Наугад (СИ) - "Ande" - Страница 15

Дальше я им подробно рассказал, что почти полгода перед армией работал на монтаже башенных кранов, и прилично заработал, не успев потратить. Что после смерти деда мне осталось наследство, почти девять тысяч рублей. И что я, вернувшись из армии работаю и подрабатываю. В частности, пол — года работаю в ОКБ «Ленинец». В группе, занятой разработкой и внедрением аэродромных локаторов. По итогам работы получил, в пятницу, четыре семьсот, тыщу из которых, снял с книжки и передал знакомому. С «Ленинцем» — это у Фреда гениально. Там секретность, и единственно, что могут спросить менты- получал ли. А за что, что делал — фиг им ответят.

— Все что я говорю, может быть подтверждено справками, счетами, и свидетелями. При наличии соответствующего обращения, конечно — мы с Исаевым обменялись мгновенными взглядами. Хе- хе. А дела то никакого нет. И он понял, что я это понял.

Но старший лейтенант Пронин остался недоволен.

— Складно поешь, Андреев. Да только срок тебе по любому светит. За побои студенту Покровскому, что ты нанес ему вчера. И поедешь ты на зону, если ничего понимать не хочешь.

Ну почему же, все понятно. Покровский побежал к своему куратору, или как он там называется. Вот к этому Пронину. Попросил приструнить наглого Андреева. Описал ему меня так, как видел сам. Как эдакого мажорчика, слегка фарцующего, и сорящего деньгами. Попросил разобраться.

Схема старая, мне что то предъявляют, а когда я начинаю молить замять дело, мне говорят, что от меня нужно. Судя по всему, меня хотели прихватить на фарцовке. Тупица Покровский не может представить другой способ заработать. Ну и попросил ментов меня пугнуть.

Вот только Костику нечего делать у нас в институте. Это мое такое убеждение.

— По первоходу, дадут тебе не много. Да только, пока ты чалится будешь, девку твою здесь пахать будут без остановки. — продолжал Пронин — раз ты не понимаешь, когда можно кулаками махать.

Он ожидал, что я вскинусь. Я так понимаю, эту часть нашей беседы Костик подробно Пронину рассказал. А я лишь равнодушно глянул ему в глаза и сказал:

— Ты Пронин, с этого места, уже неполное служебное имеешь. Но, я думаю, инспекция по личному составу, там еще много нароет.

— Ты о@уел, урод? Да я тебя сейчас закрою!

— Не советую.

— Почему это? — Исаеву не нравиться происходящее. Он умный и опытный. И он всеми фибрами чувствует приближение глобального пи@деца. Но и давать борзеть в отделе никому нельзя.

— Потому что как только он шевельнется, я его вобью в пол по ноздри. Да и вам достанется, товарищ капитан. Ничего личного, просто чтоб не мешали.

— Да ты, сука, сгниешь у меня на параше!

— Какая разница? Мы ведь о тебе, Пронин, говорим. А над тобой будет ражать вся питерская ментовка. Привел свидетеля в отдел, и получил от него пи@дюлей до госпиталя. За длинный язык. Но это только до завтра.

— До завтра? — а Исаев то, спокоен. То ли Пронина хорошо знает, то ли меня плохо.

— Ну, Виталий Андреевич. Меня же здесь закроют. Пока материал оформят. Пока судья примет решение. А завтра здесь, у отдела, будут толочься студенты нашего института, на что наплевать, конечно, но шумновато. Здесь будет еще зам прокурора района. И здесь будет инспекция по личному составу. И всех будет интересовать простой вопрос. С чего это спокойный и уравновешенный Андреев избил лейтенанта Пронина? Хотите — не хотите, но все узнают, что Пронин грозил устроить изнасилование нашей студентки. Для чего? Для того что бы прикрыть своего стукача. Который, совсем берегов уже не видит. Ну, там, ещё в главк будет заява, что Покровский не только мошеннически обыгрывал граждан, но и вымогал у них деньги. И все это — со словами что его старший лейтенант Пронин отмажет. И заяву эту, не спустят в унитаз. Есть, знаете ли способы, чтоб с вниманием изучили. А, для начала допросят Покровского, и прочих наших студентов. И сядет Костик. Надолго.

Самое смешное, что они оба мне поверили. А я не мог остановится.

