Русский Робинзон - Сибиряков Николай - Страница 13

На крутых спусках путешественники тормозили колеса, а на значительных подъемах, где волам было не под силу поднимать тяжести, они разгружали арбы и перевозили вещи на возвышенность в несколько приемов. Мешавшие на пути деревья спиливали или срубали; топкие места застилали фашинами и накидывали сверху плетней, по которым, как по мосту, свободно переправлялся транспорт. Через глубокие ручьи и расселины набрасывали нетолстые бревна и делали настилы из хвойных лап — словом, путешественники твердой волей и разумным трудом преодолевали препятствия дикой местности на своем пути. Конечно, такой способ передвижения был медлен, тем не менее они с каждым днем подавались вперед.

Ночлеги выбирали в долинах, изобильных травою, при речках или озерах, доставлявших как скоту, так и усталым странникам превосходную свежую пищу. В течение двухнедельного путешествия они потеряли только одну овцу, при неосторожном прыжке упавшую в пропасть. Волы и стадо были сыты и бодры. Чем выше они поднимались в горы, тем местность делалась суровее и путь труднее. Однажды, пройдя целый день вдоль узкой долины, заключавшейся между двумя отвесными скалами и постепенно суживавшейся, они подошли к ущелью, перегороженному огромным камнем, по-видимому недавно обрушившимся с ближайшей горы; за этим камнем начинался карниз над глубокой пропастью. Путь должен был пролегать по этому карнизу, который по мере своего протяжения делался все шире и удобнее для проезда.

— Вот грех-то! — вскричал Василий. — Ворочаться назад — много времени потеряем, а одолеть этого чурбана не одолеем, в нем, чай, больше ста пудов будет. Видно, придется шапку пороху подложить.

— Нет, Василий, сдвинем мы его по-другому.

— Уж не чаете ли вы камень руками сдвинуть?

— Именно руками, Василий, только с помощью рычага и головы, на которую ты так много надеялся. Теперь уж поздно. Переночуем в этой долине.

— Да я все ума не приложу, как вы без пороху сдвинете с места такую махину?

— Отвечу тебе присказкой: утро вечера мудренее.

Встав рано, Лисицын вместе с Василием выпилили пятисаженное бревно, а от комля отпилили двухаршинный отрезок толщиной не менее аршина. Потом, немного подкопав камень, подсунули под него тонкий конец бревна, подняв толстый конец его на козлы; после этого подкатили под тонкий конец отрезок и, вышибив козлы, налегли всей своей тяжестью на толстый конец бревна. От этого действия камень повернулся на бок; повторив этот прием три раза, они скатили гиганта в бездну, куда он полетел с оглушительным шумом.

Очистив дорогу, путешественники осторожно провели скот по узкому месту и два дня двигались беспрепятственно. На третий день путь их был прегражден крутым, почти отвесным обрывом. У подошвы этого обрыва расстилалась обширная зеленая равнина, пересеченная серебристыми ручейками, живописно извивавшимися по темной зелени. Горы со всех сторон отступили далеко. Если бы путешественники отыскали удобный спуск, то могли бы надеяться беспрепятственно пройти значительное пространство.

До самой ночи Лисицын и Василий искали спуск с крутизны, но возвратились к своему стаду усталые и печальные.

— Что ж, Сергей Петрович, нужно вернуться, — угрюмо сказал кузнец на следующее утро.

— Нет, друг мой. Я не спал всю ночь, думал о нашем горе — и ларчик просто открылся.

— Про какой ларчик вы говорите? — удивился Василий.

— Виноват, я хотел сказать, что мы легко спустимся с этой крутизны.

— Кубарем, что ли? Меня такое зло берет, что готов башку разбить о камень.

— Побереги свою голову, дружище! Не случалось ли тебе видеть, как роют глубокие колодцы?

— Как не видать, сколько раз видел. Вестимо, спускают человека на веревке; он там копает, а землю со дна подымают в ушатах.

— Совершенно так. А как это делают?

— Отец родной! — вскричал обрадованный Василий, обнимая Лисицына. — Теперь и я скажу: мы легко спустимся вниз; веревок, железа, чугуна — всего у нас вдоволь, а лес сам просится под топор. Ведь вот не вошло же в мою дурацкую голову такое сподручное средство.

