Мелодия для Короля (СИ) - "Ann Li" - Страница 38

Пока я с таким воодушевлением рассказывала свою идею Лине, мы не услышали, как вернулся домой Артур.

— Привет! — растянулся в улыбке Артур.

— Негодяй! — Лина резко развернулась и ударила кулаком в живот Артура, так быстро, что я даже не успела сообразить.

Артур немного закашлялся, наверное, он неожиданности.

— Хороший удар, но лучше бить чуть левее и ниже, — прохрипел он, обнимая Лину.

— Ну, теперь привет! — сказала подруга, — а это тебе за Диану! Потому что воспользовался и бросил!

Артур сначала растеряно посмотрел на меня, а потом расплылся в улыбке. В два шага я оказалась рядом, а он сгреб меня в свои объятия, поцеловав в висок. Артур часто так делал, а мне нравилось, такой невинный поцелуй казался чем-то таким интимным, проявление заботы что ли. Вдохнув родной запах, я расплылась в улыбке, что не осталось не замеченным Линой.

— Смотрю на вас и не могу поверить своим глазам! — выдала Лина.

— Я сама порой не верю, — прошептала я, почувствовав, как Артур крепче сжимает меня в объятиях.

— Вы, наверное, проголодались? — спросил Артур, приподнимая пакет с контейнерами из какого-то ресторана, которого я не знала.

— Да! — хором ответили я и Лина.

Глава 33

Артур

— Привет, малышка! — смотрю я на нашу маленькую девочку, которую родила Диана несколько минут назад.

Во мне столько любви к этой маленькой крошке и к моей Диане, что я готов любить весь мир. Меня переполняются эмоции! Хочется кричать, петь, улыбаться, хотя мне совсем не свойственно такое проявление чувств. Я счастлив! Я даже больше, чем счастлив.

Дочка пищит, отчего становится ещё краснее. А я не могу сдержать улыбки. Даже сейчас она мне кажется самой прекрасной. Подношу свою бесценную ношу к лицу, и целую маленький лобик, вдыхая аромат клубники. Нет, я не сошёл с ума! Но наша дочка пахнет именно клубникой, хотя… даже земляникой. Самая сладкая сладость (простите за тавтологию). Любуюсь ею, ожидая, когда можно зайти в операционную, чтобы поцеловать любимую жену.

Жену… Как же приятно мне ее так называть. Когда мы приезжали в Россию, нас расписали. Без пышного торжества, без сотни гостей и подарков. Только я и Диана, а ещё наши родители и сестра. И Диана стала моей женой. Моей любимой женой.

После всего, что произошло, мама Дианы попросила прощения у меня и у дочери. Хоть она и не была виновата, но эти извинения для Дианы значили многое. Я переживал, как отнесётся Диана к новости, что отец ей не родной. В любом случае это стресс. Но Диана лишь поинтересовалась, каким был Вадим. Но отца она по-прежнему любит, решив, что неважно, кто родил, главное, кто воспитал. И я был с ней полностью согласен. Родители же Дианы были в сложных отношениях, ее мать никак не могла простить многолетний обман. Свекровь даже заявила однажды, что они разводятся, чем вызвала истерику у моей жены, которую мне пришлось долго целовать и обнимать, чтобы она успокоилась, но я был совсем не против этого. Иногда я себя ловил на мысли, что никогда не любил женские слезы, успокаивал всегда, скорее, на автомате, кроме Дианы. Неважно было ей тринадцать лет или девятнадцать. Она всегда была важна для меня.

Сейчас все налаживалось у родителей Дианы… Оксана Леонидовна нашла в себе силы простить мужа, чему я и Диана были рады оба. А сегодня такой счастливый день для всех! Мы стали родителями, а они стали бабушкой и дедушкой. Мы ещё никому не сообщили, я ждал, когда мне разрешат увидеть Диану, и сказать ей главные слова, как сильно я люблю ее и нашу принцессу, как счастлив, хочу обнять ее и поцеловать, а уж потом вместе делиться радостной новостью.

После долгих девяти часов схваток, наконец, врачи настояли на кесарево сечение. Диана несколько раз отказывалась, чем вызывала бурю негодования у меня и ещё больше у врачей. С трудом мне удалось вытянуть из неё причину. Оказалось, что она не хочет нового шрама, ведь тот, который остался на ее руке только окончательно посветлел. Мне стоило больших сил не злиться на неё из-за этого, а методично уговаривать, приводить факты в пользу этого. А когда стало больше нельзя ждать, угроза была слишком велика, я фактически в одностороннем порядке отправил ее на операцию. Но я рад, что мучения Дианы закончились, наша доченька в полном порядке у меня на ручках.

