Цена согласия (СИ) - Доронина Слава - Страница 4

Достаю визитку Гончарова из кармашка сумки и разочарованно стону. Я надеялась, что этот человек не позвонит. И как он узнал мой настоящий номер? Тот, что я продиктовала ему несколько часов назад — неправильный. Но учитывая его возможности, это вовсе и не проблема. Наверное и адрес мой теперь знает, маньячелло.

— Да, алло, — отвечаю спокойным голосом, мечтая, что получится отвертеться от вечернего сопровождения этого мужчины куда бы то ни было.

— Через пятнадцать минут заеду за тобой, назови адрес, — произносит он вкрадчивым голосом с низкой вибрацией.

Ни здравствуйте, ни до свидания, ни вопроса «Всё ли у нас в силе?».

— К сожалению, я не смогу составить вам компанию на вечере. — Несмотря на то что знаю имя и отчество Гончарова, язык не поворачивается произнести их вслух.

Кажется, опять слышится недовольный вздох и что-то похожее на ругательства.

— Расписку я порву. И еще полтинник за тобой висит. К сожалению, — чеканит Константин Сергеевич.

Еще полтинник? Но я ведь не умышленно испортила вещи!

— Я действительно не могу. У меня расстройство желудка, — выпаливаю ложь без запинки. — Надеюсь, подробностей не нужно, чего вам будет стоить выход со мной в люди?

— Неужели так перенервничала? — Гончаров как-будто прищелкивает языком.

Я даже на настоящее расстройство желудка согласна, лишь бы сегодня меня все оставили в покое. Еще чуть-чуть, и нервное напряжение выльется в истерику, если не дать волю накопившимся эмоциям и слезам.

— И давайте будем честны, — продолжаю я на тон тише, а то больной и слабый человек вряд ли станет говорить так бойко. — Та царапина не стоит этих денег. А я вовсе не шутила про домогающегося босса и жениха-изменщика. И уж тем более не пыталась привлечь ваше внимание. За что такие нереальные суммы?

Повисает пауза. Кажется, что Гончаров сбросил звонок. Убрав телефон от уха, я смотрю на дисплей. Нет, Константин Сергеевич еще на линии. К несчастью.

— Хорошо, я всё понял. — Он даже не скрывает легкую иронию и то, что опять мне не поверил. — Жди звонка юриста и готовь оставшуюся сумму.

Вот теперь разговор точно завершен, потому что слышатся короткие гудки, а после воцаряется звенящая тишина.

Ну вот за что мне все это? Неужели за план В и демонстрацию декольте? Хотя, может, оно и к лучшему, что так? Хрен с этими деньгами. С зарплаты верну вредному крохобору все до копейки. Пока, правда, ума не приложу, где взять столько, чтобы вернуть еще и Зойке часть за квартиру.

В ресторан я чуть ли не вбегаю, потому что Куваев не перестает названивать и требует моего немедленного появления.

— Вас только за смертью посылать, Мария Анатольевна, — зло выплевывает он, когда я вхожу в вип-комнату и кладу папку на стол. — Последние проводки, надеюсь, не отразили в отчетах?

— На полтора и два миллиона, которые мы отправили нашим «дочкам»? — нарочно игнорируя его недовольный тон, с невинными глазами уточняю я. Знаю наверняка, как босса выбесят эти слова.

Куваев поднимает на меня красноречивый взгляд.

Мне совсем не нравится, как новое начальство ведет бухгалтерию филиала. Ладно сесть за тяжкие телесные, но за мошенничество в особо крупных размерах — такого счастья мне не надо. С предыдущим боссом в разы спокойнее было работать.

— Мария Анатольевна, мне рекомендовали вас как хорошего специалиста, который знает толк в своем деле. В свои двадцать шесть вы очень многого достигли. Не каждый занимает такие высокие должности и получает приличную зарплату, — начинает Куваев читать нотации, жирно намекая, как нужно ценить то, что меня не уволили после смены руководителей филиала. — Сбавьте обороты, если не хотите оказаться на улице.

— В прошлом месяце меня вызывали в налоговую. Благодаря грамотному ведению мной документооборота и знанию законов, к вам никаких претензий теперь не имеется. И дальше не возникнет вопросов, если мы не будем друг друга обижать, — пафосно отвечаю я.

