Пламенный клинок - Вудинг Крис - Страница 8

— Ни за кем я не бегаю, — гневно вскинулся Кейд. — Он мой друг.

— До поры до времени, — возразил Барл, опрокинув в себя остатки эля. — Он сын своего отца, а яблоко от яблони недалеко падает. Предательство у него в крови. В нынешнее время оссианин может разбогатеть только одним способом.

— Барл… — попыталась одернуть его Вельда.

— У себя за столом я буду говорить начистоту, — отрезал тот. — А Рэндилл — самый настоящий отступник. Лизоблюд. Проклятый пособник. Как и остальные, которые сразу прогнулись, едва нагрянули кроданцы, только бы денежки свои сохранить.

Вельда погрозила пальцем сыну:

— Не вздумай повторять такое при посторонних. Даже при Арене. Особенно при Арене.

— Я не дурак, матушка, — отмахнулся Кейд, которому положение представлялось куда менее серьезным, нежели его родителям.

— А ты, — накинулась Вельда на Барла, — попридержи язык! Хочешь, чтобы к нам нагрянула Железная Длань?

— Мне в собственном дому лазутчиков бояться? — рявкнул Барл. — Может, в печном горшке спрятаться? — В восторге от собственного остроумия, он поднес кружку к губам и с легким замешательством обнаружил, что она пуста.

— Ну зачем же? — откликнулась Вельда. — Но язык за зубами ты держать не умеешь, а когда расхрабришься от выпивки, готов выболтать все, что у тебя на уме. И в один прекрасный день ты разоткровенничаешься не с тем человеком. Кто тогда будет заправлять в твоей мастерской?

Барл нахмурился, но не стал возражать. Он протянул кружку, и Вельда наполнила ее, довольная, что намек понят.

— Этот Арен души не чает в кроданцах, — упрямо проговорил Барл. — И отец его души не чаял в кроданцах. С такой породой якшаться — себя не уважать. Прислушайся к моим словам, малец.

— Конечно, отец, — кивнул Кейд, хотя ничего подобного у него и в мыслях не было. В конце концов, и папаша к его словам никогда не прислушивался.

Арен наклонился вперед, нахмурившись и задумчиво прикрыв рот ладонью. Магистр Фассен сидел напротив и внимательно смотрел на ученика, ожидая ответного хода. Разделяла их доска для игры в башни, на которой сражались два войска.

Шестиугольная доска делилась на сотни маленьких шестиугольничков, на которых размещались десятки резных фигурок, одни из слоновой кости, другие из глянцевитого черного камня. Башни, давшие название игре, в случайном порядке размещались по всему полю. Цель состояла в том, чтобы захватывать и удерживать башни, одновременно защищая своего короля. Посередине извивалась ломаная линия синих фишек, изображающая реку с бродами.

Взгляд Арена метался по полю битвы. Он удерживал две башни, а при помощи пары великанов ему удалось захватить брод. Магистр Фассен удерживал остальные четыре башни и напирал превосходящими силами на левый фланг Арена. Положение складывалось не блестящее.

Арен переставил мечника на два шестиугольника вперед, на неприятельскую территорию. Едва он отпустил фигуру, магистр Фассен передвинул своего лучника на расстояние выстрела и забрал ее.

— Ты слишком поторопился, Арен, — промолвил он с укоризной.

Наставник юноши, худощавый старик, держался осанисто, несмотря на возраст, а в одежде и манерах соблюдал сдержанность. Его отличали крупные уши, крючковатый нос, лысое темя, косматые белые бакенбарды и важная торжественность, которую Арен считал сугубо кроданской чертой.

— Пожалуй, мне стоит переменить стратегию, — решил Арен. Откинувшись назад, он воззрился на доску, словно на головоломку, которую не мог разрешить.

За окном сгущалась темнота, кусты и лужайки серебрило сияние звезд. Арен слышал, как слуги с бряканьем и грохотом прибираются в столовой. Скоро они придут в гостиную задернуть шторы и поправить светильники.

Час после ужина предназначался для усвоения пищи и отдыха; домашние и гости занимали себя совместными играми, музыкой и беседами. Сегодня к родным Арена присоединились нянюшка Альса и магистр Орик. Первая вышивала носовой платок, а второй сидел в кресле, потягивая темный бренди и покуривая тонкую сигару.