Словом, Лисицын решил воспользоваться одной из простых машин, называемых воротом. Для устройства ее нужно было время, поэтому решили расположиться табором близ спуска. Тут была хорошая вода, сочная трава и прямые строевые деревья. Петруша пас скот и готовил пищу, а Лисицын с Василием принялись пилить лес.

Вечером Петруша прибежал к ним в чрезвычайном испуге — несколько минут не мог выговорить ни слова.

— Что с тобой, Петруша? Ты бледен, — забеспокоился Лисицын.

— Бегите! Спасайтесь! — закричал мальчик. — Я видел страшного зверя! Он спящим прикинулся, но он меня заметил. Сейчас придет и всех нас в клочки изорвет! — Говоря это, Петруша сильно дрожал.

Лисицын знал, что в леса Южной Сибири забегают иногда леопарды, потому и предположил, что мальчик видел этого действительно опасного зверя. Он поспешно схватил ружье и кинжал и пошел, куда указал Петруша, хотя Василий считал, что ожидать нападения нужно на месте стоянки и защищаться общими силами.

Завернув за угол скалы, Лисицын увидел большого горного козла, с огромными рогами. Животное, услышав приближение человека, встрепенулось и собиралось сделать прыжок, но пуля охотника заставила его остаться на месте.

С громким смехом Сергей Петрович притащил свою добычу к товарищам и должен был употребить все свое красноречие, чтобы доказать Петруше, что это самое невинное животное. Бедный мальчик не мог подойти даже к мертвому страшилищу — так пугали его косматая голова, борода и исполинские рога. Петруша только тогда начал смеяться над своим страхом, когда отведал за ужином превосходного мяса горного козла.

На следующий день у самой окраины обрыва начертили круг и провели на нем два диаметра, взаимно перпендикулярные. На концах диаметров врыли столбы и соединили их сверху крестообразно перекладинами. В центр круга врыли деревянный чурбан, в который врезали чугунное гнездо, а в нем утвердили железный шпиль вертикального столба с продолбленными в нем четырьмя сквозными отверстиями, сквозь которые были продеты крестообразно бруски, соединенные с обоих концов и продольно другими прочными брусками; на эти бруски навивался канат. С помощью кольев механизм легко поворачивался на своей оси, и тяжести, привязанные к концу каната, при помощи блока могли опускаться медленно, без больших усилий людей. А для живой скотины Лисицын придумал клетку, в которой животное помещалось хоть не совсем удобно, но безопасно.

Окончив в несколько дней все приготовления, путешественники спустили в долину сперва Петрушу с собаками, потом овец, поодиночке крупный скот и наконец вещи и арбы. Оставалось спуститься им самим. Железо и чугун жаль было оставлять. Они разобрали машину и скинули все ее части в долину. Сами спустились по веревке, привязанной к колу, вбитому в землю настолько, чтобы его можно было выдернуть, дергая снизу за веревку.

Несколько суток караван двигался по долине беспрепятственно. Горы стали опять сбегаться с обеих сторон и спереди. Наконец путь был прегражден длинным глубоким озером, болотистые берега которого упирались в горы. Озеро это в самом узком месте имело не менее шестидесяти саженей. Остановившись близ него на отдых, Лисицын и Василий употребили два дня на отыскание прохода, но повсюду встречали крутые, почти отвесные скалы, поросшие непроходимым лесом. Удобное место для пути виднелось только за озером, а для переправы через него не было ни вблизи, ни вдали лесного материала. По всей обширной долине росли только мелкий кустарник, вербы и ивняк.

— Вот мы и попались, как мышь в мышеловку, — сказал печально Василий, опустившись на траву. — Нигде нет прохода…

— Зачем отчаиваться? — возразил Лисицын. — Лучше подумаем хорошенько, как переправиться через озеро.

— Если б на этой стороне росло хотя одно дерево, я сумел бы изладить плотик. На нем мы переплыли бы на ту сторону и там срубили бы большой плот для переправы скотины и поклажи. А с кустами что поделаешь?