Да и пофиг. Пусть увольняет! Сколько можно терпеть эти унижения? Поеду покорять Москву. Продам квартиру, если банк даст согласие, выплачу Зойке ее кровные, и пусть барствует. Может, на новое жилье, размером с коробку из-под холодильника, ей как раз и хватит этих денег.

— Всё, возвращайтесь на рабочее место, Мария Анатольевна, — с еще большим раздражением говорит Куваев. — И будьте на телефоне. Возможно, мне еще понадобится какая-то информация и документы.

Наверное, поэтому босс дальше намеков на интим и не заходит. Прекрасно понимает, что я много знаю и в случае чего могу больно схватить его за яйца. Конечно же, в переносном смысле, потому что даже фантазии о том, что придется прикоснуться к его гениталиям хоть пальцем или увидеть их, хватает, чтобы вызвать у меня противную тошноту.

Едва сдерживаюсь от желания выбесить Куваева еще больше и спросить: «А спать мне когда?». Но решаю не подливать масла в огонь. Судя по тому, как босс нервничает, встреча у него действительно важная.

Я направляюсь к выходу, лелея надежду, что через пару часов наконец-то смогу поехать домой, как вдруг сталкиваюсь в дверях с Гончаровым, тем самым жадным придурком, которому несколько минут назад врала по телефону, что страдаю расстройством желудка и мне нужно отлежаться.

Константин Сергеевич громко хмыкает, узнав меня, и ироничная усмешка трогает его сжатые губы. В глазах появляется дьявольский блеск. Вот сейчас Гончаров и впрямь похож на опасного маньяка.

Он переводит взгляд мне за спину, потом опять на меня и отрицательно качает головой, в который раз каким-то образом считывая мои мысли о побеге.

— Не торопись, — подает голос Гончаров, закрывая за собой дверь. Почему-то на замок и при этом спрятав ключ в кармане брюк.

Тут же становится дурно от мысли, что обсуждать эти двое сейчас будут вещи, которые мне слышать не нужно. Я и так должна Гончарову деньги и нахожусь на интимном счету у своего босса. Стать свидетелем подобной сцены означает для меня — получить новые неприятности. Хотя, может, все обойдется и я себя накручиваю?

Но так я думаю ровно до того момента, пока Куваев не начинает что-то быстро говорить подошедшему к нему Гончарову. И резко замолкает, потому что получает от своего гостя удар по лицу той самой папкой, которую я везла из офиса почти через весь город.

Куваев мешком падает на пол, а я делаю шаг назад, чувствуя, как обрывается сердце в груди, и понимая, что ничем хорошим для меня это все сейчас не закончится.

— Что вы делаете?.. — обращаюсь к Гончарову, наконец выдавив из себя хоть какие-то слова.

Но он не обращает на меня внимания. Присев на корточки, приподнимает за грудки Куваева и, подождав, когда тот немного придет в себя, снова бьет его по лицу. На этот раз уже сильнее и с таким хладнокровием и безразличием, будто только этим и занимается по жизни — выбивает из людей дух. Теперь до меня доходит, что Константин Сергеевич никакой не помощник депутата, а самый настоящий маньяк. Похоже, я не ошиблась.

— Кресло руководителя тебе, Вадик? — Гончаров поднимается на ноги и смачно сплевывает на пол. — В тюрьму отправишься, гнида. А если тебе представится возможность позвонить Антипову, то передай второй гниде, что он следующий. До каждого доберусь, суки. Думаешь, четыре года в тишине жили, по глубинкам рассредоточились, и я спустил всё на тормозах? Не спустил.

Гончаров поднимает папку с пола и, открыв ее, медленно листает бумаги. По напряженным плечам и тому, как сдвинулись густые черные брови, делаю вывод, что этому человеку не нравится увиденное. У него какие-то личные счеты с Куваевым? Но ведь я не имею к этому никакого отношения, правильно?

— Пожалуйста, дайте мне уйти. Я сделаю вид, что ничего здесь не слышала и не видела, — прошу я, пячась к двери и пытаясь отвести взгляд от босса, который лежит на полу и не подает признаков жизни. — Мне никакие деньги и расписки от вас не нужны. Ничего не нужно.

Господи, куда я влипла? Только криминальных разборок не хватает для полной радости. К тому же в документах про слияние совсем другие фамилии мелькали. Никакого Гончарова и в помине не было.