Арен взял драккена, выточенного из слоновой кости, взвесил в ладони, а потом перенес через реку и забрал одного из мечников магистра Фассена. Его противник вскинул бровь и сквозь брешь в своих рядах передвинул черного рыцаря, чтобы тот сразился с Ареновым драккеном. Юноша раздосадованно охнул, когда очередная его фигура исчезла с доски.

— Нужно думать на три хода вперед, — посоветовал магистр Фассен. — Определись с намерениями, прежде чем действовать.

Арен снова откинулся на спинку кресла и в угоду наставнику напустил на себя сосредоточенный вид. Но мысли его витали далеко от игры, и он догадывался, что противник это понимает. Арен думал о сегодняшнем вечере, о празднике призрачного прилива. И обмозговывал побег.

Магистр Орик прокашлялся, тщетно пытаясь отвлечь внимание нянюшки Альсы от шитья. Он не жил в доме, однако наведывался сюда достаточно часто, и его неравнодушие к воспитательнице Арена было очевидно для всех, кроме нее самой.

— Сигара не пошла впрок, магистр Орик? — невинно справился Арен.

— Почему же, вполне, — ответил тот, своим видом давая понять, что во время завтрашних занятий Арену придется туго. — Горло пересохло, только и всего. — Он отхлебнул еще бренди и сердито зыркнул на ученика. Нянюшка Альса так и не подняла головы, но Арен заметил у нее на губах легкую усмешку.

Нянюшка Альса была миловидная, румяная как яблочко, с рыжеватыми волосами, собранными в два пучка. Она заботилась о мальчике с десятилетнего возраста, после того как предыдущей няне неожиданно дали расчет, а из-за чего, Арену толком не объяснили. Он чуял, что дело нечисто, но дознаваться не стал, потому что не особо любил прежнюю воспитательницу.

Зато нянюшка Альса оказалась такой пестуньей, что лучше и не пожелаешь. Милая, веселая и ласковая; когда можно — снисходительная, когда нужно — строгая. Она ни разу не повысила голос на Арена: ей достаточно было просто огорчиться, чтобы мальчик устыдился своего плохого поведения. Благодаря ее доброму нраву окружающие наперебой старались ей угодить. Нравилась она решительно всем, некоторые даже влюблялись в нее, но за пять лет, что Арен ее знал, он так и не заметил с ее стороны интереса к сердечным делам. Тем забавнее выглядели терзания магистра Орика.

Арен взял одного из своих великанов и отправил напролом через все поле. Магистр Фассен отразил угрозу, и Арен передвинул через брод ассасина. Магистр Фассен переместил камнемет на выступающий шестиугольник, обозначающий возвышенность. Это увеличило дальность выстрела и поставило великана под удар.

— Нынче ты чересчур разбрасываешься фигурами, — неодобрительно заметил магистр Фассен, забирая великана с доски. — Совсем на тебя не похоже.

Магистр Орик, неприкаянный и раздосадованный, поднялся с кресла и направился к графину подлить себе бренди. При ходьбе он слегка прихрамывал: последствие ранения в ногу, заработанного в кроданской армии. Он до сих пор одевался по-военному — опрятный камзол, отутюженные штаны, начищенная обувь, — но для службы уже не годился. Вместо этого он учил фехтованию богатеньких сынков и явно тосковал о минувшем — судя по тому, сколько бренди он выпивал и сколько сигар выкуривал. Сейчас его моложавое рыжеусое лицо совсем побагровело.

Магистр Орик налил себе еще стаканчик и приосанился.

— Осмелюсь заметить, любезная Альса, сегодня ты на редкость молчалива и без конца вздыхаешь, — заявил он без обиняков. — Тебя что-то гнетет?

Молодая женщина отложила шитье и вздохнула, словно подтверждая его наблюдение.

— Мне очень приятно твое участие, но беспокоиться не о чем.

Говорила она по-кродански: в доме употребляли именно этот язык, и все присутствующие были кроданцами, исключая Арена. На оссианском изъяснялись только слуги, хотя Арен с отцом иногда переходили на него, оказываясь наедине. Язык захватчиков Рэндилл выучил только после вторжения, и даже спустя тридцать лет ему было проще говорить на родном наречии.