— И когда Пронин выйдет из госпиталя, его ждет максимум- дежурка в Средних Мудищах. Где я его и найду, после отсидки. А то этож не правильно, он жизнь мне сломает, ради какого то пидора, а сам — бухать в дежурке.

Я наконец смог заткнуться. Хм. Исаев понял, что со мной. Толковый видно мент. А я все же посмотрел на Пронина, и сказал:

— Давай, лейтенант, дернись. Я с тобой быстро управлюсь.

Старший лейтенант Пронин, за время моей речи три раза поменял цвет. И поначалу, даже, кажется, собрался дать мне в морду. Чего я, если честно, страшно желал. Но, к моему удивлению, взял себя в руки. И лишь смотрел угрюмо и обещающе.

— Так! — хлопнул ладонью по столу капитан Исаев, глядя на Пронина, а потом перевел взгляд на меня. — Давай, Коля, продолжим с того места, где ты отчитался о доходах. А остальное забудем.

— Забыли — пожал плечами я, и перевел взгляд на Пронина. Он, какой ни какой, но опер. И вполне видит, что я готов, и скорее всего, могу. Да и перспектива, нарисованная широкими мазками не радует.

— Ему нужно сдать сессию. — сказал он сквозь зубы. Хм. Вот он, белый флаг.

— Ну, значит он уйдет после сессии — кивнул я. — не для протокола, а просто что бы ты знал, Пронин. Он пришел в бабский институт с ножом. И парни, что были с ним, тоже. И дело идет к тому, что в общаге у нас, может случиться поножовщина. Так что будь уверен, Покровского у нас в институте не будет.

— Ладно! — внезапно сказал Пронин — я побежал. Мне на Каляева еще нужно.

Пожал руку Исаеву, и ушел, не взглянув на меня.

— Что, побежал брать заявление у Покровского? — я проводил взглядом лейтенанта, и повернулся к капитану.

— Да нет, пойдем, Коля, я тебя выведу. — Исаев вздохнул и встал. Протянул мне мои документы. — Больно ты горяч, Андреев.

— Я не давал повода так со мной разговаривать.

Мы спустились по лестнице, дежурный открыл нам дверь. Мы прошли через предбанник, вышли на улицу, и оба закурили.

Поодаль, толстяк — милицейский капитан, что-то вещал группе жителей средней азии. Ну, тюбетейки, какой то дед в халате. Остальные вроде бы и в европейском, но какие-то запыленные:

— Значит так, граждане. Сейчас, прямо отсюда идем на вокзал. Берем билет на поезд. Если еще раз попадете в милицию, будете оформлены за бродяжничество.

— На рынках публику гоняем. Они там уже аулами живут — проследив мой взгляд, пояснил мне Исаев. — Прощай, Коля. Запомни, нельзя так с ментами разговаривать. Считай, повезло тебе сегодня. Больно этот Покровский и вправду урод.

— До свидания. — я закинул рюкзачок на плечо, и пошел к Витебскому, поймав несколько недобрых взглядов из толпы таджиков, что слушали мента.

Я не стал садиться на трамвай, а решил прогуляться. И, по Марата, пошел в сторону Подъездного переулка.

Занятно. После знаменитого «Убийства на Ждановской», менты с побоями в своих стенах стали сдержанней. Да меня и не за что. Но витало в воздухе нечто…

То, что менты берегут ангентуру, дело понятное. И что в рамках агентурной работы не замечают шалости стукачей — тоже известно. Но здесь, уже через край. Покровский реально съехал крышей. Перо у каталы?! И, кажется, менты это сообразили. Иначе они бы меня так просто не отпустили. Судя по поведению ментов, он им пожаловался что его избил какой то гопник- фарцовщик. Ну и они вели себя соответственно. Да только в процессе разговора поняли, что что-то не вяжется. Иначе, я бы сейчас уже писал им объяснение, как минимум. А скорее- меня бы оформляли на пятнадцать сток.

После этого, меня бы отчислили из института, и я бы убрался из города. А Покровский так и катал бы в общаге, для себя. И на подпольных играх цеховиков — для ментов.

Сейчас в Питере играют много. Слухи об этом ходили всегда. Зимой Фред мне рассказал, что подпольный, но очень известный, питерский ювелир проиграл просто фантастическую суму. Которую не смог отдать. И ему сломали руки. В качестве расчета. Конечно, милиции нужно в этой среде держать агентуру. Костик подходит. Представительный, обходительный и обаятельный. Да еще и шулер.