю прочь ее возражения. И включив телек, вместе с невестой плюхаюсь на диван.

- Я надеюсь, свадьбу мы не переносим? – спрашиваю настороженно.

- Ни в коем случае, - мотает головой она. – Бабушка с дядей не смогут второй раз приехать. Тихо распишемся. Будет ли Софья, я не знаю.

Притягиваю Алину к себе. Накрываю ее губы своими. Целую неспешно и жадно. И самому себе не верю, когда от огненного жара пылает нутро. Будь на месте любимой другая, я бы не церемонился. Но маленький пугливый котенок сначала покажет коготки и острые зубки, а потом смоется куда подальше.

«Имей выдержку, Герман», - повторяю мысленно. Щелкаю пультом в поиске интересного. Хоть я и обещал Алине печальный фильм, но с изумлением понимаю, что ничего подобного у меня в коллекции нет.

- ВВС о дикой природе, - бурчу я, чувствуя, как девичья головка укладывается мне на плечо. Утыкаюсь носом в волосы. И обняв одной рукой, провозглашаю. – Прогулки с динозаврами. Что-то другое искать лень.

Но как только начинаются первые кадры, слышу мерное дыхание. Алина спит. А я боюсь пошевелиться. Осторожно вытаскиваю из-под диванной подушки сложенный плед и накидываю на хрупкую фигурку любимой.

«Эй, Стас, -  подняв глаза к потолку, прошу Сонькиного любовника. – Останься до утра. Будь человеком!»

Алина

Я просыпаюсь среди ночи и не сразу понимаю, где нахожусь. Светлый кожаный диван. Плед, пахнущий парфюмом Лиманского. Небрежные древесные нотки тесно переплетаются с запахом табака и цитруса. Настоящий мужской фан, так напоминающий мне Германа. Прижимаюсь носом к толстому мохеровому пледу и будто обнимаю любимого. Отпуская прочь все горести и беды сегодняшнего дня.

- А где же сам Герман? – спрашиваю саму себя и, усевшись на мягких подушках, оглядываюсь по сторонам. Определенно, это его квартира. Такая насквозь мужская и шикарная. Обилие света, плазма на всю стену и кухня, сверкающая никелированными поверхностями. Лиманский богат и успешен, а я – неприкаянная голодранка. Гоню от себя глупые мысли. Мы любим друг друга, и это главное. А горя нам и так хватает. Зажимаю уши ладонями, пытаясь понять, как Олесю угораздило попасть под колеса автомобиля. Сама ли кинулась, или Мерс мчался на красный. Кто теперь разберет… Софью жалко. Поднимаю глаза к потолку. Прислушиваюсь. Сверху доносится какой-то мерный стук. Будто прыгают на кровати или кого-то бьют. Сразу не разобрать, но кажется, будто в квартире Кузнецовых кто-то стонет. Замираю, стараясь уловить каждый шорох. И снова слышатся размеренные звуки, словно кто-то методично стучит по дереву, а затем снова тихий приглушенный стон. Софья!