Пока я нахожусь в особой нирване, не замечая, что происходит вокруг, малышка начинает истошно плакать, и только тогда я очухиваюсь. Замечаю, как вокруг меня снуют врачи. Забегают не меньше пяти человек в операционную, где Диана. Я пытаюсь узнать, что происходит, но меня только просят подождать. В душе быстро распространяется тревога. Я заглядываю в приоткрытую дверь операционной, где вижу свою жену без сознания, а вокруг суетятся врачи. Именно суетятся, и, к сожалению, я знаю, что это значит. Что-то случилось, пошло не так. Дьявол!

Сердце стучит, как бешеное. Высокий медбрат вежливо выводит меня в зал ожидания, а перед этим забирает акушерка дочку из рук, которую я передаю с неохотой. На все мои вопросы отвечают односложно, что ничего не знают, и, как только выйдет врач…

Душу выворачивает наизнанку так, что я не могу сидеть на месте. Я даже не знаю, что с ней! Хожу по кругу, раздражая себя и других посетителей этим. Но ничего не могу поделать. Мне нужно только ждать, а это пытка…

Почему я не настоял на операции раньше? Почему тянули врачи? Почему Диана упиралась? Черт. Я корю себя, что должен был… Должен был что-то сделать!

Не выдерживаю и подхожу на стойку регистрации. И в тысячный раз администратор отвечает мне, что ко мне выйдет врач с информацией, ожидайте. Всё. А я не могу. Впервые в жизни я начинаю молиться про себя. Прошу господа, чтобы не забирал мою Диану. Шепчу «Отче наш». Я готов отдать всё и даже больше, но только не ее и не нашу дочь.

Время длиться так медленно, минуты кажутся часами. Я теряю счёт времени, не понимая, сколько уже прошло времени. Может десять минут, а может два часа. Но мне кажется, прошло непозволительно много времени. Не знаю, что делать, я набираю единственный номер, который меня всегда спасал в экстренных ситуациях.

— Да, сынок? — Папа, мне нужна помощь! — мой голос полон отчаяния.

И меня накрывает неприятное чувство «дежавю». Точно также начался наш разговор, когда погибла Дарина. Сердце готово выпрыгнуть от одной мысли о потери. Но сейчас в тысячу раз страшнее… Отгоняю быстро свои непрошеные чувства.

— Что случилось? — отец мгновенно реагирует.

— Диане сделали кесарево и…

Не успеваю договорить, как лёгкие сдавливает, а отец меня перебивает.

— Что-то с малышкой?!

— Нет, — выдавливаю я, — с малышкой все хорошо, восемь по Апгар, 3720 грамм, 55 см, — выдаю информацию на автомате.

— Слава Богу! — слышу облегчений вздох отца, — поздравляю!

— Пап, — пропускаю мимо ушей его поздравление, — Диана в операционной. Я не знаю, что с ней. Мне не говорят. Мне нужно узнать…

— Говорил же я вам, чтобы Диана рожала в России. У меня нет связей в Лондоне…

— У нас, мне помнится, минимум три раза были врачи по обмену. И договор на…

Я хватаюсь за соломинку, но отец перебивает.

— Стоп. Скидывай мне адрес клиники, я попробую…

Я уже не услышал отца, я вижу, как выходит врач Дианы. Опускаю трубку, но не скидываю звонок. Впиваюсь взглядом в него. Наверное, весь ужас написан на моем лице.

— Что с Дианой? — выдавливаю я из себя.

Врач отвечает мне на английском, который я сейчас не могу воспринимать. Понимаю лишь, что у Дианы резко упало давление, открылось кровотечение, причина которого пока не ясна, она потеряла много крови и сейчас находится в медикаментозном сне. Ждать. Теперь нужно только ждать. Опять.

В горле стоит ком, который я не могу проглотить. Воздух сжимается, и я не могу больше вздохнуть. Непроизвольно вырывается гортанный звук, похожий на сдавленный крик.

Оседаю на диван, обхватывая голову руками. Почему она? Врач что-то ещё мне говорит, какие-то слова, чтобы успокоить, но мне тяжело. Лишь на секунду я представляю, что моей Дианы не станет, как каждую клеточку пронизывает невыносимая боль. Сдавливает, не давая пошевелиться. Я тут же отгоняю от себя паршивые мысли. Нет! Диана будет жить! Она мне нужна!